Завещание ночи - Кирилл Бенедиктов

Он приехал ровно через час. Я наблюдал из лоджии, как он аккуратно паркует свою элегантную серую «девятку» у детского городка, вылезает, хлопнув дверцей, тощий, похожий на журавля в очках, и движется к подъезду. Поскольку мне редко доводилось рассматривать его сверху, я удивился, заметив на голове ДД небольшую плешь. Все-таки лысеть в неполные двадцать семь –это пижонство.

До моего восьмого этажа он добирался минут десять. Как это обычно бывает у нас в доме, не работал ни один лифт, и бедняге ДД, не привыкшему, вероятно, к физическим нагрузкам, пришлось туго. Когда я открыл ему дверь, он стоически улыбался, но мой опытный глаз без труда углядел невытертые капельки пота на мастерски подбритых висках.

Мы пожали друг другу руки и обменялись парой банальных фраз о происшедших с нами за последние два года изменениях. Я не удержался и брякнул что-то вроде «а ты, брат, лысеешь». Это вызвало у ДД некоторое удивление, что, принимая во внимание довольно существенную разницу в росте (180 см у меня и 197 у него) было вполне нормальной реакцией. Он пробормотал какую-то несуразицу о кислотных дождях и радиационном фоне, а я подумал, что это, наверное. мозги лезут наружу от усиленного умственного труда, но вслух, к счастью, не произнес.

— Великолепно! — воскликнул ДД, когда мы прошли в комнату. Собственно, он был у меня только на новоселье и видел лишь голые стены да подушки на полу вместо стульев. — Сколько воздуха! Простор! Ты по-прежнему один живешь?

Я кивнул. За те два года, что я здесь живу, у меня еще ни разу не возникало желания поселить в моей уютной квартирке кого-либо еще. За исключением Наташи — ну, да это и не исключение вовсе, тем более, что селиться здесь не хотела она.

— Компьютер? — удивился ДД, проходя в дальний конец комнаты, где стоял мой рабочий стол. — Э-э… какой модели?

Только дурак бы не понял, что он собирался спросить, зачем мне вообще компьютер, но вовремя спохватился. Я подыграл ему и сделал вид, что я и есть тот самый дурак.

— 386 IBM. Очень неплохая машинка.

Вопросов по компьютеру больше не последовало. ДД повернулся к стеллажам и некоторое время рыскал взглядом по книжным корешкам, надеясь что-то отыскать. В конце концов он нашел искомое, и лицо его приобрело довольно глуповатый вид (а может, это мне от зависти показалось: я всегда комплексовал, сравнивая наши с ним интеллектуальные весовые категории).

— Да, вот, — сказал он удовлетворенно. — Инки.

У меня там, действительно, была целая полка с книгами по доколумбовым цивилизациям Америки, и на этой полке действительно немало книг по инкам. Взгляд ДД был столь плотояден, что я на всякий случай сказал:

— Не продается.

— Неплохая подборочка, а? — спросил он лукаво. Я кивнул, глядя на него с легким недоумением. Тут он повернулся ко мне и с ловкостью провинциального фокусника извлек из кармана пиджака твердую фотографическую карточку.

— Ты можешь определить, что это такое?

Логической связи в его словах я не заметил, но это было неважно. Чертовски приятно, когда с таким вопросом к тебе обращается гордость нашей науки, действительный член Союза Молодых Историков (даже, кажется, секретарь), кандидат исторических наук (и, наверное, в близком будущем доктор), специалист по истории древнего мира, бывший лучший студент курса Д.Д. Лопухин.

Я взял фотографию и сказал:

— Думать нечего. Череп из горного хрусталя, предположительно культура майя, хотя я лично не согласен, обнаружен американским археологом Хеджессом в древнем городе Лубаантуне на полуострове Юкатан в Мексике, в двадцатых годах, по-моему… Выполнен при помощи какой-то неизвестной нам техники, вряд ли жившие еще в каменном веке майя могли сами создать такую штуку… Ну, что еще… Шлифовка отдельных частей черепа и внутренняя структура кристалла позволяют использовать его как «волшебный фонарь» — если под череп поместить свечу, то из глаз начинают исходить лучи, проецирующие на стены изображения.

Я замолчал и посмотрел на ДД. Он довольно улыбался, и я подумал, что меня провели на мякине.

— Внимательней смотри, — сказал Лопухин.

Тут я уставился на фотографию (это был моментальный снимок камерой «Полароид») и увидел, что череп стоит на каком-то грязном столе, причем под него подстелена газета «Правда» с жирным пятном на месте передовицы. Череп из Лубаантуна, насколько мне было известно, хранился в Британском музее. Представить себе, что в этом прославленном учреждении экспонаты содержатся подобным образом, было свыше моих сил.

— Ты меня лечишь? — спросил я.

ДД растерялся.

— Что?

Ах ты, Господи, спохватился я, он же и слов-то таких не знает…

— Ты меня разыгрываешь?

— А… Нет. Я снял это неделю назад в Малаховке.

— Ага, — сказал я, возвращая снимок. — А книжек из Александрийской библиотеки ты в Малаховке случаем не видел?

ДД странно взглянул на меня.

— Ким, это очень серьезно.

— Да, я понимаю. (на самом деле я ничего не понимал. Было совершенно ясно, что Лопухин зачем-то меня разыгрывает, но зачем — я не знал и знать не хотел. Пропал день, подумал я тоскливо. Господи, ну что же мне не везет-то так?) Хочешь, я тебе объясню, что это такое? Это пластмассовая игрушка какого-нибудь тайваньского производства. Или стеклянная пепельница оригинальной формы. И тебе абсолютно незачем было тратить на нее полароидную карточку.

— Ему шесть тысяч лет, — твердо сказал Лопухин. — Если не девять.

Я засопел, боюсь, довольно угрожающе. Я всегда считал терпение одной из основных своих добродетелей, но тут, по-моему, случай был клинический.

— Дим, давай-ка лучше чего-нибудь выпьем. Я коктейль могу приготовить…

— Потом. Поверь мне, Ким: это действительно очень древний череп. Двойник того, из Лубаантуна. И он действительно здесь, в Москве. Неужели тебя не интересует это хотя бы в чисто теоретическом плане?

Тут у меня впервые шевельнулось легкое подозрение, что он говорит серьезно. Да и не стал бы такой солидный мэн как ДД тратить время на глупые шутки.

— Садись, — сказал я, толкая его в кресло и устраиваясь на краешке стола — это моя любимая поза. — И все подробно рассказывай.

ДД сложился в кресле почти пополам и стал похож на циркуль, который запихнули в готовальню.

— Я не могу тебе всего рассказать, Ким. Я сам почти ничего не знаю. Этот череп принадлежал одному знакомому моего деда. До войны они встречались где-то в Туве, дед был там начальником археологической экспедиции. Там, в Туве, дед впервые увидел череп и получил доказательства его подлинности.

— Какие доказательства?

— Не знаю! Это сейчас неважно. Потом, после войны, деда посадили. Кажется, какую-то роль в этом сыграл тот его знакомый… — тут он остановился и некоторое время собирался с мыслями. Мне надоело ждать, и я резко сказал:

— Дальше!

— Дальше… Не так давно дед случайно узнал, что тот человек жив и здоров. Ну, вполне понятно, что он решил его разыскать. В результате… –он снова замялся и неопределенно помахал фотографией.

— В результате ты нашел череп в Малаховке, — закончил я.

— Прекрасная история. Главное, правдоподобная. Ну, а я-то здесь при чем, Димочка?

— Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении, Ким, — выдавил из себя ДД и опять надолго замолчал.

Я благосклонно помахал ногой.

— Ну?

— Одним словом, это очень деликатный вопрос, понимаешь, я не совсем уверен, что мое предложение тебе понравится…

Боже, как я не люблю все эти интеллигентские выверты! ДД, наверное, мычал и телился бы еще час, но тут я слез со стола, подошел к нему вплотную и сказал:

— Короче, Склифосовский.

Он метнул на меня испуганный взгляд и убитым голосом выговорил:

— Ким, мне очень нужен этот череп.

Я присвистнул. Вот чего я не ожидал от благородного ДД, так это того, что он заявится ко мне с обыкновенной наводкой. O tempora, o mores!

— Ну и что? — спросил я спокойно.

— Видишь ли, ты только не обижайся, но ты же прекрасно понимаешь, что я категорически не способен на такого рода мероприятия… У меня просто не получится…

— А я, по-твоему, способен? Спасибо тебе, родной.

Выгнать бы его пинками, подумал я злобно. Скотина неблагодарная.

— Ким, — прочитав мои мысли, вскричала скотина. — Я не имел в виду ничего оскорбительного! Правда, я сам бы полез туда, но ты же можешь вообразить себе, что из этого получится!

Я вообразил, и мне сразу стало легче.

— Ты понимаешь, что толкаешь меня на банальную квартирную кражу? — любезно осведомился я. — Мелкую такую, примитивную уголовщину?

— Нет, — ответил ДД сразу же, — это не кража.

— А что?

— Возвращение вещи ее законным владельцам.

— Вам с дедом?!

— Нет. Не спрашивай меня, ради Бога, ни о чем! Это сейчас совершенно неважно!

— А на суде это тоже не будет важно?

Он захлопал глазами.

— Ким, но ведь не будет никакого суда… С этой стороны тебе вообще ничего не грозит.