В этом нет сомнения - Джеймс Чейз

В вестибюле было так уютно… Меня никто не беспокоил. Мне так не хотелось отсюда уходить и пускаться в ужасно длинную дорогу! Поэтому я откинулся на спинку кресла и вынудил себя заинтересоваться людьми, оставшимися в вестибюле. Тощие мужчина и женщина ушли. Пожилую пару окликнула другая пожилая пара, и они отправились в ресторан. Двое бизнесменов все еще курили и что-то оживленно обсуждали.

Мои глаза обратились к маленькой пожилой даме с пудельком.

Вестибюли отелей кишат маленькими пожилыми дамами. Некоторые из них худощавые, другие толстухи, но они всегда бывают в гордом одиночестве. И эта старушка была типичным экземпляром. Я подумал, что она, вероятно, овдовела, у нее были деньги, теперь она совершала турне по Калифорнии, после которого вернется в свой собственный дом, где дворецкий и несколько пожилых горничных бесстыдно обкрадывают ее. Она тратила деньги только на себя. На ней был надет великолепный парик «пепельной блондинки», ее очки были в дорогой оправе, ее платье изумрудного цвета было, скорее всего, от Палма, а на пальцах сверкали бриллианты.

Я почувствовал, что она смотрит на меня, и моментально отвел глаза, но даже после этого чувствовал на себе ее взгляд.

Господи! Неужели же я произвел впечатление на эту старушку? Похоже на то, потому что она выбралась из своего кресла, подхватила на руки собачонку и подошла ко мне.

— Вы, должно быть, мистер Джерри Стивенс?! — воскликнула она, подходя к моему креслу.

— Боже, — подумал я, поднимаясь, — только этого мне не хватало!

Но я подарил ей свою чарующую улыбку.

— Мистер Стивенс, я не хочу быть назойливой, но чувствую, что мне необходимо вам сказать, как мне нравилась ваша роль шерифа в «Икс-ранчо»!

Из всех бездарных фильмов, в которых мне довелось играть, «Шериф из Икс-ранчо» был самым скверным!

Я повторил свою улыбку.

— Вы очень любезны, мадам! Благодарю вас!

— Я не пропустила ни одного фильма с вашим участием, мистер Стивенс, — продолжала она в экстазе. — У вас необычайный талант!

Талант? Мне показалось, что где-то рядом насмешливо хохочет Лу…

Я внимательно посмотрел на старушку и испытал подобие шока. Эта женщина не была обычной одинокой старушкой из отеля. В ее темно-серых глазах чувствовалась сталь, а ее губы были необычайно тонкими.

— Благодарю вас, — повторил я, не имея понятия, что можно сказать еще.

Она разглядывала меня с улыбкой.

— Я собиралась отправиться пообедать… Интересно знать, не согласились ли бы вы составить мне компанию?

После короткой паузы она продолжала:

— Ох, мистер Стивенс, согласитесь, пожалуйста, быть моим гостем! Это доставит мне колоссальное удовольствие! Новая пауза.

Видя, что я колеблюсь, она добавила:

— Я бы так хотела послушать о вашей работе… Но, возможно, вы уже пообедали?

Пообедал? Моя последняя еда состояла из засаленной отбивной на куске хлеба в полдень… У меня уже давно сосало под ложечкой.

Но все равно я не решался. Прошло уже минут сорок, у мистера Дюранта было сколько угодно времени, чтобы подойти ко мне. Эта старушка была, несомненно, богата. БУДЬТЕ МОИМ ГОСТЕМ. Я не мог противиться такому приглашению. Мысль об огромной сочной отбивной и жареном картофеле наполнила мой рот слюной.

— Это было бы очень приятно. Благодарю вас!

Она потерла руки.

— Я так рада! Я не думала…

Она заулыбалась.

— Тогда пойдемте! Я обожаю вестерны. Я убеждена, вы сумеете мне объяснить, как их снимают. Наверное, имеется масса интересных трюков?

Она двинулась к выходу. Я поразился, потому что решил, что мы пообедаем в ресторане… Но поскольку она бодро шла вперед, я вынужден был отправиться следом.

Когда мы оказались на крыльце, швейцар приподнял перед ней шляпу и поклонился, потом громко свистнул. Почти сразу же из темноты вынырнул темно-синий «роллс». Шофер-японец в серой униформе и островерхой фуражке распахнул дверцу.

— Неподалеку есть приятный небольшой ресторан, — заявила она, останавливаясь. — Вы должны его знать. «Венхау». Вы не против пообедать там?

«Венхау»! Я там ни разу не был, но был о нем наслышан. Лучший ресторан в городе. Даже в дни моего взлета я не осмеливался взглянуть на его цены.

Прежде чем я смог что-либо ответить, она уже влезла в машину. Немного ошеломленный, но чувствуя, что черное облако депрессии рассеивается, я сел в эту роскошную машину рядом со старушкой.

Шофер скользнул на свое место и совершенно незаметно влился в общий поток транспорта.

— Мадам, — произнес я, улыбаясь ей, — я так и не слышал вашего имени…

— Как глупо с моей стороны!

Она дотронулась пальцами до моей руки. Пудель соскочил с ее колен, где он было примостился, и прыгнул ко мне на колени. Паршивец принялся лизать мое лицо. Мне это было настолько неприятно, что я позабыл обо всякой вежливости и довольно-таки бесцеремонно сбросил его с колен на пол. И в этот момент я почувствовал резкий укол в бедро.

Собачонка, жалобно скуля, завертелась на полу.

Я выпрямился.

— Мадам! Ваша собака меня укусила.

— Дорогой мистер Стивенс… Вы, должно быть, ошиблись! Уверена, что Куки не способен сделать что-либо подобное! Он самое кроткое создание и обожает…

Остальное я уже не слышал.

Комната была просторной, красиво обставленной и освещенной большим количеством притушенных ламп. Я лежал на двуспальной кровати. Голова у меня трещала, во рту пересохло. С большим трудом мне удалось приподняться и ошеломленно осмотреться. На стене в ногах кровати имелось большое зеркало. Мое изображение в нем сказало мне о том, что я не только ошеломлен, но и немало напуган.

Роскошная обстановка несколько успокоила меня. Огромные деньги были потрачены на то, чтобы сделать эту комнату не просто удобной. Ну, а деньги всегда вселяют в меня чувство уверенности. Тяжелые шторы на окнах были задернуты.

Я взглянул на часы. Они показывали 8.45. Утра или вечера? Как долго я лежал на этой кровати? В «роллс» я сел ровно в 23.00. Я вспомнил об уколе в бедро, который я посчитал укусом собачонки… И сразу же запаниковал. Старушонка сделала мне укол какого-то быстродействующего наркотика…

«Великий боже, — подумал я, — меня похитили!»

Я встал с кровати, подошел к окну и откинул шторы. Крепкие стальные жалюзи закрывали окно. Я схватился за переплет, но даже потрясти его не смог. Повернувшись, я осмотрелся и пошел к двери, но не дойдя до нее пару шагов, убедился, что она без ручки. Дверь была такой же неподдающейся, как и ставни на окнах. Тогда я прошел в ванную. Роскошное оборудование, но без окна. Я заглянул в стенной шкафчик. Там были две зубные щетки в целлофановой обертке, электробритва, лосьон «после бритья», губка, тоже в целлофановой обертке, и несколько кусков туалетного мыла. Я посмотрел на себя в зеркало. По щетине на физиономии я определил, что проспал всего несколько часов. Чтобы справиться с паникой, я использовал все, что было в ванной. Это был правильный ход. Помывшись и побрившись, я почувствовал себя гораздо лучше, но понял, что очень хочу есть.

Вернувшись в комнату, я заметил шнурок звонка возле прикроватной лампочки под абажуром. Поколебавшись секунду, подумав, дернул за шнурок пару раз.

Усевшись в большое кресло, я стал ждать. Дверь бесшумно скользнула в сторону. Вошел человек, толкающий перед собой столик на колесиках. Дверь за ним сразу же закрылась.

Были все основания назвать этого человека гигантом. Он был на целую голову выше меня, а природа меня ростом не обидела. Его плечам позавидовал бы любой тяжеловес, а огромные мускулистые ручищи говорили о колоссальной силе. Голова у него была полностью выбрита, а физиономия производила одновременно комическое и ужасающее впечатление: толстый нос, безгубый рот и малюсенькие блестящие глазки. Снимаясь в вестернах, я встречался со множеством «грубиянов» и «мерзавцев» с соответствующей наружностью, но в действительности они были добродушными котятами. Но не этот тип… Его поступки наверняка были такими же непредсказуемыми, как у гориллы, и такими же опасными, как у тигра.

Он докатил столик до середины комнаты, затем посмотрел на меня. Его свирепые глазки привели меня в уныние. Я начал что-то говорить, но тут же замолчал. Откровенно говоря, его вид напугал меня до смерти… Поэтому я сидел молча и наблюдал за тем, как он, неуклюже переваливаясь, пошел к двери, которая перед ним раздвинулась и сразу же снова встала на место.

Достав из кармана носовой платок, я обтер руки и лоб, но запах пищи привел меня в себя. Я подошел к столику. Что за пиршество! Толстый, сочный бифштекс или же ростбиф, целая миска французского жареного гарнира, блюдо оладий с ананасовым сиропом, тосты, масло, мармелад и большой кофейник с кофе.

Я придвинул стул и принялся насыщаться. «Пища придает силу, — сказал я себе, разрезая мясо. — О'кей, меня похитили, но не голодать же из-за этого!» Покончив решительно со всем, что было на тарелках, я тут же обнаружил пачку «Честерфильда» и зажигалку. Закурив, я вернулся к креслу и растянулся в нем. Теперь я уже успокоился и мог думать о маленькой старушке и о событиях вчерашнего вечера вполне беспристрастно. Мне казалось, что она должна быть связана с мистером Дюрантом… Только этим можно было объяснить мое похищение. Я рассуждал так: мистер Дюрант решил, что я именно тот тип, которого он искал, и по известным только ему одному причинам он доставил меня в эту комнату столь оригинальным способом. Потом я подумал об Горилле, которая доставила мне сюда завтрак, и мне снова стало не по себе.