Убийство в Кантоне - Robert van Gulik

«Чужеземцы не умеют толком построить настоящую пагоду, — усмехнулся он, — ни тебе ярусов, ни выгнутой крыши, ничего приятного для глаз! Все прямое, как палка сахарного тростника!»

Чао Тай, мурлыкая песенку, переоделся в чистую рубаху, снова приладил поверх нее кольчугу и завернул шлем, латные рукавицы и высокие сапоги воина в кусок голубой ткани, а потом спустился вниз.

На улице было очень жарко — прохладный ветер с реки не забирался так глубоко в город. Чао Тай посетовал, что из-за кольчуги не может снять куртку, и, окинув беззаботным взглядом прохожих, зашагал по улице.

Город освещали фонари ночных лавок, но людей вокруг было немного. На глаза тайвэю попалось несколько арабов, приметных белыми тюрбанами и быстрым, широким шагом. После того как Чао миновал мечеть, улицы приняли чужеземный вид: белые, покрытые штукатуркой дома без окон внизу, и свет, пробиваясь сквозь замысловатые решетки, падал лишь с верхних этажей. То тут, то там арочные переходы соединяли вторые этажи домов с обеих сторон улицы. Чао Тай после выпитого им винта все еще пребывал в приподнятом настроении, а посему запамятовал проверить, не следит ли кто за ним. И вот, свернув на пустынную улочку, он неожиданно наткнулся на бородатого соплеменника, каковой вежливо осведомился:

— Вы, часом, не стражник по имени Цао, или Шао, или что-то в этом роде, а?

Чао Тай застыл на месте. В тусклом свете фонаря он внимательно изучал спокойное лицо с длинной седеющей бородой. Одет незнакомец был в изношенный коричневый халат, добротно сшитую шапочку и заляпанные грязью башмаки, но, несмотря на изрядно обтрепанный вид, держался величаво и обладал безошибочно узнаваемым столичным выговором.

— Меня зовут Чао, — осторожно ответил Чао Тай.

— Ха, ну конечно же! Начальник тысячи Чао Тай! А ваш господин, достопочтенный судья Ди, тоже здесь, в Кантоне?

— А что, если так? — ощетинился Чао Тай.

— О, я никому не скажу, поверьте! — торопливо заверил его незнакомец. — Но мне крайне необходимо увидеться с господином Ди. Отведите меня к нему.

Чао Тай насупил брови. Бородатый незнакомец не походил на мошенника, а коли пытался морочить голову, тем хуже для него!

— По счастливой случайности я как раз иду к своему начальнику, так что вы можете присоединиться.

Незнакомец торопливо обернулся, всматриваясь в темень за спиной.

— Ступайте вперед, — мягко предложил он, — я последую за вами. Лучше, чтобы нас не видели вместе.

— Как вам угодно, — ответствовал Чао Тай. Теперь ему приходилось ступать осторожнее, так как в каменных плитах под ногами то и дело попадались щели, а свет лишь кое-где падал из немногих окон. Квартал словно вымер, и тишину нарушал только стук тяжелых башмаков незнакомца.

Чао Тай в очередной раз повернул за угол и угодил в кромешную темень. Он запрокинул голову, силясь определить, в какой стороне купол минарета, дабы по нему отыскать нужное направление. Но высокие дома по обеим сторонам улицы слишком близко склонялись друг к другу, и Чао ничего не смог разглядеть, кроме узкой полоски усеянного звездами неба. Дождавшись, пока незнакомец подойдет поближе, тайвэй бросил через плечо:

— Тут не видно ни зги. Лучше вернуться обратно и поискать паланкин. Да главной улицы в любом случае топать порядком.

— Справьтесь у людей в доме за углом, — хриплым голосом посоветовал незнакомец.

Чао Тай повнимательнее вглядывался в темноту и действительно уловил впереди чуть заметное мерцание.

— Голос у старого чудака малость осел, а вот глаз зорок, как у сокола, — пробормотал он себе под нос, направляясь к тусклому источнику света. Снова завернув за угол, Чао Тай обнаружил, что мерцание исходит от дешевой масляной лампы, поставленной высоко в нише белой стены, по левую руку от тайвэя. Чуть поодаль он приметил дверь, украшенную медным орнаментом. Над головой был переход через улицу, соединявший два дома на уровне второго этажа. Чао Тай приблизился к двери и настойчиво постучал по бронзовой плашке над смотровым оконцем. Сзади молча остановился его спутник.

— Никто не отвечает, — буркнул Чао Тай — но я подниму на ноги это отродье!

Он заколотил еще яростнее, потом припал ухом к двери — ни звука. Несколько раз пнув в сердцах дверь ногой, Чао принялся лупить по плашке, пока не отбил костяшки пальцев.

— Ну где вы там? — с раздражением окликнул он спутника, — давайте вышибем эту окаянную дверь! В доме наверняка кто-то есть, иначе лампа не горела бы.

Но ответа не последовало.

Чао Тай обернулся. Он был совершенно один.

— Куда подевался этот мерзкий… — в недоумении начал тайвэй и замолк. На каменных плитах под переходом валялась шапочка незнакомца. Чао Тай с проклятиями опустил узелок на камни мостовой и, потянувшись, достал из ниши масляную лампу, потом приблизился, дабы получше разглядеть шапочку, и неожиданно ощутил легкое прикосновение к плечу. Чао обернулся — никого. Но, чуть повернув голову, он увидел грязные башмаки, болтающиеся у самого лица. Чао еще раз выругался и, подняв повыше масляную лампу, глянул вверх. Его спутник был подвешен за шею на тонком шнуре, свисавшем из окна в противоположной стороне перехода. Неестественно повернутая голова клонилась набок, руки безвольно поникли.

Чао Тай бросился к двери под переходом и что было мочи саданул по ней ногой. Створка, улетев внутрь, ударилась о стену. Чао Тай в мгновение ока взлетел по крутым каменным ступенями очутился в узком темном переходе через улицу. Вскинув лампу над головой, он разглядел под окошком скрюченную фигурку в арабском платье. Неизвестный неподвижно застыл, стиснув в правой руке короткое копье с длинным и тонким, как игла, наконечником. Одного взгляда на вспухшее от прилива крови лицо и вывалившийся язык было достаточно, чтобы убедиться: этот человек мертв, точнее, задушен. Один вытаращенный глаз убитого заметно косил.

Чао Тай отер пот со лба.

— Веселенькое зрелище для того, кто едва успел поднять настроение чашей вина! — пробормотал он. — Да есть ли худший способ вмиг протрезветь? Э-э-э, да ведь это же негодник, которого я приметил в питейном заведении! Но куда исчез его уродливый приятель, карлик?

Тайвэй быстро посветил в другой конец перехода. Темные ступени вели вниз, но вокруг было пусто и тихо, как в могиле. Опустив лампу на пол, Чао Тай перешагнул через тело араба и принялся развязывать тонкий шнур, прицепленный к железному крюку под окном, а затем осторожно втащил бородатого незнакомца наверх. В окне возникло жуткое, перекошенное гримасой лицо, из оскаленного в усмешке рта струйкой стекала кровь.

Чао Тай втянул еще теплое тело в переход и опустил на пол рядом с мертвым арабом. Удавка глубоко впилась в тощее горло, а шея, видимо, была сломана. Чао Тай ринулся вниз по лестнице на другом конце перехода. Шесть ступенек, а дальше — низенькая дверца. Чао Тай бешено забил по ней кулаками. Не дождавшись ответа, он навалился на преграду всем телом. Старые, источенные червями доски не выдержали натиска, и он вломился в полутемную комнату под грохот падающей посуды и треск дерева.

Миг — и Чао вновь на ногах. Посреди комнаты, раскрыв от страха беззубый рот, съежилась старуха арабка. Свет медной масляной лампы, подвешенной к черным от времени потолочным балкам, падал на сидевшую в углу скрестив ноги молодую мать, что кормила грудью ребенка. Издав пронзительный вопль, женщина прикрыла голую грудь рваным покрывалом. Чао Тай хотел было заговорить, но не успел открыть рот, как дверь напротив распахнулась и в комнату ворвались два здоровенных араба с кривыми кинжалами на изготовку. Оба застыли па месте, как только Чао Тай, распахнув куртку, показал золотой значок на груди.

Пока вооруженные здоровяки мешкали, третий, помладше, оттолкнул их и, выступив перед, заговорил на ломаном кантонском:

— Как вы посмели вломиться в покои наших женщин, господин военный начальник?

— В переходе над улицей — двое убитых мужчин, — рыкнул Чао Тай. — Отвечайте, кто это сделал?

Араб метнул взгляд на сломанную дверь.

— Что там, в переходе, нас не касается, сердито отрезал он.

— Однако этот переход соединяется с твоим домом, ты, сын паршивой собаки! — зарычал на араба Чао Тай. — Говорю тебе, там наверху два покойника. Отвечай, не то я велю задержать вас всех и допросить под пыткой!

— Присмотритесь повнимательнее — и вы увидите, что сломанную вами дверь не открывали уже много лет.

Чао Тай обернулся: деревянные обломки, о которые он споткнулся, оказались частями высокого шкафа. Пыль на дверных ручках и только что сбитый ржавый замок доказывали, что юнец говорил правду. Этой дверью действительно не пользовались годами.

— Если в переходе кого и убили, — продолжил араб, — это мог сделать любой прохожий. С обеих сторон улицы наверх ведут ступени, а дверь внизу, насколько я помню, сроду не запиралась.