Знахарь - Тадеуш Доленга-Мостович

Однако в холле профессор увидел Бронислава и старую домработницу Михалову. Видимо, Беата обиделась на него за опоздание. Это можно было прочесть на их вытянутых, напряженных лицах. Они ждали его. Это не входило в планы профессора, и он движением руки велел им выйти.

Несмотря на это, Бронислав попытался обратиться к нему:

— Пан профессор…

— Тсс!.. — прервал его Вильчур и, нахмурив брови, добавил шепотом:

— Возьми пальто!

Слуга снова хотел что-то сказать, но только пожевал губами и помог профессору раздеться.

Вильчур быстро открыл коробку, вынул прекрасную шубку из черного блестящего меха, накинул ее себе на плечи, а на голову залихватски надел шапочку с двумя кокетливо свисающими хвостиками. Руки он вложил в муфту и с радостной улыбкой посмотрел в зеркало — выглядел чертовски смешно.

Он бросил взгляд на слуг, чтобы проверить впечатление, но в их взглядах было только замешательство и осуждение.

— Глупцы, — подумал профессор.

— Пан профессор… — снова начал Бронислав, а Михалова стала переминаться с ноги на ногу.

— Да замолчите же вы, в конце концов, — прошептал профессор и, отстранив их, открыл дверь в гостиную.

Он надеялся застать Беату с дочуркой в розовой комнате или в будуаре.

Он прошел в спальню, будуар, детскую. Их нигде не было. Вильчур вернулся и заглянул в кабинет. Там тоже было пусто. В столовой, на украшенном цветами столе, сверкающем позолотой фарфора и хрусталя, стояли два прибора: Мариола и мисс Толерид пообедали раньше. В открытых дверях буфетной стояла горничная. Лицо ее было заплакано, а глаза распухли от слез.

— Где пани? — спросил он обеспокоенно.

Вместо ответа профессор услышал рыдания.

— Что это значит? Что случилось?! — уже не пытаясь сдерживаться, крикнул он.

Предчувствие какой-то беды сдавило ему горло.

Служанки и Бронислав тихо вошли в столовую и молчаливо остановились у стены. Окинув их испепеляющим взглядом, профессор в отчаянии крикнул:

— Где пани?!

Неожиданно его взгляд остановился на столе. Возле его прибора лежало письмо: бледно-голубой конверт с серебристыми краями.

Сердце судорожно сжалось, голова закружилась. Он протянул руку и взял конверт, который показался ему холодным и мертвым. Вильчур с минуту нерешительно держал его в руках. На конверте, адресованном ему, он узнал угловатый, крупный почерк Беаты.

Наконец, дрожащими от волнения пальцами, он вскрыл письмо и начал читать:

“Дорогой Рафал! Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что ухожу…”

Слова дрожали и сливались в одно целое. Он задыхался, лоб покрылся испариной.

— Где она?! — крикнул он, задыхаясь. — Где она?!!

— Пани уехала с девочкой, — едва слышно прошептала служанка.

— Врешь!!! — проревел Вильчур. — Это ложь!

— Я сам вызвал такси, — простодушно признался Бронислав, а потом добавил: — И чемоданы выносил. Два чемодана…

Шатаясь, профессор вышел в соседний кабинет и закрыл за собой дверь. Прислонившись к двери, он попытался читать дальше, но прошло много времени, прежде чем он смог вникнуть в содержание письма.

“Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что ухожу. Поступаю низко, отвечая злом на твою безграничную доброту, которую я никогда не забуду. Но оставаться я больше не могла. Клянусь тебе, у меня был только один выход — смерть. Но я всего лишь слабая и бедная женщина. У меня не хватило мужества. Долгие месяцы я боролась с этой мыслью. Может быть, я никогда не буду счастлива, может быть, мне никогда не будет покоя. Я не имею права осиротить Мариолу, но и не могу… оставить его.

Пишу беспорядочно, не могу собраться с мыслями. Сегодня день нашей свадьбы. Знаю, дорогой Рафал, что ты подготовил какой-нибудь подарок для меня. Было бы нечестно принять его сейчас, когда окончательно решила покинуть тебя.

Я полюбила, Рафал. И эта любовь сильнее меня. Сильнее всех чувств, которые питала и питаю к тебе, от безграничной благодарности до самого глубокого уважения и восхищения, от искренней доброжелательности до привязанности. К сожалению, я никогда не любила тебя, но поняла это лишь теперь, когда встретила на своем пути Янека. Я уезжаю далеко, и будь милосерден: не ищи меня! Умоляю, сжалься надо мной! Я знаю, что ты великодушен и безгранично добр. Я не прошу тебя, Рафал, простить меня. Не заслужила этого и понимаю, что ты имеешь право ненавидеть меня и презирать. Я всегда была недостойна тебя и никогда не смогла бы подняться до твоего уровня. Ты сам это слишком хорошо знаешь. Но, будучи человеком добрым, ты старался не показывать мне этого. Твоя доброта унижала и мучила меня. Ты окружил меня роскошью и людьми своего круга, засыпал дорогими подарками. Наверное, я не создана для такой жизни. Меня мучил высший свет, твое богатство и слава, а заодно и моя никчемность рядом с тобой.

Я сознательно вступаю в новую жизнь, где, возможно, меня ждет крайняя нужда или во всяком случае отчаянная борьба за каждый кусок хлеба. Но я буду рядом с человеком, которого безгранично люблю. Если своим поступком я не убила благородства твоего сердца, то заклинаю тебя: забудь обо мне Надеюсь, ты скоро успокоишься. Ты такой умный и, наверное, встретишь другую женщину, в сто раз лучше меня. От всего сердца желаю тебе счастья, которое обрету и я, если буду знать, что тебе хорошо.

Я забираю Мариолу, потому что без нее не смогла бы прожить и часа, ты ведь знаешь это. Только не думай, что я хочу лишить тебя дочери, которая принадлежит нам обоим. Спустя несколько лет, когда мы оба сможем спокойно смотреть в будущее, я найду тебя.

Прощай, Рафал. Не считай меня легкомысленной и не думай, что сможешь как-то повлиять на мое решение, изменить его. Я не отступлюсь. Я не умела обманывать, и знай, что верна была тебе до конца. Прощай, будь милосерден и не старайся меня найти.

Беата

P. S. Деньги и все драгоценности оставляю в сейфе. Ключ положила в ящик твоего стола. С собой забираю только вещи Мариолы”.

Профессор Вильчур опустил руку с письмом и протер глаза. В зеркале напротив он увидел свое отражение в странном наряде. Сбросив с плеч шубу, он начал читать письмо снова.

Удар обрушился на него так неожиданно, что он все еще никак не мог поверить в его реальность.

— Как же это? — простонал он. — Почему?.. Почему?..

Он безуспешно пытался хоть что-нибудь понять. В сознании пульсировала лишь одна мысль: ушла, бросила его, забрала ребенка, любит другого. Ни один из мотивов поступка Беаты не укладывался в рамки его понимания.

Спускались ранние осенние сумерки Вильчур подошел к окну и уже в который раз стал перечитывать письмо Беаты.