Место назначения неизвестно - Агата Кристи

– Это была случайная встреча? Не было никаких договоренностей о встречах в будущем?

– Нет, мы встретились чисто случайно.

– Понятно. Еще была иностранка, женщина, миссис Кэрол Спидер, также из Штатов. Каким образом она с вами связалась?

– По-моему, миссис Спидер имела какое-то отношение к ООН. Она была знакома с Томом в Америке и позвонила ему из Лондона, чтобы сообщить о своем приезде и предложить нам как-нибудь сходить с ней на ленч.

– И вы пошли?

– Нет.

– Вы – нет, а вот ваш муж – да.

– Что? – Она уставилась на него.

– Он не говорил вам об этом?

– Нет.

Олив Беттертон казалась ошеломленной и расстроенной. Джессоп чувствовал к ней жалость, но не собирался оставлять эту тему. Впервые он ощущал, что набрел на что-то достойное внимания.

– Не понимаю, – промолвила она. – Странно, что Том ничего мне об этом не сказал.

– Они были на ленче в «Дорсете», где останавливалась миссис Спидер, в среду, 12 августа.

– 12 августа?

– Да.

– Действительно, тогда Том ездил в Лондон… Но он ничего не говорил… – Олив Беттертон оборвала фразу и внезапно спросила: – Как она выглядит?

– Не слишком шикарно, миссис Беттертон, – успокоил ее Джессоп. – Молодая деловитая особа лет тридцати с небольшим, не блещущая красотой. Нет никаких указаний на то, что у нее когда-либо была интимная связь с вашим мужем. Поэтому странно, что он не рассказал вам о встрече.

– Да, в самом деле…

– Теперь подумайте как следует, миссис Беттертон. Не заметили ли вы приблизительно в это время каких-нибудь перемен в вашем муже? Скажем, в середине августа, за неделю до конференции?

– Нет. Да и замечать было нечего.

Джессоп вздохнул.

На его столе зазвонил внутренний телефон, и он снял трубку:

– Да?

– Один человек хочет повидать кого-нибудь, работающего над делом Беттертона, сэр, – сообщил голос на другом конце провода.

– Как его имя?

Голос скромно кашлянул:

– Я не вполне уверен, как оно произносится, мистер Джессоп. Возможно, мне лучше назвать его по буквам.

– Валяйте.

Джессоп записал названную последовательность букв.

– Он что, поляк?

– Не знаю, сэр. Он хорошо говорит по-английски, но с легким акцентом.

– Попросите его подождать.

– Хорошо, сэр.

Джессоп положил трубку и посмотрел на Олив Беттертон. На ее лице застыло выражение безнадежности. Он протянул ей бумагу, на которой только что сделал запись.

– Вы знаете этого человека?

Глаза женщины расширились. Джессопу она показалась испуганной.

– Да, – ответила она. – Я получила от него письмо.

– Когда?

– Вчера. Он кузен первой жены Тома, только что прибыл в Англию и очень волнуется из-за исчезновения Тома. В письме он спрашивал, есть ли у меня какие-нибудь новости, и выражал мне сочувствие.

– До этого вы никогда о нем не слышали?

Олив Беттертон покачала головой.

– А ваш муж когда-нибудь упоминал о нем?

– Нет.

– Выходит, он может и не быть родственником вашего мужа?

– Возможно. Я никогда об этом не думала. – Она выглядела удивленной. – Но первая жена Тома была иностранкой – дочерью профессора Маннхейма. Судя по письму, этот человек все знал о ней и Томе. И как бы то ни было, если он не тот, за кого себя выдает, то с какой целью он это делает?

– Этот вопрос всегда приходится задавать самим себе, – улыбнулся Джессоп. – Мы делаем это так часто, что иногда придаем мелочам несоизмеримо большое значение.

– Неудивительно. – Женщина внезапно поежилась. – В такой комнате, как эта, – в центре лабиринта коридоров, – чувствуешь, как будто тебе никогда не удастся отсюда выбраться.

– Да-да, здесь может возникнуть нечто вроде клаустрофобии, – вежливо согласился Джессоп.

Олив Беттертон откинула со лба прядь волос.

– Больше я не могу этого выносить, – сказала она. – Не могу вот так сидеть и ждать. Я хочу переменить обстановку – уехать куда-нибудь за границу, где мне не будут постоянно звонить репортеры, а люди не станут на меня глазеть. Здесь я все время встречаю друзей, которые спрашивают, есть ли у меня новости. – Она сделала паузу. – Мне кажется… я не выдержу. Я пыталась быть мужественной, но это для меня чересчур. Мой врач согласен со мной. Он говорит, что мне нужно уехать прямо сейчас на три или четыре недели. Даже письмо мне написал – сейчас покажу.

Женщина порылась в сумочке, достала конверт и протянула его через стол Джессопу:

– Прочтите.

Джессоп вынул письмо из конверта и прочитал его.

– В самом деле, – промолвил он, пряча письмо в конверт.

– Значит… значит, я могла бы уехать? – Ее глаза настороженно наблюдали за ним.

– Разумеется, миссис Беттертон. – Джессоп удивленно приподнял брови. – Почему бы и нет?

– Я думала, вы будете возражать…

– Возражать? Это ваше личное дело. Только устройте все так, чтобы я мог связаться с вами, если во время вашего отсутствия появятся какие-нибудь новости.

– Да, конечно.

– Куда вы думаете поехать?

– Туда, где много солнца и не очень много англичан, – в Испанию или Марокко.

– Отлично. Уверен, что это пойдет вам на пользу.

– Благодарю вас.

Олив Беттертон поднялась – казалось, будто к ее нервозности прибавилось радостное возбуждение.

Джессоп встал, обменялся рукопожатием с посетительницей и нажал кнопку, велев дежурному проводить ее к выходу. После этого он снова сел. Несколько секунд его лицо оставалось бесстрастным, потом Джессоп улыбнулся и поднял телефонную трубку.

– Пригласите ко мне майора Глидра, – распорядился он.

Глава 2

– Майор Глидр? – Джессоп немного помедлил, прежде чем назвать фамилию.

– Англичанину такое нелегко произнести, – усмехнулся посетитель. – Во время войны ваши соотечественники называли меня Глидер, а в Штатах я сменил фамилию на Глин – это куда легче выговорить.

– Вы прибыли из Штатов?

– Да, неделю назад. Простите, а вы… мистер Джессоп?

– Он самый.

Визитер с интересом посмотрел на него:

– Я слышал о вас.

– Вот как? От кого?

Посетитель улыбнулся:

– Пожалуй, мы слишком торопимся. Прежде чем вы позволите задать вам несколько вопросов, я вручу вам письмо из посольства США.

Он с поклоном протянул его. Джессоп прочитал вежливое представление, состоящее из нескольких строчек, отложил письмо и устремил на визитера оценивающий взгляд. Высокий мужчина лет около тридцати держался несколько скованно. Светлые волосы были коротко острижены по континентальной моде. В неторопливой и аккуратной речи слышался иностранный акцент, хотя грамматически она была безупречна. Джессоп обратил внимание, что посетитель не выглядел обеспокоенным или неуверенным, что само по себе было необычно. Большинство людей, приходивших в этот кабинет, обнаруживали нервозность, а иногда и страх. Некоторые горячились, а некоторые старались увильнуть от ответов.

Однако этот человек полностью владел собой – он твердо знал, что делает, и его было бы нелегко обвести вокруг пальца и заставить сказать больше, чем он намеревался.

– Чем мы могли бы вам помочь? – вежливо осведомился Джессоп.

– Я пришел узнать, нет ли у вас новых сведений о Томасе Беттертоне, чье недавнее исчезновение вызвало сенсацию. Я знаю, что газетам не всегда можно верить, поэтому стал выяснять, у кого бы получить надежную информацию. Мне сказали, что у вас.

– К сожалению, у нас нет никаких определенных сведений о Беттертоне.

– Я думал, что его, возможно, послали за границу с каким-нибудь поручением. – Помолчав, он добавил: – Я имею в виду, с секретным.

– Мой дорогой сэр, – Джессоп выглядел обиженным, – Беттертон был ученым, а не дипломатом или секретным агентом.

– Упрек справедлив. Но этикетка, так сказать, не всегда соответствует товару. Вы наверняка спросите о причине моего интереса. Дело в том, что Томас Беттертон был моим родственником по первому браку.

– Да, знаю. Кажется, вы племянник покойного профессора Маннхейма?

– Вижу, вы здесь неплохо информированы.

– Сюда приходят люди и сообщают нам разные сведения, – промолвил Джессоп. – Здесь побывала жена Беттертона и рассказала мне о вас. Вы писали ей?

– Да, чтобы выразить сочувствие и узнать, есть ли у нее свежие новости.

– Вы правильно поступили.

– Моя мать была единственной сестрой профессора Маннхейма. Они очень любили друг друга. В Варшаве, когда я был ребенком, я много времени проводил в доме дяди, а его дочь Эльза была мне как родная сестра. После смерти родителей я поселился у дяди и кузины. Это были счастливые дни. Потом началась война с ее ужасами и трагедиями… Дядя и Эльза бежали в Америку. Я остался в Польше и участвовал в Сопротивлении, а после войны выполнял кое-какие поручения. Один раз я ездил в Америку повидать дядю и кузину, а когда моя миссия в Европе была завершена, собрался переехать в Штаты насовсем. Я надеялся обосноваться поблизости от дяди, кузины и ее мужа. Но, увы… – он развел руками. – Прибыв в Америку, я узнал, что дядя и Эльза умерли, а муж Эльзы перебрался в Англию и женился снова. В итоге я опять лишился семьи. Прочитав об исчезновении известного ученого Томаса Беттертона, я приехал сюда узнать, что можно сделать. – Он вопрошающе посмотрел на собеседника.