О тебе и обо мне - Елена Лазарева

Ого! Нас похвалили! Мы вдохнули, подтянулись и приготовились к следующему туру. «Сейчас поприветствуем Ани Лорак!» – раздалось из микрофона. «Хлопаем, хлопаем! Подпрыгиваем, изображаем радость на лице!». Мы усиленно захлопали. Никого. Может, из-за четырех рядов нам не видно? Мы начали усиленно подпрыгивать. Никого! Значит, надо подождать. Мы ждали звезду, хлопая и прыгая, но ничего не дождались. «Насчет звезды это так, для отмазки. А вы что, не поняли?» – огорошила нас соседка справа. «Они сюда и не ездят. Зачем? Кондиционера нет, интерьер посредственный. Здесь только толпу снимают». Вот это да! Муж разочарованно застегнул карман куртки, в котором у него лежал фотоаппарат.

«Та-а-ак! А теперь присели, поднесли руки к губам, дышим на них, вам холодно и вы пытаетесь согреть руки своим дыханием! Пара номер тринадцать!!! Снимите меховые варежки и закиньте их к чертям собачьим!» Быстренько снимаем перчатки и отбрасываем в угол. При команде «присели» с ужасом смотрю на мужа. У него проблемы с коленями и присесть для него тоже весьма проблемно. Ничего! Молодец! Пыхтя и краснея, муж присел, поднес ладони к губам и застыл, выпучив глаза. «Гримеры! Бегом на площадку, нанесите белила вон тому мужчине, а то он как из бани». Это о моем муже. «Мужчина! Закатите глаза назад, а то они выпадут из ваших глазниц!». Ого! А вот это уже черный юмор! С жалостью смотрю на своего выбеленного мужа. Глаза он все же вернул в нормальное положение, но краснота проступает и сквозь белила. «Начали!»… Хорошо, что съемка через двадцать минут закончилась. Помогаю мужу подняться. «Сколько раз тебе говорила, приседай по утрам вместе со мной! Я нормально вынесла, а ты…». Муж пыхтит и утирается кончиком шарфа.

«Массовка! Прыгаем! Начался снегопад, и мы бурно радуемся этому!» Прыжки я люблю. Люблю оторваться от земли, взлететь вверх, помечтать о чем-то… Десять минут, двадцать, полчаса… Сколько же можно прыгать, и где мой муж?! Ага, вон он, валяется под елочкой. Ну да, камеры там нет, можно отлежаться. Через полчаса я с трудом приземлилась. Тело по инерции взлетало, но умом я понимала – все, хватит! Приземлилась. Подошла, растолкала мужа. Он уже начал засыпать. «Я тут с менеджером договорился, я в этих кадрах не буду присутствовать», – бормочет в свое оправдание. Презрительно усмехнувшись, иду на площадку. Он плетется следом.

«Т-а-ак! А теперь представим: куранты бьют двенадцать!!! Что мы делаем! Конечно, обнимаемся, можно поцеловаться! Мужчины, обняли своих женщин и начинаем слегка покачиваться в такт мелодии! Пара номер тринадцать! Можете на время обнимания снять свои меховые варежки!». Что ж, мы оживленно подпрыгиваем, веселимся, как можем, затем, скинув варежки, обнимаемся… Муж почему то навалился на меня и тяжело задышал в ухо. Мы покачиваемся… Мелодия просто очаровательна… Имре Кальман, кажется. «Боже, как я устал», – слышу шипение в ухо. Я и сама еле стою на ногах. Потому и покачиваюсь. Как ни странно, в такт. Покачались… Часа два, наверное.

Отвожу мужа к стеночке, заботливо прислоняю. Объявлен перерыв. Можно попить чаю, перекусить. С ужасом вспоминаю, что еды и чая, соответственно, у нас нет. Я думала, что кинокомпания организует нам бутерброды с чаепитием, но… торопливо выбегаю из помещения (перерыв то всего полчаса), покупаю в ближнем киоске пирожки с повидлом и бутылку минеральной воды). Мы торопливо перекусываем, и… снова в бой.

«Массовка! Вы отдохнули, перекусили! Так что встали и машем руками! К нам едет Дед Мороз! Он же Сергей Пенкин. Сейчас он исполнит все ваши желания!!! Прыгаем, приветствуем его, размахиваем факелами». После этих реплик нам всем вручают факелы. Ого! Сколько же эта махина весит?! И этим я должна махать?! Напрягаю мышцы рук, подымаю факел. Слышу сопение мужа: «Не бойся, я тебя поддержу». С ужасом замечаю, что все девочки из массовки, поднапрягшись, подымают факелы и даже пытаются придать им какое-то движение. «Массовка!!! Побежали с факелами к Деду Морозу! Мы указываем ему путь! В лесу темно, он может потеряться!». Да теряйся ты, Дедушка Мороз! Может, тогда наши мучения закончатся! Мы бежим. С трудом тащу огненный рожок именуемый факелом. Чувствую, муж подставляет свое плечо: «Можешь локоть с грузом поставить на него. Легче будет. Так и делаю. Действительно легче, но все же очень тяжело. «Пара номер тринадцать! Кончайте нежности! Соблюдайте дистанцию!». Поспешно отбегаю от мужа. Мы осветили дорожку, можно расходиться на перерыв. «Иди, сфотографируйся с Пенкиным, он действительно в роли Деда Мороза», – вяло толкаю в бок мужа. «Да ну его на… Из-за него твой остеохандроз разыгрался», – бормочет муж…

Съемки закончились в одиннадцать. На два часа позже. Денег выдали на десять гривен меньше. «Сегодня массовки больше чем ожидалось. Пришли все, в том числе и незапланированные, – менеджер почему-то выразительно смотрит на нас. – Но ничего, завтра мы вновь встречаемся, и вы получите больше ожидаемого!».

Мы с мужем устало бредем домой. Пешком. Трамвая, а затем и автобуса решили не ждать, и за каких-то сорок минут мы уже были дома. Раздевшись, падаем в постель. Ни есть, ни пить уже не хочется.

Утро. Противно дребезжит наш будильник. Темнота. Встаю, выключаю его, толкаю мужа. «Дорогой, на съемки!», и застываю, услышав поток не вполне литературной брани. Изо всего потока удалось понять, что «ноги нашей там больше не будет», что «видел он эту киностудию в белых тапочках в гробу» и что «пусть они себе эту десятку засунут в…». Ну, понятно куда. Я облегченно вздыхаю и заваливаюсь в постель. Поспать еще можно, ведь только пять часов.

БАБЬЕ ЛЕТО

От меня ушел муж… Как то неожиданно, надо сказать, ушел. Вначале стал задерживаться на работе. Не часто, раз-два в неделю, затем три-четыре, а неожиданно ночевать не вернулся. Что я тогда только не пережила!!! Мобильный его не отвечал, у друзей его не было, в больницы-морги труп мужчины средних лет привлекательной наружности крупного телосложения со шрамом после аппендицита не поступал. Взбудораженная и всклокоченная, я просидела всю ночь под телефонным столиком рисуя картины одну страшнее другой. Вот он лежит избитый и умирающий в кустах, и никто не знает где он и не придет на помощь, вот его хладный труп покоится на дне Днепра, и пока тело не всплывет никто не догадается, что с ним случилось, вот… В общем, чего только я не передумала, а утром раздался звонок по мобильному и его спокойный голос заявил: «я от тебя ухожу, собери мои вещи, с разводом, думаю, проблем не будет, так как детей у нас нет, совместно нажитого имущества тоже».

Утро следующего дня. Я как сомнамбула брожу по квартире и как послушная жена собираю мужу вещи. Приходи, забирай. Мне они не нужны. О том, как мне больно, я думаю, ты сам догадаешься. Муж пришел в обед. Чистый, свежий, гладко выбритый, в новой рубашке. Значит, там его уже одели. Глядя на него побитой собакой, киваю на собранные сумки. Он изящно подхватывает одну. «За остальными приду позже, там ведь зимние вещи». У порога останавливается, смотрит на меня с насмешкой. «Дорогая, посмотри на себя в зеркало и ты сама все поймешь. Удивляюсь, как я умудрился с тобой пять лет прожить. Хозяйка ты, конечно, хорошая, но в остальном – никакая». Я впадаю в ступор, затем звоню на работу, рассказываю начальству о внезапно налетевшей на меня лихорадке, бормочу извинения за пропущенный вчерашний день, говорю, что еще несколько деньков «поваляюсь в постели» и затем впадаю в спячку.

Утро неизвестно какого дня. Кто-то настойчиво трясет меня за плечо, затем выливает мне в лицо стакан холодной воды. Я вяло открываю глаза. Витка, моя младшая сестра. Ну да, у нее же есть ключи от моей квартиры. «Очухалась?! А то я уж не знаю, на каком ты свете. Вроде спишь, но как то очень крепко, еле тебя добудилась. Молчи, я все знаю, но родителям – ни слова. Стала тебя искать, тебя ведь на работе нет пятый день. Говорят, болеешь. Домой звоню – тоже нет. Дозвонилась до твоего гада (мужа, надо понимать), а он спокойно заявляет, что ушел от тебя, но видел в последний раз тебя именно дома. Я – к тебе. Давай, сеструха, рассказывай, что произошло?» С трудом поднимаю голову, и тут до меня доходит: «Меня на работе нет пять дней?! Значит, сегодня среда?! Я же звонила туда в пятницу, потом заснула… Выходит, я проспала беспробудно пять дней?!». Действительно так. Об этом свидетельствует и мой чрезвычайно бледный цвет лица и мой опавший животик. Ну да, пять, а, точнее, шесть дней не есть! А затем воспоминания последней недели нахлынули на меня и слезы покатились градом. От меня ушел муж! Почему, к кому? Не известно. Вновь потерянно хожу по квартире подвывая: «полюби меня такой, какая я есть…». Песня хорошая. Сестра же критично меня осмотрела и заметила: «А вот полюбить тебя такой очень сложно! Сейчас молодые девки совсем обнаглели! Намажутся, из одежды на теле – минимум, и на мужиков грудью прут! А что делать! Мужиков то меньше чем нас. А уж нормальных – вообще мало. Вот и кидаются на чужих без стыда, без совести. А мужик – он и в Африке мужик. Покажи ему яркую тряпку – сразу в бой. Ты, сестра глянь на себя в зеркало! Где твоя прическа, где боевой раскрас? Ладно, ты сейчас из постели только вылезла, но я его уже весь последний год не вижу! А гардероб свой когда обновляла? А куда ты из дома за последний год выбиралась? Опустилась, забросила себя, только и делов – приготовить что-то вкусненькое и вылизать квартирку. Книг не читаешь, по телевизору смотришь одни сериалы мыльные! Так что в том, что произошло, виновата сама. И хоть супруг твой – гад порядочный, его можно понять. Он – мужик хоть куда, а рядом – тетка неопределенного возраста. Ему не котлета нужна, ты сама стань для него аппетитной котлеточкой. Пусть он пустит слюну глядя на тебя, а не в тарелку!». Что ж, сестра права. Растерянно поправляю начес на голове, пялюсь в зеркало. Бледная, с заспанными невыразительными глазками, пухлыми, но блеклыми губами и колтуном на голове. Надо срочно что-то делать! Сестра вновь критически оглядывает меня: «Впрочем, перемены к лучшему уже наметились, пузико за эти дни просто испарилось. Меньше лопай – и девичья талия тебе обеспечена». Витка отправила меня в ванную, сама же отправилась колдовать на кухню.