Пожиратели - Валерия Гуляева

– Я шла к своим старикам…

– Старикам?

– Ну, да. Ну, в общем, программа у нас такая – помощь пенсионерам и всё такое.

– А побежала почему?

– Я не знаю. Потому что вы побежали.

– Посмотри, это они? – Коренев достал из кармана брюк сложенную фотографию и протянул её девушке.

– Да. Валентина Петровна и Александр Иванович. Старушка – просто добрейшей души человек, а вот дедушка постоянно брюзжит.

– Не ходи туда больше.

У Полины сначала вытянулось лицо, а потом она привстала:

– Вы… они… это они там… из-за них? А что случилось?

– Это я и пытаюсь выяснить. Что ж, Поль, ты можешь идти домой. Кстати, можно немного личный вопрос? – Майор выключил диктофон. – Почему ты так одета?

– Я… я болею, – Полина всхлипнула, – что-то подхватило после поездки в Перу, с тех пор никак не согреюсь. И врачи ничего не говорят. Не…

– Перу? – Коренев поднял бровь.

– Д-да. Мы отдыхали с друзьями. На новый год. Даже задержались немного, вместо двух недель пробыли три.

– Хм, – полицейский откинулся на спинку стула и потер лицо ладонями. Ладно, Полин, ты можешь идти. Нет, давай лучше я закажу тебе такси. Где ты живёшь?

– В общежитии при институте, хотя я и на заочном, но…

– И пошлю с тобой патрульного, чтобы тебя не оставили топтаться на пороге.

Коренев дождался молчаливого кивка и они вместе вышли из допросной.

Домой полицейский добирался на автопилоте. Спать хотелось жутко, поэтому он решил взять отгул. Диктофон он забыл на рабочем столе в участке и предупредил напарника, что тот отвечает за него головой:

– Там несколько записей с мест преступлений и беседа со студенткой.

– Да там же практически ничего нет. Слышал я вашу беседу, – Самойлов недовольно поворчал для вида, но спрятал диктофон в сейф в кабинете.

– Я прослушаю её, когда вернусь, понял?

– Да понял, понял я. Буду держать тебя в курсе.

– Нет, не нужно, – Коренев зевнул, – я хочу отдохнуть. Действительно отдохнуть, а не как обычно…

Марина вернулась домой позже обычного, поэтому сиделку – молодую девушку, студентку-заочницу, которая была не прочь подзаработать, пришлось отпускать по телефону.

– Бабуль, как ты сегодня? – девушка погладила закутанную в плед пожилую женщину, но та никак не отреагировала, лишь молча продолжила смотреть в потолок. – Хорошо, если что – вот колокольчик, – и Марина вложила в руку женщины звенящую игрушку, – зови, если что-то будет нужно.

Девушка устало побрела на кухню: стоило заварить кофе, тяжелый день давал о себе знать. Завтра с утра снова придёт врач, снова будет проводить тесты, чтобы снова ничего не сказать.

Антонина Ивановна – семидесятилетняя жизнерадостная старушка, довольно неплохо чувствовавшая себя для своих лет. Всегда улыбчивая и приветливая. Но около двух недель назад с ней стали происходить странные вещи. Поначалу это были мелочи: её стали раздражать поставленные не туда чашки, не повернутый в раковину кран, а то и вовсе причиной нервного потрясения мог стать не тот цвет носков. Потом стало хуже – бабушка стала угрюмой, постоянно огрызалась на Марину, а позже и вовсе перестала разговаривать. По ночам её стали мучить кошмары. Антонина Ивановна просыпалась в холодном поту и что-то бормотала, испуганно оглядываясь по сторонам. На расспросы внучки женщина отвечала одинаково – списывала всё на старость. Но четыре дня назад она слегла. Марина просто встала утром и увидела бабушку неподвижно лежащей в постели, закутавшуюся в теплый плед и бездумно смотрящую в потолок. Тревожить её внучка не стала и со спокойной душой ушла на работу, но уже в обед ей позвонила сиделка и сказала, что Антонина Ивановна отказывается от еды и она не знает, что делать. Видимых причин такого состояния врачи не назвали, но обещали заехать через пару дней – сказали, что случай не совсем необычный но, как оказалось, не первый.

От горячей чашки кофе Марину оторвал слабый звон колокольчика из соседней комнаты и она сразу кинулась туда – бабушка давно ничего не просила.

– Бабуль, что случилось, что-то нужно? – внучка присела на кровать.

Женщина медленно перевела взгляд на девушку и шепотом произнесла:

– Ты не должна сегодня ночевать тут… они могут тебя увидеть. Они видят тебя…

– Кто, бабушка, кто видит?

– Уходи, сегодня ты не должна ночевать здесь… – шершавые губы женщины сомкнулись, превратившись в практически бесцветную полоску на бледном лице, и она вернулась к созерцанию потолка.

– Бабушка? Ба?

Марина ещё некоторое время держала женщину за руку, но та больше не произнесла ни слова. Голова была тяжелой. Стоило лечь спать и она ушла в другую комнату.

Часы показывали два часа ночи, когда Марина внезапно открыла глаза. Её что-то разбудило, спросонья она всё никак не могла понять, что именно. Спустя несколько минут до неё дошло – в соседней комнате звенел колокольчик.

– Бабушка?! – девушка подскочила и кинулась в соседнюю комнату.

Дверь в спальню распахнулась, на автомате рука потянулась к выключателю и Марина отпрянула назад.

Женщина билась в тихой истерике. Она уже не лежала в постели – она сидела у шкафа и мотала головой из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос, при этом не отрывая взгляда от потолка.

– Ба! Вставай!

– Уйди, дура! – необычайно грубо отмахнулась та и с силой толкнула внучку в грудь. – Нет! Нет! Уйди! – Антонина Ивановна стала отмахиваться от кого-то, её глаза налились кровью и она начала кричать.

– Бабушка! – Марина сидела на полу, прижав руки ко рту, и не могла больше вымолвить ни слова.

Лицо женщины поплыло, челюсть стремительно поползла вниз, раскрывая рот всё шире и шире. Выпученные и багровые от лопающихся капилляров глаза превратили бьющуюся в истерике женщину в безумную старуху. Она в последний раз закричала, а потом стала задыхаться, всё ещё не сводя взгляда с потолочной люстры. Через несколько секунд Антонина Ивановна замерла с поднятыми руками с застывшей на лице маской кошмара.

Девушка просидела на полу еще около получаса, а потом медленно поползла в сторону входной двери. Её, скулящую и скребущуюся в двери лифта, нашла соседка по лестничной клетке. Она-то и вызвала скорую, а позже и полицию, как только увидела распахнутую настежь дверь квартиры Антонины Ивановны.

Звонок телефона вырвал Коренева из тяжелого беспокойного сна. Голова гудела и он, не открывая глаз, нащупал телефон на прикроватной тумбочке:

– Да, алло… ты в курсе, который час?.. какое дело?.. Диктуй адрес… буду через час…

Коренев поднялся с постели. Часы показывали половину четвёртого утра. На улице уже светало.

Предрассветные часы были самым приятным временем: жара только спадала и еще не успевала собраться с новыми силами и легкая прохлада освежала мысли и тело. Но легче майору от этого не становилось. Коренев проспал около четырнадцати часов, но так и не почувствовал себя отдохнувшим.

– Возможно, ты слишком много спал, мало ел и просто дочерта работал. Тебе нужен отпуск, – мужчина приподнял футболку к лицу и поморщился, – и душ…

Через полчаса он более-менее проснулся и вызвал такси. Было лень ехать на служебной машине, да и не хотелось лишний раз загружать голову маршрутами.

– Она там, – Самойлов указал рукой в сторону машины скорой помощи, – внучка погибшей. Еще нужно будет вызвать в участок сиделку. Вот, держи, – напарник протянул майору папку с допросным листом, – тут есть кое-что. Надеюсь, она уже успела немного успокоиться.

Двор к приезду Коренева успели оцепить и вокруг, несмотря на столь ранние часы, собралась толпа зевак. Туда-сюда сновали полицейские, пытающиеся остановить и успокоить живущих в доме.

– Да откуда же вас столько в пять утра-то! – сетовал патрульный – видимо, новичок.

– Уж больно молод, – отметил Коренев, не отрываясь от записей Самойлова. – Марина Варлеева, двадцать четыре года, уроженка города Волгограда. Родители погибли… осталась одна бабушка, проживающая в этом городе… – он поднял глаза от папки и увидел на себе пристальный взгляд девушки, сидящей на кушетке скорой. – Здравствуйте, Марина. Простите, что так неучтиво и…

– Я понимаю. Это ваша работа, – она вытерла лицо дрожащей рукой.

– Расскажите, что произошло. И почему вы вызвали полицию?

– Я… я не знаю… это не я вовсе… это… – девушка скривилась, глаза её мгновенно наполнились слезами, но она так же быстро совладала с собой и продолжила дрожащим голосом, – моя… моя соседка, тетя Варя… простите… – она вытерла лицо лежавшим рядом одеялом, – Варвара Ильинична. Мне сказали, она нашла меня у лифта, но я не помню… – она снова всхлипнула, – всё так быстро произошло. И так странно. Я знаю, что, – Марина махнула рукой куда-то в сторону дома, – что, ей уже не помогут, но она кричала что-то совсем бессвязное, она от кого-то защищалась. Что это было? Объясните мне! – Марина была близка к истерике, её лицо покраснело и исказилось.