Всё о Дениске и его секретах - Драгунский Виктор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И он не стал догонять меня.
А я на него не рассердился за подзатыльник. Потому что без него я, наверно, кружил бы по двору до сих пор.
Третье место в стиле баттерфляй
Когда я шёл домой из бассейна, у меня было очень хорошее настроение. Мне нравились все троллейбусы, что они такие прозрачные и всех видать, кто в них едет, и мороженицы нравились, что они весёлые, и нравилось, что не жарко на улице и ветерок холодит мою мокрую голову. Но особенно мне нравилось, что я занял третье место в стиле баттерфляй и что я сейчас расскажу об этом папе, – он давно хотел, чтобы я научился плавать. Он говорит, что все люди должны уметь плавать, а мальчишки особенно, потому что они мужчины. А какой же это мужчина, если он может потонуть во время кораблекрушения или просто так, на Чистых прудах, когда лодка перевернётся?
И вот я сегодня занял третье место и сейчас скажу об этом папе. Я очень торопился домой, и, когда вошёл в комнату, мама сразу спросила:
– Ты что так сияешь?
Я сказал:
– А у нас сегодня было соревнование.
Папа сказал:
– Это какое же?
– Заплыв на двадцать пять метров в стиле баттерфляй…
Папа сказал:
– Ну и как?
– Третье место! – сказал я.
Папа прямо весь расцвёл.
– Ну да? – сказал он. – Вот здорово! – Он отложил в сторону газету. – Молодчина!
Я так и знал, что он обрадуется. У меня ещё лучше настроение стало.
– А кто же первое занял? – спросил папа.
Я ответил:
– Первое место занял Вовка, он уже давно умеет плавать. Ему это нетрудно было…
– Ай да Вовка! – сказал папа. – Так, а кто же занял второе место?
– А второе, – сказал я, – занял рыженький один мальчишка, не знаю, как зовут. На лягушонка похож, особенно в воде…
– А ты, значит, вышел на третье? – Папа улыбнулся, и мне это было очень приятно. – Ну что ж, – сказал он, – всё-таки что ни говори, а третье место тоже призовое, бронзовая медаль! Ну а кто же на четвёртом остался? Кто занял четвёртое?
Я сказал:
– Четвёртое место никто не занял, папа!
Он очень удивился:
– Это как же?
Я сказал:
– Мы все третье место заняли: и я, и Мишка, и Толька, и Кимка, все-все. Вовка – первое, рыжий лягушонок – второе, а мы, остальные восемнадцать человек, мы заняли третье. Так инструктор сказал!
Папа сказал:
– Ах вот оно что… Всё понятно!..
И он снова уткнулся в газету.
А у меня почему-то совсем пропало хорошее настроение.
Слава Ивана Козловского
У меня в табеле одни пятёрки. Только по чистописанию четвёрка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы всё равно соскакивают. Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая пятёрочная страница. Утром показал её Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась! Вчера её не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятёрки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле берёзонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич всё время морщился и кричал:
– Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
– Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займёмся с каждым инди-виду-ально.
Это значит с каждым отдельно.
И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
Мишка подошёл к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
Как на тоненький ледокВыпал беленький снежок…Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котёнок Мурзик. Разве же так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятёрку и поглядел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Он сказал:
– Ну-ка, хохотун, выходи!
Я быстро подбежал к роялю.
– Ну-с, что вы будете исполнять? – вежливо спросил Борис Сергеевич.
Я сказал:
– Песня Гражданской войны «Веди ж, Будённый, нас смелее в бой».
Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил.
– Играйте, пожалуйста, погромче! – сказал я.
Борис Сергеевич сказал:
– Тебя не будет слышно.
Но я сказал:
– Будет. Ещё как!
Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
Высоко в небе ясномВьётся алый стяг…Мне очень нравится эта песня.
Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьётся алый стяг.
Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
Мы мчимся на конях туда,Где виден враг!И в битве упоительной…Я хорошо пел, наверно, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной!Мы мчимся вперёд!.. Ура!..Красные всегда побеждают!Отступайте враги! Даёшь!!!Я нажал себе кулаками на живот, вышло ещё громче, и я чуть не лопнул:
Мы врезалися в Крым!Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
Я сказал:
– Ну как?
– Чудовищно! – похвалил Борис Сергеевич.
– Хорошая песня, правда? – спросил я.
– Хорошая, – сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
– Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, – сказал я, – можно бы ещё погромче.
– Ладно, я учту, – сказал Борис Сергеевич. – А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому?
– Нет, – сказал я, – я этого не заметил! Да это и неважно. Просто надо было погромче играть.
– Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как – тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку – это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятёрку… Я сказал:
– Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я ещё громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю ещё одну песню. Когда я её дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
– Это какая же? – спросил Борис Сергеевич.
– Жалостливая, – сказал я и завёл:
Я вас любил…Любовь ещё, быть может…Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
– Ну хорошо, хорошо, всё это мы обсудим в следующий раз.
И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошёл Борис Сергеевич.
– Ну, – сказал он, улыбаясь, – возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксёр, но в одном могу заверить вас абсолютно твёрдо: славы Ивана Козловского он не добьётся. Никогда!
Мама ужасно покраснела и сказала:
– Ну, это мы ещё увидим!
А когда мы шли домой, я всё думал:
«Неужели Козловский поёт громче меня?»
Зелёнчатые леопарды
Мы сидели с Мишкой и Алёнкой на песке около домоуправления и строили площадку для запуска космического корабля. Мы уже вырыли яму и уложили её кирпичом и стёклышками, а в центре оставили пустое место для ракеты. Я принёс ведро и положил в него аппаратуру.
