Толстого нет - Ольга Погодина-Кузмина

Входит горничная Катюша.

Софья Андреевна. Что это ты разрумянилась?

Катюша. Ничего-с, Софья Андреевна. В кухне от печки угар.

Софья Андреевна. Готова комната для господина секретаря? Ступай, проводи. Валентин Федорович, к обеду будет гонг. Муж тоже спустится, если пройдет его нездоровье. А сейчас простите, мне нужно пойти к нему и дать лекарство. Он принимает лекарства только из моих рук.

Софья Андреевна уходит. Катюша провожает гостя. На лестнице Булгакова поджидает Александра Львовна.

Александра Львовна (тихо, порывисто). Простите нас, Валентин Федорович… Мама стала невыносима, брат Лев – чудовище, я сама не могу сдерживаться! Толстовская порода, он верно сказал. Если вы не сможете ужиться с нами, я пойму.

Булгаков. Меня не страшит эта жизнь, Александра Львовна. Главное для меня – быть полезным Льву Николаевичу.

Александра Львовна. Вы будете, я уверена! Нам еще о многом нужно поговорить… Только не верьте брату – я не влюблена в Черткова! Впрочем, это вовсе не важно. Ступайте, ваша комната в первом этаже.

Булгаков в сопровождении Катюши уходит. Александра Львовна возвращается на террасу. Поджидающий ее Лев Львович курит, облокотившись о перила.

Лев Львович. Что ж, сестра, ты всё бегаешь от меня? Может, сядем и поговорим по душам? Я готов принести извинения, если тебя обидел.

Александра Львовна. Не знаю, о чем нам с тобой говорить, Лев.

Лев Львович. Хотя бы о нашем отце.

Александра Львовна. Что тут говорить? Ты более всех ждешь его смерти, и даже не скрываешь этого при посторонних. Я же хочу одного – чтобы он был здоров и покоен, чтобы мог продолжать свою работу. А это почти невозможно в нынешних условиях.

Лев Львович (после паузы). Скажи мне правду – он подписал завещание?

Александра Львовна. Каким бы ни было решение отца, мы должны принять его с уважением.

Лев Львович. С уважением отдать миллион Черткову и еще неизвестно каким мерзавцам? Нет уж, это дудки! (Подступая к ней.) Отвечай, сейчас же, есть завещание в пользу Черткова или нет?

Александра Львовна. Ты пьян, Лев. Оставь меня!

Александра Львовна хочет уйти, Лев Львович хватает ее за руку.

Лев Львович. Отвечай, дрянь!

Александра Львовна хватает со стола колокольчик и звонит.

Александра Львовна. Василий! Катя! Кто-нибудь!

Вбегает Катюша. Лев Львович отпускает сестру.

Александра Львовна. Катюша, что же ты не уносишь чай!? Уже скоро надо накрывать к обеду.

Катюша. Слушаюсь, барышня.

Александра Львовна. У вас на всё один ответ – слушаюсь, слушаюсь! А кругом пыль, полы не терты, еловые ветки в вазе торчат с Рождества. А скоро уж Пасха!

Катюша. Я хотела убрать, да Софья Андреевна не велела. Ей-богу, барышня!

Лев Львович уходит, насвистывая.

Александра Львовна. Полный дом прислуги, а окна в комнатах черные, одна паутина, не видно ничего!

Катюша (торопливо). Окна в субботу будут мыть, Софья Андреевна сказали, баб с деревни наймут, как прошлый год…

Александра Львовна (со злом). Чем пререкаться, быстрее бы сделала. Как будто я требую чего-то невозможного! Вы же теперь не крепостные, вам деньги платят! Ты же здесь не в гостях, ты должна прислуживать, работать!!

Катюша вдруг принимается плакать. Александра Львовна спохватывается, обнимает ее.

Александра Львовна. Ну что ты, милая? Ну, полно, полно! Я же не виню тебя…

Катюша. Барин, Лев Львович, как приехали, проходу не дают… Стерегут в комнатах, щиплются больно. Теперь грозятся, что барыне доложат, будто я… по ночам в деревню бегаю… А я, барышня, ей богу, у батюшки была в последний раз на святки…

Александра Львовна вытирает Катюше глаза.

Александра Львовна. Ну, глупости какие! Ну, полно плакать… Я с ним поговорю.

Из верхних комнат слышен голос Софьи Андреевны.

Софья Андреевна. Саша, Саша, скорее, сюда! Снова приступ! Пошли Адриана за доктором! Катя, неси горячей воды… Скорее же, у него ноги отнялись! Да что же, никто меня не слышит?!..

Александра Львовна и Катюша торопливо бегут наверх. Услышавший крики Лев Львович проходит через террасу, с любопытством смотрит вверх.

На шум выходит Илья Львович. Братья молча ждут.

Сцена вторая. Письма

Середина мая, свежая и дружная весна. На перилах террасы выложены сушиться подушки и перины. По ступеням поднимаются Доктор и Софья Андреевна, одетая в шелковую юбку и нарядную блузку с букетиком цветов на корсаже. Доктор снимает шляпу, ставит в углу трость.

Софья Андреевна. Вчера на ночь долго растирала ему живот камфарным маслом, потом положила компресс со спиртом. Ел он сегодня рисовую кашу – я не сказала ему, что там коровье молоко, а то бы не стал… Хотела уговорить его съесть яйцо, но не смогла…

Доктор. А как температура?

Софья Андреевна. Кажется, упала. Он рано поднялся утром, я слышала, как он шаркает. Написал уже какое-то обращение к рабочим… Бедный, как посмотришь на него, на эту знаменитость всемирную – худенький, жалкий старичок. Совсем пожелтел от лекарств. И всё идут эти посетители, без конца…

Доктор (отставляя чашку). Ничего, голубушка… Кого Бог любит, тому и крест посылает.

Конец ознакомительного фрагмента.