Место назначения неизвестно - Агата Кристи

– Да, довольно много.

– И какого рода книги он читал?

– Биографии. Произведения, рекомендованные Книжным обществом. А если уставал – детективы.

– Довольно консервативные читательские вкусы… Никаких особых предпочтений? Он играл в карты или шахматы?

– В бридж. Обычно мы играли с доктором Эвансом и его женой один-два раза в неделю.

– У вашего мужа было много друзей?

– О да, он был очень общительным человеком.

– Я не совсем это имел в виду. Я хочу сказать – были ли у него близкие друзья, те, к кому он питал особо теплые чувства?

– Он играл в гольф с кем-то из наших соседей.

– То есть никаких близких друзей или закадычных приятелей?

– Нет. Понимаете, он долго прожил в США, а родился в Канаде. Здесь у него было не так много знакомых.

Джессоп сверился с записью на листке, лежащем на столе справа от него.

– Как я понимаю, в недавнее время его навещали три человека, приехавших из Штатов. Здесь записаны их имена. Насколько нам удалось узнать, эти трое были единственными людьми, так сказать, извне, с кем он контактировал. Поэтому мы уделили им особое внимание. Итак, первый из них – Уолтер Гриффитс. Он приезжал навестить вас в Харвелле.

– Да, он был в Англии с визитом и приехал повидать Тома.

– И как на это отреагировал ваш муж?

– Том был удивлен, увидев его, но очень обрадовался. В Америке они были довольно хорошо знакомы.

– Каким вам показался Гриффитс? Просто опишите то, что вы увидели в нем.

– Но вы, конечно же, всё о нем знаете?

– Да, мы знаем о нем всё. Но я хочу услышать то, что думаете о нем вы.

Женщина на мгновение задумалась.

– Ну, он был серьезным и немного занудным. Ко мне относился очень вежливо, а к Тому, похоже, очень тепло, и жаждал рассказать ему обо всем, что произошло после того, как Том переехал в Англию. Пересказать все местные сплетни, я полагаю. Мне это было не особо интересно, поскольку я не знаю никого из тех, о ком шла речь. Как бы то ни было, пока они предавались воспоминаниям, я готовила ужин.

– В их разговоре не всплывало никаких политических вопросов?

– Вы пытаетесь намекнуть, что Гриффитс коммунист? – На лице Олив Беттертон проступил румянец. – Я уверена, что ничего подобного нет. Он работает в правительственном учреждении – кажется, в офисе окружного прокурора. И вообще, когда Том что-то сказал в шутку относительно «охоты на ведьм» в Америке, Гриффитс серьезно ответил, что мы здесь ничего не понимаем и что это совершенно необходимо. Это показывает, что он вовсе не коммунист!

– Пожалуйста, прошу вас, миссис Беттертон, не нужно так волноваться.

– Том не был коммунистом! Я все время твержу это вам, а вы мне не верите!

– Да нет же, я верю, но я обязан обсудить эту тему. Теперь что касается второго заграничного контакта, доктора Марка Лукаса. Вы встретились с ним в Лондоне, в ресторане «Дорсет».

– Да. Мы ездили в театр, а затем зашли поужинать в «Дорсет». Неожиданно этот человек – Люкас или Лукас – подошел к нам и поздоровался с Томом. Он вроде бы работал химиком-исследователем, и в предыдущий раз они с Томом встречались в Штатах. Доктор был беженцем из Германии, принявшим американское гражданство. Но вы, конечно же…

– Но я, конечно же, это знаю? Да, знаю, миссис Беттертон. Был ли ваш муж удивлен, увидев его?

– Да, очень удивлен.

– И обрадован?

– Да-да… мне так кажется.

– Но вы не уверены? – с нажимом спросил Джессоп.

– Ну, с этим человеком Том не был особо дружен, по крайней мере, он мне потом так сказал, вот и все.

– Это была просто случайная встреча? Они не уславливались встретиться в какой-то определенный день?

– Нет, они встретились случайно.

– Понимаю. Третьим иностранным контактом была женщина, миссис Кэрол Спидер, также из Соединенных Штатов. Как это произошло?

– Я так поняла, она была как-то причастна к Организации Объединенных Наций. Они с Томом были знакомы еще в Америке, и она позвонила ему из Лондона и сказала, что она в Англии, а потом спросила, нельзя ли нам как-нибудь встретиться и пообедать вместе.

– И вы согласились?

– Нет.

– Вы-то нет, а вот ваш муж – да.

– Что? – Женщина с изумлением посмотрела на собеседника.

– Он вам не сказал?

– Нет.

Похоже, Олив Беттертон была озадачена и обеспокоена. Мужчина, проводивший допрос, ощутил легкое сочувствие к ней, однако не намеревался отступать. Похоже, он впервые наткнулся на что-то значимое.

– Я не понимаю, – неуверенным тоном произнесла она. – Мне кажется очень странным, что он ничего мне об этом не сказал.

– Они вместе обедали в «Дорсете», где останавливалась миссис Спидер, в среду, двенадцатого августа.

– Двенадцатого августа?

– Да.

– Да, он действительно в эти числа ездил в Лондон… Но он ничего не сказал… – Женщина снова умолкла, а потом выпалила: – Какая она?

Джессоп ответил успокаивающим тоном, без единой заминки:

– Отнюдь не роскошная прелестница, поверьте, миссис Беттертон. Женщина лет тридцати, с юных лет стремящаяся к научной карьере, не особо красивая. Нет никаких оснований считать, что у нее с вашим мужем когда-либо были близкие отношения. Потому-то и странно, что он ничего не сказал вам об этой встрече.

– Да-да, я понимаю.

– Теперь подумайте как следует, миссис Беттертон. Вы заметили какие-либо перемены в поведении мужа в это время? Скажем, примерно в середине августа? Это было приблизительно за неделю до конференции.

– Нет… нет, я ничего не заметила. Мне было нечего замечать.

Джессоп вздохнул. Тут переговорное устройство на его столе издало длинный прерывистый гудок. Мужчина снял трубку и произнес:

– Да?

Голос на другом конце линии известил:

– Некий человек хочет встретиться с тем, кто ведет дело Беттертона, сэр.

– Как его зовут?

В трубке неуверенно кашлянули.

– Э‑э… я не совсем уверен, как произнести это, мистер Джессоп. Наверное, лучше я передам по буквам.

– Ладно. Давайте.

Джессоп одну за другой выводил в блокноте буквы, переданные по проводам.

– Поляк? – поинтересовался он, когда фамилия наконец была записана.

– Он не сказал, сэр. Он неплохо говорит по-английски, но с явным акцентом.

– Попросите его подождать.

– Хорошо, сэр.

Джессоп положил трубку, потом посмотрел через стол на Олив Беттертон. Женщина сидела очень тихо, всем видом выражая безнадежное, обезоруживающее смирение. Он вырвал из блокнота листок с только что записанной фамилией и протянул ей, спросив:

– Вы знаете человека, которого так зовут?

Когда женщина прочла то, что было записано на листке, глаза ее широко раскрылись. На несколько мгновений Джессопу показалось, что она чего-то испугалась.

– Да, – произнесла она. – Да, я его знаю. Он писал мне.

– Когда?

– Вчера. Он кузен первой жены Тома. Только что приехал в Англию и очень беспокоился из-за исчезновения Тома. Он написал мне, чтобы узнать, нет ли каких-либо новостей, и… и чтобы выразить мне глубочайшее сочувствие.

– Вы никогда не слышали о нем прежде?

Она покачала головой.

– Ваш муж никогда о нем не говорил?

– Нет.

– Значит, в действительности он может быть вовсе не родственником вашего мужа?

– Ну да, я полагаю, что такое возможно. Я никогда не думала об этом… – Вид у нее был растерянный. – Но первая жена Тома была иностранкой. Дочерью профессора Маннгейма. Судя по письму, этот человек знал все о ней и о Томе. Письмо было очень вежливым, формальным и… иностранным, если вы понимаете, что я имею в виду. Оно казалось вполне подлинным. И в любом случае, какой может быть смысл… я хочу сказать, какой смысл ему лгать?

– О, этим вопросом люди задаются практически всегда. – Джессоп слабо улыбнулся. – А здесь делаем это так часто, что начинаем видеть любую мелочь, не укладывающуюся в картину.

– Да, мне следовало догадаться. – Женщина неожиданно вздрогнула. – Это как ваш кабинет, посреди лабиринта коридоров, словно во сне, когда кажется, что ты никогда отсюда не выберешься…

– Да-да, я понимаю, что это место может вызывать клаустрофобию, – согласился Джессоп. Олив Беттертон подняла руку и пригладила волосы назад, убирая их со лба.

– Понимаете, я так долго не выдержу, – сказала она. – Просто сидеть и ждать. Я хотела бы куда-нибудь уехать, чтобы развеяться. Например, за границу. Куда-нибудь, где меня не будут все время дергать отчетами и где люди не будут глазеть на меня. Я постоянно встречаю знакомых, и они меня спрашивают, нет ли каких-либо новостей. – Она помолчала, потом продолжила: – Мне кажется… мне кажется, я скоро сломаюсь. Я пытаюсь сохранять присутствие духа, но все это для меня слишком тяжело. Мой врач со мной согласен. Он сказал, что мне следует прямо сейчас куда-нибудь поехать на три-четыре недели. Он изложил это мне в письме. Я вам покажу. – Она порылась в своей сумочке, достала конверт и протянула его через стол Джессопу. – Вот, поглядите, что он пишет.