Место назначения неизвестно - Агата Кристи

– Значит, вы будете следить за мной?

– Конечно.

– Каким образом?

Джессоп покачал головой.

– Я не должен говорить вам этого. Для вас будет намного лучше не знать. Что не знаешь, то не сможешь выдать.

– Вы считаете, что я могу это выдать?

Джессоп вновь придал лицу совиное выражение.

– Я не знаю, насколько вы хорошая актриса… насколько хорошая лгунья. Это нелегко, понимаете ли. Вопрос даже не в том, чтобы не сказать что-то опрометчиво. Это может быть что угодно: внезапный вздох невпопад, секундная пауза в каком-либо действии – например, в прикуривании сигареты. Узнавание в адрес друга или случайно услышанного имени. Вы можете быстро замаскировать это, но одного мгновения может оказаться достаточно.

– Понимаю. Это означает – быть настороже каждую долю секунды.

– Именно. А пока что возвращайтесь к заучиванию. Это все равно что вернуться в школу. Вы довольно хорошо освоили материал по Олив Беттертон. Перейдем к другим предметам.

Пароли, отзывы, разного рода характеристики. Урок продолжался: вопросы, повторение, попытки сбить ее с толку или подловить на чем-нибудь. Потом гипотетические развития действий и ее реакция на них. В итоге Джессоп кивнул и заявил, что вполне доволен.

– Вы справитесь, – сказал он и покровительственно похлопал ее по плечу. – Вы способная ученица. И помните, как сильно бы вам не казалось временами, что вы одна, скорее всего, это не так. Я говорю «скорее всего» – большего я обещать не могу. Эти черти весьма хитры.

– Что случится, если я достигну конечной точки путешествия? – спросила Хилари.

– То есть?

– То есть в конце концов окажусь лицом к лицу с Томом Беттертоном.

Джессоп мрачно кивнул и признал:

– Да, это опасный момент. Могу только сказать, что в этот момент, если все пойдет хорошо, у вас будет защита. Конечно, если все пройдет так, как мы надеемся. Но в основе этой операции, если вы помните, лежит тот факт, что у вас очень мало шансов выжить.

– Кажется, вы говорили – один из ста? – сухо уточнила Хилари.

– Думаю, мы можем немного повысить ставку. В тот момент я не знал вас.

– Полагаю, что так, – задумчиво произнесла она. – Полагаю, для вас я была лишь…

Он закончил фразу за нее:

– Женщиной с приметными рыжими волосами, которая не желала жить дальше.

Хилари покраснела:

– Это жестокое суждение.

– Но верное, не так ли? Я не из тех, кто жалеет людей. Во‑первых, это оскорбительно. Людей можно жалеть только тогда, когда они жалеют себя сами. Жалость к себе – один из самых крупных камней преткновения в современном мире.

– Полагаю, вы правы, – задумчиво сказала Хилари. – Вы позволите себе пожалеть меня, когда я буду ликвидирована, или как там это называется, по завершению этой миссии?

– Жалеть вас? Нет. Я буду ругаться, как черт, потому что мы потеряем того, ради кого стоило взять на себя все эти хлопоты.

– Наконец-то комплимент. – Хилари была невольно польщена его словами, но продолжила деловитым тоном: – Мне только что пришло в голову еще одно. Вы сказали, что вряд ли кто-то знает, как выглядит Олив Беттертон, но что, если меня опознают как меня? У меня нет знакомых в Касабланке, но есть те, кто летел со мной одним рейсом. Или кто-нибудь может встретиться случайно среди туристов…

– Насчет пассажиров самолета беспокоиться не следует. Те, кто вместе с вами летел из Парижа, – бизнесмены, державшие путь в Дакар, а единственный пассажир, сошедший с рейса здесь, уже улетел обратно в Париж. Когда покинете больницу, вы поселитесь в другом отеле – в отеле, где забронировала номер миссис Беттертон. Вы наденете ее одежду, вам сделают прическу, как у нее, а одна-две полоски пластыря по бокам вашего лица довольно сильно изменят вашу внешность. Кстати, мы попросили одного врача поработать над вами. Под местной анестезией, так что больно не будет, но у вас должны остаться несколько подлинных шрамов, как от настоящей аварии.

– Вы все тщательно продумали, – признала Хилари.

– Мы вынуждены это делать.

– Вы так и не спросили меня, – напомнила Хилари, – что сказала мне перед смертью Олив Беттертон.

– Я уважаю ваши моральные принципы.

– Извините.

– Не за что. Я уважаю вас за них. И с радостью разделил бы их – но мне они не положены по должности.

– Она сказала кое-что, что я, вероятно, должна передать вам. Она сказала: «Передайте ему, – то есть Беттертону, – чтобы остерегался… Борис… опасен…»

– Борис… – Джессоп повторил это имя с оттенком интереса. – А! Наш вежливый иностранец майор Борис Глидр.

– Вы знаете его? Кто он?

– Поляк. Приходил ко мне в Лондоне. Предположительно он свойственник Тома Беттертона.

– Предположительно?

– Вернее будет сказать, что если он тот, за кого себя выдает, то он кузен покойной миссис Беттертон. Но это явствует только из его слов.

– Она была напугана, – припомнила Хилари, нахмурившись. – Вы можете описать его? Я хотела бы иметь возможность узнать его в случае чего.

– Да, это может оказаться кстати. Рост шесть футов, вес приблизительно сто шестьдесят фунтов. Светлые волосы… лицо непроницаемое, как деревянное, светлые глаза… манера держаться чопорная, очень иностранная. Английский язык очень правильный, но с выраженным акцентом. Военная выправка. – Подумав, Джессоп добавил: – Когда он вышел из моего кабинета, я пустил за ним «хвост». Ничего полезного. Он отправился прямиком в посольство США – совершенно верно, он представил мне рекомендательное письмо оттуда. Стандартное письмо, какое они посылают, когда хотят проявить вежливость и при этом не связывать себя никакими обязательствами. Полагаю, он покинул посольство в чьем-либо автомобиле или через черный ход, замаскированный под курьера или вроде того. В любом случае он от нас ускользнул. Да… я бы сказал, что Олив Беттертон, вероятно, была права, когда назвала Бориса Глидра опасным.

Глава 5

В маленьком, скудно обставленном салоне отеля «Сен-Луи» сидели три женщины, каждая из которых была погружена в собственное дело. Миссис Келвин Бейкер, низенькая и пухлая, с густо подсиненными седыми волосами писала письма с той же заразительной энергичностью, какую вкладывала в любую деятельность. Любой безошибочно опознал бы в миссис Келвин Бейкер американку-путешественницу, которая совершенно не испытывает неудобств от пребывания за границей и с неутолимой жаждой впитывает сведения обо всем, что только существует в мире.

Мисс Хетерингтон, в которой опять же любой опознал бы путешественницу-англичанку, сидела в неудобном кресле в стиле «ампир» и вязала один из тех унылых и бесформенных предметов облачения, которые, похоже, неизменно вяжут англичанки средних лет. Мисс Хетерингтон была высока и худа, с тощей шеей и плохо уложенной прической; лицо ее выражало всеобъемлющее душевное разочарование во всей вселенной.

Мадемуазель Жанна Марико изящно сидела на стуле с прямой спинкой, смотрела в окно и зевала. Темные волосы мадемуазель Марико были высветлены до ослепительного блонда, а на непримечательное личико наведен искусный макияж. Одевалась она по последней молодежной моде и не обращала ни малейшего внимания на двух других женщин, присутствовавших в комнате: по сути, в глубине души она презирала их за то, что они такие, какие есть. Она обдумывала важные перемены в своей сексуальной жизни, и у нее не было никаких общих интересов с этим стадом туристок.

Мисс Хетерингтон и миссис Келвин Бейкер познакомились, проведя пару ночей под гостеприимным кровом отеля «Сен-Луи». Миссис Бейкер заговаривала со всеми с чисто американским дружелюбием. Мисс Хетерингтон, хотя и жаждала общения, разговаривала только с англичанами и американцами из социального круга, который считала приемлемым для себя. С французами она не желала иметь ничего общего, если только они не вели заведомо порядочную семейную жизнь, о которой свидетельствовало присутствие детей за отведенным родителям столом в обеденном зале.

В салон зашел было француз, похожий на преуспевающего бизнесмена, но, напуганный атмосферой женской солидарности, вышел прочь, бросив долгий, полный сожаления взгляд на мадемуазель Жанну Марико. Мисс Хетерингтон начала шепотом считать петли:

– Двадцать восемь, двадцать девять… что же это получается… А, понятно.

В комнату заглянула высокая рыжеволосая женщина и помедлила несколько мгновений, прежде чем направиться дальше по коридору к обеденному залу.

Миссис Келвин Бейкер и мисс Хетерингтон немедля насторожились. Миссис Бейкер повернулась от письменного стола и заговорила возбужденным шепотом:

– Вы видели женщину с рыжими волосами, которая только что заглянула сюда, мисс Хетерингтон? Говорят, она единственная выжившая после крушения самолета на прошлой неделе.