Армагеддон возле горной речки - Святослав Логинов

— Хорошо бы подстрелить косулю, — сказал Дардейл. — Я люблю вареный язык.

— Хорошо бы, — согласился Радим, — но некогда. Ночь в засидке караулить, потом тушу разделывать — считай, день пропал. Вот когда через Увалы пойдем, там фазанов много и диких голубей. Охотники тут бывают редко, и на птицу они не размениваются.

— Фазана так просто есть не станешь, — поправил Дардейл. — Тушка должна созреть, ей сутки в тепле пролежать нужно, а то не разжуешь, да и запах у нее не очень…

— Голубей настреляем, — Радим дернул угловатым плечом, — а фазана, если попадется, на завтра. Пусть себе созревает, завтра тоже жрать захочется.

— Все бы вам жрать, — проворчал Влох.

— Не только, — постно произнес Дардейл. — До девок я тоже охоч.

— Спать давайте, — недовольно перебил Радим. — Через Увалы ровной дороги не будет.

Дорога через Увалы и впрямь оказалась не дорогой и даже не лесной тропой, а сплетением звериных троп, нарочито уводящих в, сторону и исчезающих в самый неподходящий момент. Как Радим умудрялся не заплутать в этом бездорожье, не очень, понимали даже маги. Впрочем, они и не старались понять, доверяя спокойной уверенности проводника. Радим знал, куда идет, а ведет ли его опыт или чутье деревенского дурачка — не так и важно.

Фазанов путешественникам не попалось, а два голубя, подбитых камнем, это не ужин для троих мужчин. Однако ни Радим, ни волшебники не жаловались. Радиму, казалось, все было без разницы, а маги, посовещавшись и поколдовавши на привале, занервничали и начали торопиться, как будто время, которого прежде было достаточно, вдруг начало поджимать. Весь следующий день путники спешили, не обращая внимания на голодное урчание в животах, которое, видимо, и распугало в окрестностях всю дичь. Провизию, захваченную с собой, доели и шли бы впроголодь, если бы Радим не сыскал в дупле трухлявого бука гнездо диких пчел. Нетерпеливого Дардейла пчелы покусали, слегка досталось и Влоху, а Радима если и куснули пару раз, то не больно; во всяком случае, на внешности проводника это никак не отразилось. Зато вечером в котелок вместе с травами были кинуты соты, и путешественники пили сладкий, медвяный отвар. Сплавившийся воск Радим спрятал в котомку, задумчиво сказав:

— Свечек понаделаю, в карты играть буду дотемна.

С кем он собирался тут играть в карты, осталось неизвестным.

Зато на третий день путники разжились наконец мясом. Ночью в чащобе было непривычно шумно, слышались треск и громкий сверлящий визг, казалось бы, у самого потухающего костра. Маги всполошились, но звуки ночной трагедии вскоре затихли, а идти на ощупь в темноту никто не решился.

— Утром посмотрим, — лениво сказал Радим, и колдуны согласились с проводником.

С утра Радим посмотрел, что творилось в ночи, и пока наниматели продирали глаза, притащил к остывшему кострищу зашибленного насмерть, но не тронутого хищником поросенка. Тощенький и полосатый, был он тем не менее достаточно велик, чтобы накормить собой всех троих, оставив чуток и на ужин.

— Кто ж это его, — пробормотал Дардейл, недоверчиво оглядывая нежданную добычу.

— Волк, кому ж еще… — ответил Радим, достав нож и примериваясь к тушке. — А может, алмас, они тоже, бывает, охотятся, если с голодухи.

— Тут и впрямь алмасы есть?

— Тут они как раз и есть. Это в других местах их не встретишь.

— Чего ж он поросенка не слопал, раз голодный?

— Секач помешал, — охотно объяснил Радим. — Кто там кого одолел, не знаю, но, думаю, им обоим сейчас не до поросенка.

Радим говорил, ни на секунду не переставая действовать. Огонь на кострище ожил по единому мановению, поросенка Радим выпотрошил, опалил, промыл в ручье и начисто выскоблил шкурку ножом. К этому времени в котелке уже булькали потроха. Дардейл с Влохом, понимая, что тут они не помощники, не вмешивались, следили только, чтобы хворост возле костра не кончился. Дардейл наблюдал за чужой работой с улыбкой, а Влох, напротив, мрачнел с каждой минутой. Наконец он наклонился к товарищу и шепнул, не разжимая губ:

— Это не волк. Тут явно прощупывается колдовство. Я с таким прежде не сталкивался, но чувствую, что оно опасно.

— Возможно, алмас, — также неприметно ответил Дардейл. — Некоторые считают алмаса магическим существом.

— Посмотреть бы… в жизни не видел алмаса.

— Так он небось удрал куда подальше, — не отрываясь от работы, громко произнес Радим. — Разве что секач его сильно помял. Сейчас с мясом разберусь, и можно будет сбегать, поглядеть, пока поросенок жарится.

— Время поджимает, — проговорил Влох, стараясь скрыть неловкость от мысли, что проводник, оказывается, прекрасно слышал их тайные разговоры. С природной магией никогда не знаешь, чего ожидать: ее носитель может быть полным идиотом, а может оказаться удивительно смышленым человеком, может быть глух на все пять органов чувств, а может видеть зорче ястреба и слышать лучше летучей мыши. И все это дается так просто, без каких-либо заслуг и упорной учебы.

— Поросенок не сгорит, пока мы гулять будем? — спросил Дардейл, в отличие от Влоха ничуть не смущенный.

— У меня не сгорит. А сбегать бы надо. Мне и самому интересно, что там случилось.

Поросенка на вертеле оставили на попечение утреннего ветерка и спорым шагом пошли смотреть, что приключилось ночью в неприятной близости от стоянки.

Следов на месте битвы обнаружилось сколько угодно, дерн был вспорот, словно на копанке, на взрытой земле отчетливо отпечатались следы кабаньих копыт, а вот с кем дрался секач, понять не удавалось. Рыхлая земля, но ни единого отпечатка хищной лапы. Колдуны разглядывали землю, коротко переглядываясь и раздувая ноздри, словно хотели выследить хищника по запаху. Однако след первым обнаружил Радим.

— Ты поглянь, медведь! — произнес он, указывая на случайно уцелевший отпечаток, удивительно напоминающий босую человеческую ногу, но чуть не вдвое большую и с отчетливо видными вдавившимися в рыхлую почву когтями. — Что ж он, дурак, посреди лета на кабана-то попер? Другой жратвы в лесу мало?

— Не медведь это, — тихо произнес Влох. — Это оборотень.

— Чего оборотню в такой глуши делать? — усомнился Радим. — И следы зачем затирать? Он в человека перекинется да уйдет. Я знаю, как они себя ведут.

— Где? — спросил Дардейл, стараясь не смотреть Радиму в лицо.

— Под городом лет пять назад объявился один. Только он в волка перекидывался. Вовкулак называется.

— И что с ним стало?

— Затравили его городские, потом просадили кольями и так проткнутого закопали на Могилихе. Потом болтали, будто он все равно встает, но это уже брехня, детишек пугать. А тут просто медведь. Поросенка схватил и думал, что стадо побежит. А секач не стерпел и кинулся. Медведь его задрал, потом по земле повалялся, они это дело любят, а тушу уволок. Прикопает где ни на есть, а потом будет тухлятиной лакомиться.