История России. От Горбачева до Путина и Медведева - Дэниэл Тризман

Было еще два факта, имевших ключевое значение для функционирования системы. Первым был страх. Хотя после смерти Сталина количество лагерей и расстрелов по политическим причинам сократилось, инакомыслие подавлялось силой и запугиванием. При Брежневе государственный террор был несколько децентрализованным, так как Генеральный секретарь предоставил региональным руководителям значительную свободу действий в обмен на лояльность. Один из узбекских партийных лидеров управлял частной тюрьмой, в которой была подземная камера пыток. Упорно трудилась служба безопасности – прослушивались телефонные разговоры и вербовались доносчики. При Сталине член политбюро Анастас Микоян сказал, что «каждый гражданин СССР – сотрудник НКВД». При Брежневе осталось много спецслужб, которые в основном никем не контролировались.

Вторым ключевым фактом был жесткий контроль за информацией. Независимые СМИ были под запретом, все копировальные машины регистрировались в милиции. При Сталине даже на печатную машинку требовалось особое разрешение. Большинство статистических докладов было отмечено грифом «Секретно», «Совершенно секретно» или «Только для служебного использования». Довольно часто все усилия, направленные на обман населения, сбивали с толку самих политиков. Например, информацию о военных расходах могли получить далеко не все. Будучи членом политбюро в начале 1980-х годов, Горбачёв попросил взглянуть на государственный бюджет, на что Андропов просто усмехнулся над этой просьбой: «Ты слишком много просишь! Бюджет вне твоих полномочий!» В 1960-х годах партийные лидеры приказали министерству связи мешать работе иностранных радиостанций, что было технически сложной и дорогостоящей задачей для страны, охватывающей одиннадцать часовых поясов. Но партийные лидеры настаивали на своем, поэтому в министерстве нашли выход. По словам Александра Яковлева (позже он стал секретарем Центрального Комитета), в центре Москвы были построены две мощные станции глушения радиосвязи – одна через дорогу от штаба Центрального комитета, другая – на Кутузовском проспекте, где жили многие партийные лидеры. Скорее всего, представители органов государственной власти, слушающие помехи при попытке настроиться на «Голос Америки», не знали, что в нескольких десятках километров от крупных городов радиотрансляции были четкими и громкими. Сами политики и стали главными жертвами. К 1980 году половина советского населения имела доступ к коротковолновым радиостанциям.

Другими главными источниками информации были распространители слухов, которые, как сказал Борис Ельцин, стали «главным телеграфным агентством Советского Союза». К концу 1970-х годов, когда Горбачёв приехал в Москву, нелепость и ущербность системы были очевидны для всех, неравнодушных. Многих, конечно, это не волновало. Целая армия приспособленцев в высших и средних рядах партии хотела только расширить свои привилегии. Но некоторые чиновники, в основном те, кто был помоложе и образованнее, начинали разочаровываться в пустых речах, ухудшающемся здоровье и вопиющем цинизме Брежнева и его окружения. Эти тайные свободомыслящие далеко не все были демократами или верящими в капитализм; на самом деле они были либо убежденными коммунистами, либо либералами-западниками. А многие выражали как нетерпимость к застойной атмосфере, царившей в стране в последние годы правления Брежнева, так и уважение, а иногда и поддержку самого загадочного члена политбюро – Юрия Андропова.

Являясь бескомпромиссным идеологом, Андропов помог подавить народные восстания в Венгрии в 1956 году и в Праге в 1968 году. Как председатель КГБ, он готовил иностранных террористов и помещал диссидентов в психиатрические клиники, где им ставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и пичкали наркотиками. Он санкционировал убийство рициновой кислотой болгарского эмигранта Георгия Маркова. В то же время он выступал за «равнодушие к роскоши»[5] среди материалистичного окружения Брежнева. Он читал литературные журналы и мог писать стихи в стиле пушкинского «Евгения Онегина».

При Сталине даже на печатную машинку требовалось особое разрешение.

Искренне озабоченный проблемами страны, он призывал своих советников открыто высказываться и искать практические решения, которые сам найти не мог. По словам одного из его помощников, Андропов пытался решить вопрос о выводе войск из Афганистана еще в 1980 году. Многие коммунистические реформаторы эпохи Горбачёва выросли в его тени[6]. Горбачёв был величайшим открытием Андропова. Они познакомились во время отдыха в Ставропольском крае в курортном городе Кисловодске. В мемуарах Горбачёва есть фотография двух будущих партийных лидеров, играющих на улице в домино. Глава КГБ выглядит расслабленным в рубашке с коротким рукавом и в белой шляпе. Его протеже в головном уборе, напоминающем мореходную кепку, отклонился назад и смеется, в то время как двое других игроков сосредоточены на игре.

С Андроповым Горбачёв позволял себе совершенно открыто выражать сомнения относительно партийных лидеров, жалуясь на их преклонный возраст. Напоминая руководителю, что тот тоже не желторотый юнец, язвил: «Леса без подлеска не бывает». «Молодец, подлесок!» – шутил Андропов, когда в 1978 году Горбачёв прибыл в Москву на работу в секретариат. Как сказал один из секретарей Горбачёва, хотя его и назначили ответственным за сельское хозяйство, вскоре он «начал совать свой нос в политические дела». В то время он был крайне смелым. На следующее утро после своего назначения Горбачёв остановился у кабинета Генерального секретаря без предварительного уведомления, потому что считал, что нельзя приступать к работе, «не поделившись своими идеями» с Брежневым. К его удивлению, Брежнев особого интереса к его планам не проявил. Уставившись в пространство, он, казалось, думал только о предшественнике Горбачёва, который умер от сердечного приступа, сильно напившись накануне вечером[7].

«Жаль Кулакова» – это все, что сказал Брежнев, – хороший был человек…» Вскоре Горбачёву многое стало не нравиться в нравах и обычаях окружения Брежнева. Он писал о Брежневе: «Всякий раз, когда при нем упоминали о злоупотреблениях и бесхозяйственности, он со слезами на глазах и с недоумением в голосе спрашивал: „Неужели все действительно так плохо?“»

Пару месяцев назад Горбачёв встретил Брежнева на железнодорожной платформе[8] в Минеральных Водах. На курорте Генеральный секретарь остановился по пути в Азербайджан. Андропов и Горбачёв были там, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Андропов попросил молодого коллегу поддержать разговор, поэтому Горбачёв рассуждал о сезоне весеннего окота овец, рекордных урожаях зерна, своей работе на давно задуманном оросительном канале. В воспоминаниях Горбачёв придал этому случаю несколько ностальгическую, почти лирическую нотку, вспоминая ту теплую ночь, горы, темное небо, усыпанное яркими звездами. Тогда Брежнев, садясь в вагон, попросил Андропова поправить его речь. «Хорошо, хорошо, Леонид Ильич», – успокоил его Андропов. И только позже Горбачёв понял, что Брежнев имел в виду не обращение к партийному собранию, а его произношение, которое стало невнятным в результате инсульта и пристрастия к транквилизаторам.

Через четыре года после того, как Горбачёв прибыл в Москву, Брежнев умер. Андропов, пришедший ему на смену, ужесточил трудовую дисциплину, отправляя милицию в парикмахерские, бани и бары ловить тех, кто гуляет в рабочие часы. Он посадил в тюрьму воров в законе и освободил некоторых самых коррумпированных чиновников. Андропов умирал от болезни почек, а вставший у власти Константин Черненко – правая рука Брежнева, был поражен эмфиземой. Когда Черненко был уже при смерти, между Горбачёвым и приближенными Брежнева, в частности, первым секретарем московского горкома партии Виктором Гришиным, шла борьба за преемственность.

Андрей Громыко – непреклонный консерватор – был министром иностранных дел со времен Хрущёва и играл ключевую роль в управлении государством. Благодаря своему сыну, он раскрыл канал тайных переговоров с единомышленником Горбачёва Александром Яковлевым. В обмен на обещание возглавить Верховный Совет Громыко предложил назначить Горбачёва, что он и сделал на заседании политбюро после смерти Черненко 10 марта 1985 года, встав с места прежде, чем другие успели назвать кого-либо еще. Боясь оказаться в меньшинстве и быть обвиненными в расколе партии, сторонники других возможных кандидатов тоже поддержали кандидатуру Горбачёва.

В 1985 году колючая проволока и минные поля разделили Европу на две части: по одну сторону находились развитые демократические страны НАТО, по другую – коммунистические страны Варшавского договора. Воздерживаясь от прямых нападений под страхом взаимного ядерного уничтожения, обе стороны соперничали между собой в плане расширения своих союзов и ведения опосредованных войн в странах третьего мира. В 1970-х годах международная напряженность на время ослабла, но в 1979 году вторжение советских войск в Афганистан и в 1981 году подавление забастовки польских шахтеров развязали новую холодную войну. Президент Рональд Рейган, назвав Советский Союз «империей зла», увеличил военные расходы. Он начал развертывание баллистических ракет «Першинг II» и крылатых ракет в Западной Европе, чтобы противодействовать угрозе советских ракет СС-20 (см. главу 9).