Случайный выстрел - Анатолий Днепров

– Разрешите присесть? – спросил он и, не дожидаясь ответа, уселся за наш столик.

Роберт, уставившись в хрустальную пепельницу, пробормотал:

– Пожалуйста.

– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – сказал Вайль.

– Мне нечего скрывать от своего друга, – резко произнес Глориан, кивнув в мою сторону.

– Как хотите. Я люблю вашу жену Юджин, и она любит меня.

На лице Глориана не дрогнул ни один мускул.

– Я это знаю давным-давно.

– Меня отсюда уволили, и нам придется переехать в другой город, – сказал Вайль.

– Вам придется сменить много городов. Машину «Ипок» скоро будут производить серийно.

– Наверно, пройдет несколько лет, прежде чем автоматический джаз проникнет в захолустные деревушки.

Голос у Вайля немного дрожал.

– Я сам возьмусь за массовое производство автомата «Ипок», – небрежно бросил Роберт.

– У меня есть идеи относительно музыки, которые вы с вашей проклятой математикой не сможете воплотить в машинах.

– Разве это не убедительное доказательство моих взглядов! Прогресс как результат борьбы за существование, за самосохранение, за продолжение рода, как соперничество между человеком и машиной. Браво, Вайль, вы достойны Юджин!

После этих слов мне захотелось ударить Глориана по физиономии, но в это время к нам подошел официант и сказал, что Роберта требуют к телефону.

– Ага, вот и решение! Сейчас мы услышим голос неумолимой логики!

Он приподнялся и хотел было идти. Затем он вдруг снова сел, откинулся на спинку кресла и, смеясь, обратился ко мне:

– Знаешь, пойди узнай результат, а я пока поговорю с мистером Вайлем. Некоторые мелочи практического характера…

Я поднял трубку в кабинете директора клуба, и мне долго никто ничего не отвечал. В трубке слышался шум, крик, ругань, кто-то кого-то в чем-то обвинял, кто-то резко и твердо что-то доказывал. Несколько раз я слышал имя «Роберт Глориан». Затем послышался сердитый голос оператора электронной счетно-решающей машины Эрика Хансонг:

– Алло, Глориан, это вы? Черт бы вас побрал!

– Это не Глориан. Он поручил мне узнать, что насчитала машина.

– Будь она проклята, ваша задача! Из-за нее опять целые сутки простоя!

– Почему? – удивился я.

– Машина поломалась.

– Непонятно. При чем здесь задача?

– А при том, что машина всякий раз ломается, если задача не имеет решения. Вы разбираетесь в математике? Есть задачи, которые не имеют решения. При помощи этих задач проще всего ломать электронные и счетнорешающие машины. Глориан должен был бы это знать.

Эрик еще долго и сердито говорил, но я уже его не понимал.

– Юджин уходит от меня сегодня, – хладнокровно заявил Роберт, когда я появился у столика. – Это даже хорошо, что так быстро и просто все получилось. Мы никогда не понимали друг друга.

Он пил коньяк маленькими глотками и запивал его кофе.

– Роберт, а тебе не кажется, что иногда и ты не все понимаешь?

– Каково оптимальное решение задачи?

Я сел.

– Тебе сообщили, каково решение задачи об оптимальной автоматизации? – спросил он. Голос его был холодным и официальным.

– Такого решения не существует.

Роберт нахмурился. Я повторил:

– Такого решения не существует, и поэтому машина поломалась.

– Ты не шутишь?

– Нисколько. Я хочу коньяку.

Мы долго сидели молча. За окнами сгущались сумерки. Кафе клуба «Мальта» постепенно наполнялось народом. Кто-то включил проигрыватель «Ипок», и он, точь-в-точь как джаз Сиди Вайля, исполнял популярные мелодии и танцы. Оркестра не было. Музыка струилась из тайников стеклянно-проволочной души полированного черного ящика. Он стоял на красном коврике посредине пустой эстрады. Роберт пристально посмотрел на этот ящик и сказал:

– За тридцать лет я ни разу не ошибался. Конечно, в математике. Жизненные просчеты – это другое дело…

Я пойду подышать свежим воздухом.

Я не помню, сколько времени я слушал мертвую музыку.

На следующее утро я прочитал в газетах то, о чем я говорил в начале этого повествования.