Прибежище Водолея - Александр Брызгалин

Он рассказал нам про свою планету. Мы поняли, что это, без сомнения, самое прекрасное место во вселенной. Наверное, так оно и было. Отрадно, что хоть для кого-то в этом мире не существовало проблемы осколков и пустоты. Выяснилось, правда, что в результате «локализации» погибло семь тысяч солнц и около двадцати тысяч планет, но все они были необитаемыми.

Как могли, мы поддерживали беседу. Не знаю, насколько успешно. Мы все еще были подавлены. Мы проснулись по другую сторону мечты и обнаружили, что все пути здесь закольцованы сами на себя.

Наконец Распорядитель Вселенной стал выбираться из-за стола.

– Надеюсь, не слишком вам наскучил. В любом случае пора прощаться. Спасибо за чай, это было удивительно!

Он определенно чувствовал себя не в своей тарелке. Мы были лишь эпизодом в его непостижимом космическом существовании, и он возвращался обратно в свой удивительный мир, в то время как мы, оцепеневшие и потерянные, оставались в нашей мертвой пустоте среди осколков.

Прекрасная Ля попросила себе на память оба веера, а я заказал в вечное пользование пять очень ярких «локализованных» звезд. Распорядитель Вселенной без раздумий согласился, заметив, однако, что звезды здесь вряд ли просуществуют долго.

Он вышел на лестничную клетку.

– Постойте, вы так и не рассказали, что за опасность угрожала вашей галактике.

– Диф’кризмы и сок’цоккеры, – дрогнув зыбким лицом, ответил Огав.

– Господи, – опешил я. – Это еще что такое?

– Надеюсь, вы никогда этого не узнаете. Прощайте!

Голубоватой тучей он унесся в лестничный пролет, и сквозь его костюм просвечивали звездные скопления с загадочными названиями.

– Диф’кризмы и сок’цоккеры, – пробормотал я, стоя на пороге. – Неужели какая-то очередная создающая пустоту форма материи?

– Наверняка, – сказала Прекрасная Ля.

Ее передернуло от отвращения.

Бело-голубые звезды вспыхнули в квартире ровно через сутки. Как я и просил, в вакууме наполовину выкрученных электрических лампочек.

Зрелище завораживало. Визит Верховного Ангела временно потерял актуальность. Однако не прошло и трех месяцев, как крошечные светила одновременно, словно по команде, начали тускнеть. Первой это заметила Прекрасная Си, и на лицо ее вернулось печальное выражение. По нескольку раз в день я становился на стул и, прищурясь, внимательно разглядывал сквозь лупу становившиеся все крупнее темные пятна на поверхности звезд. Испуганные золотые протуберанцы тянулись ко мне, словно моля о спасении.

А потом звезды превратились в темно-красные шарики. Их слабое остаточное свечение можно было увидеть только в темноте.

– Но ты ведь с самого начала знал, что это произойдет, – сказала Прекрасная До.

– Да, – ответил я. – Поэтому и попросил самые крупные звезды.

Она кивнула.

– Ты надеешься, что вспыхнут сверхновые. И что тогда с нами будет?

– Скоро узнаем.

Она плавно взмахнула волшебным веером, и многоцветье искр на миг оживило мертвое пространство.

– Да, скоро узнаем.

Но надеждам нашим сбыться было не суждено. Ни одна из звезд не стала сверхновой. Оказавшись в зоне нестабильности, все они с интервалом в несколько минут свернулись в черные дыры.

– Жаль, – сказал я, вслушиваясь в молчание пустоты за темным окном. – Начало было довольно многообещающим… Получается, я опять ошибся.

Прекрасная Фа взяла с раскладушки недочитанную книгу и подбросила ее к потолку. Книга затрепетала страницами и рванулась к черной дыре. Звякнуло стекло, и книга исчезла вместе с осколками лампочки.

– Видишь, как все просто? Может, ты и не ошибся.

Вслед за книгой последовали ножницы. Потом старый механический будильник.

– Ты считаешь, нам тоже пора? – спросил я, поежившись.

– Я считаю, что не следует затягивать эпилог.

– Наверное, ты права. Я слышал, что по ту сторону каждой черной дыры есть дыра белая.

– Как поэтично! – улыбнулась Прекрасная Фа. – Нам как раз представляется случай это проверить.

– Да, но ведь это наверняка где-то очень далеко. Там будет непонятно что и непонятно как. Возможно, один раз подпрыгнув, мы навечно воспарим, а задав единственный вопрос, получим сразу все ответы.

– Неужели, – насмешливо спросила Прекрасная Фа, – Владетель Пяти Черных Дыр опасается, что его Плавник Мудрости перестанет играть столь важную роль в его жизни?

– Какого черта, конечно же, нет! – ответил я.

– Так ты готов?

– Разумеется, я готов! Только…

Я вытащил из шкафа чемодан, опустошил его, сунул внутрь портативную пишущую машинку и сколько влезло бумаги. Подумав, зажал под мышкой телефон.

– Ого! – удивилась Прекрасная Фа. – Ты собираешься оттуда кому-то звонить?

– А почему бы и нет? Вдруг напишу рассказ на восемнадцать страничек – о нашей жизни и любви. Вдруг у меня получится?

– И Ужасный-На-Полставки его напечатает? – Прекрасная Фа рассмеялась. – И ты надеешься, что длины провода хватит, чтобы соединить две различные вселенные?

– Конечно, – ответил я. – Ведь новая вселенная – вот она, всего лишь в двух метрах от нас.

Фантастические перспективы

Когда до космопорта имени Файнлайна оставалось менее часа езды, я припарковал машину в тихом месте у обочины, выключил двигатель и, обменявшись с женой многозначительными взглядами, повернулся к сидящим на заднем сиденье детям.

– Значит так, дорогие мои, слушайте внимательно. Как это ни прискорбно, но я вынужден сообщить вам, что в планы нашего летнего отдыха вкрались весьма и весьма существенные изменения. Без преувеличения сказать…

– Как это – вкрались? – с любопытством спросила Эльза, отрывая взгляд от книжки. Ей было всего шесть и она обожала задавать вопросы. – И почему – прискорбно?

– И что значит – существенные? – в тон сестре поинтересовался Майкл. Майклу недавно стукнуло двенадцать, он считал себя крутым, задирал девчонок и культивировал язвительность.

Мне на выручку пришла жена.

– Ваш папа хочет сказать, что мы не летим на Вегу.

Лица детей разочарованно вытянулись.

– Но это не означает, что мы вообще никуда не летим.

Лица детей посветлели.

– Тогда куда же? – спросила Эльза.

– Надеюсь, не на Луну, – сыронизировал Майкл.

Я улыбнулся, оценив чувство юмора сына. Что и говорить, за те полтора года, что я провел на Луне в исправительно-трудовой колонии, он значительно повзрослел. Вовсю давал о себе знать унаследованный от родителей интеллект.

– Пока что это секрет, – произнес я заговорщическим тоном. – В свое время узнаете. Главное – слушайтесь маму и ничему не удивляйтесь. Все понятно?

– Папа, – спросил Майкл, оживляясь, – ты что, опять взялся за старое? Ведь тебя же только что выпустили!

Я молча пожал плечами и вытащил из багажа форменный китель полковника службы Космической Безопасности. Надел, отряхнул с лацканов пылинки и рукавом натер до блеска медаль с изображением кулака и надписью «Мы им показали!».

– И сколько тебе дадут на этот раз? – не унимался Майкл. – Может, даже на Марсе побываешь? Здорово, да?

– Не волнуйся, дорогой, – улыбнулась Линда. – Наш папа все предусмотрел. Он у нас профессионал.

– Именно это меня больше всего и пугает, – заявил Майкл вальяжно, входя в свой любимый образ. – Профессионализм убивает искусство. Профессионал скучен и предсказуем. – Он щелкнул пальцами. – Кроме того, всего в любом случае не предусмотришь. Лично мне куда больше по душе спонтанные импровизации.

– Не пугай сестру такими словами, – посоветовал я, заводя мотор. – И запомни: все идет по плану, главное – никакой инициативы.

Высадив жену и детей у входа в зал ожидания и убедившись, что они благополучно смешались с толпой, я объехал вокруг космопорта и притормозил у корпуса Службы безопасности. Старательно имитируя заправского служаку, я с задранным подбородком вошел внутрь и остановился у окошечка контрольно-пропускного пункта. Девушка в униформе подняла голову и улыбнулась, увидев перед собой бравого полковника с деревянной спиной и выпученными глазами.

– Будьте любезны, документы на имя Гарримана, – отчеканил я и вернул ей улыбку космического волка.

Девушка скользнула уважительным взглядом по моей медали и принялась рыться в бумагах.

Получив временный пропуск и грузовой манифест, я без приключений миновал КПП и вышел на залитое ярким солнцем летное поле. Подавив естественное желание слиться с тенью забора, я одернул китель и уверенно зашагал по открытому пространству. Сейчас я был полковником и имел право перемещаться исключительно по прямой, поскольку в свое время был обучен тому, что прямая есть наикратчайшее расстояние между двумя точками на плоскости.

Никто не проявил к моей персоне интереса. Я без проблем нашел ангар номер тридцать пять и порадовался, что тот стоит на отшибе. Должно быть, хламовник со всяким летающим старьем, подумал я. Как раз то, что нужно.