Исповедь Христа. Развенчание мифов - Дмитрий Бачевский

В то время против римлян и Ирода прошли волнения по Иудее, которые постоянно имели место в те времена. Захарий, достойный муж, первосвященник из первосвященнического рода Авиевого, родственник матери моей, Марии, возглавлял возмущение. Опасаясь расправы над своей семьей, он отправил жену свою, Елисавету рода первосвященнического Аарона, из Иерусалима в Вифлеем, находившейся неподалеку. Елисавета незадолго до этого разрешилась от бремени Иоанном, который по праву был провозглашен будущим первосвященником и Царем Израилевым. В то время фарисеи были силой, противостоящей правлению Рима и царя Ирода, и желали, изгнав захватчиков и узурпатора, овладеть Палестиной и вернуть старую веру на землю пророков.

Ирод, прознав про Иоанна, отправил слуг к Захарии, говоря:

– Где ты спрятал своего сына?

Захария же ответил, что не ведает где сын, ибо находится неотлучно в храме. Слуги, вернувшись к Ироду, рассказали о словах Захарии, и Ирод в сердцах вскричал:

– Его сын будет царем Израиля!

И отправил снова слуг своих к Захарии, требуя вырвать у того признание, где спрятал он сына своего. Темной ночью вошли они в храм и стали допытываться у Захарии о судьбе Иоанна. И Захария ответил:

– Я мученик божий, если прольете кровь мою, господь примет душу мою, ибо неповинную кровь вы прольете перед храмом.

Не добившись признания, слуги Ирода перед рассветом убили Захарию.

Тем временем Ирод, прослышав, что сын Захарии Иоанн с матерью находятся в Вифлееме, послал убийц убить детей от двух лет и младше. Мать моя, Мария, испугавшись, запеленала меня и вместе с мужем своим, Иосифом, бежала в Египет. А Елизавета, услышав, что ищут Иоанна, сына ее, взяла его и пошла в горы. Там, в пещере она пережидала время, когда слуги Ирода уйдут из Вифлеема. Моя семья тем временем, опасаясь расправы, находилась в Египте до смерти Ирода.

Я помню себя с пяти лет. В семье нашей всегда чтили Закон и Писание, и я часто был свидетелем разговоров отца моего и матери, толковавших Закон. Мария, мать моя, часто говорила со мной о таинствах человеческого духа и наставляла меня, как могла. Отец мой, Иосиф, будучи ессеем, имел доступ ко многим книгам, содержавшим знание всех наук, ибо ессеи, ведя свой род от древних жрецов Египта, были весьма искушены во всяческих знаниях и занимались собиранием библиотек и переписыванием древних свитков и книг. Я рано научился читать и, имея доступ к священным книгам отца, часами изучал писания пророков, а также науки разные. По субботам наша семья ходила в синагогу, где народ слушал Писание и беседы наставников. Я с интересом вдумывался в речи учителей и книжников.

В одну субботу, я игрался у брода через ручей, сделал маленькие озера в глине, у каждого устроил по малой плотине, через которые входила вода реки по моему желанию и уходила обратно. И вылепливал я из глины воробьев. Тогда один иудей подошел к отцу моему, Иосифу, и сказал:

– Смотри, сын твой – твой ребенок у брода – взял глину и сделал птиц, и осквернил день субботний.

И когда отец мой пришел на то место и, увидев меня, вскричал:

– Для чего делаешь в субботу то, что не должно?!

Я тогда разгневался на отца, а еще более на иудея, и ответил:

– Разве не сказано у пророка вашего Исайи: "Новомесячий ваших и суббот ваших не терплю"?

Стоявшие рядом люди, пришедшие с отцом, дивились, не зная, что ответить. Я же не мог уразуметь, какой закон запрещает творить добрые дела в любой день, включая субботу. Я хотел творить, считая это самым благородным, что может делать человек.

Тогда сын книжника Анны, который стоял рядом с моим отцом Иосифом, схватил лозу и ударил по лужицам, которые я сделал, чтобы размягчать в ней глину, и разрушил плотины. Вода расплескалась и облила меня. И тогда я вскричал:

– Ты, негодный, безбожный глупец, какой вред причинили тебе лужицы и вода? Смотри, теперь твоя душа с твоим поступком высохла, как дерево, и не будет у тебя ни листьев, ни корней, ни плодов. И как вытекла вода эта, так и жизнь из души твоей вытечет. Ты, неспособный понять, что я делаю, лишь можешь ломать и уничтожать! И не будет от тебя никакого проку людям.

Гнев захлестнул меня, ибо творение мое, в которое вложил я душу, подверглось осмеянию ничтожного мальчика, неспособного понять глубину моего деяния.

Тогда мальчик побежал к отцу своему, книжнику Анне, который пользовался уважением в городке, и пожаловался на меня. Он сказал, что я проклял его, и не будет у него теперь в жизни успеха и счастья.

Тогда книжник Анна с женой своей пришли к отцу моему Иосифу и начали упрекать его, за то, что я не только осквернил субботу, вылепливая из глины воробьев, но еще и богохульствовал в ответ на замечания авторитетных мужей. И спросил я у отца:

– В чем мое богохульство?

И отец не знал, что мне ответить.

Позже я шел по улице, и сын Анны, который возненавидел меня, подбежал и толкнул меня в грязь, желая посмеяться или причинить боль, и кричал он, что я – сын блудницы. Он был сильнее меня, и я не стал отвечать ему силой. Лишь сказал:

– Ты никуда не пойдешь дальше в жизни и умрешь. Ты, который не дает идти в жизни другим, и сам не сможешь идти. И в жизни ты только будешь толкать людей, но сам никуда не дойдешь.

И мальчик опять побежал к отцу Анне, жалуясь, что снова я проклял его. И Анна с женой опять пришли к отцу моему Иосифу. Анна сказал отцу:

– Раз у тебя такой сын, ты не можешь жить с нами. Или научи его благословлять, а не проклинать, ибо дети наши гибнут.

Отец, испугавшись быть изгнанным из города, выбранил меня:

– Зачем ты делаешь то, из-за чего люди страдают, и возненавидят нас, и будут преследовать нас?

Но я знал, что отец не со зла, а только из страха говорил мне такие слова. И я ответил ему:

– Я знаю, ты говоришь не свои слова, и ради тебя я буду молчать, но они должны понести наказание. И они его уже понесли, ибо с той поры, как восстали против правды и истины, они ослепли. Они – слепцы, которые не видят правды, не способны познать жизнь.

Я возненавидел книжников, которые принадлежали к фарисеям и саддукеям, ибо каждое их слово и поступок шли против естественного, и служили лишь глупому, не позволяли человеку думать и искать истину.

Те же, кто были в доме, дивились моему разуму, говоря, что любое мое слово – злое или доброе – является поистине чудом. А отец, рассердившись за мои слова и непослушание, схватил меня за ухо и сильно потянул так, что было очень больно. Тогда я рассердился и сказал:

– Тебе достаточно искать и не найти. Ты не хочешь понять меня до конца, тебе достаточно видеть и не понимать, и верить лицемерным книжникам. Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен. А ты поступаешь неразумно. Ты веришь им, и не хочешь понимать меня, найти истину в словах, которые я говорю. Разве ты не знаешь, что я принадлежу тебе? Не причиняй мне боли.

Услышав эти слова, отец отпустил меня. А один из людей, находившихся в доме, учитель по имени Закхей, во всеуслышание удивился, как ребенок может говорить такие неуважительные слова, в то время как он должен почитать старших. И через несколько дней он снова пришел в наш дом к отцу моему, Иосифу, и сказал:

– У тебя умный сын, который разумеет. Так приведи мне его, чтобы он выучил буквы, а вместе с буквами я научу его всему знанию, и как надо приветствовать старших и почитать их, как отцов и дедов, и любить тех, кто ему ровесники.

В один из дней, как было уговорено, я пришел к учителю Закхею, который почитал себя знающим. Увидев меня, он показал алфавит и сказал:

– Это есть алеф. Скажи "алеф".

Я повторил за ним.

Тогда Закхей показал литеру бет и сказал:

– Это бет. Скажи "бет".

И я ответил ему:

– Скажи мне прежде, что "алеф", тогда и "бет" тебе назову.

Когда же учитель плетью мне пригрозил, я рассердился на него, ибо считал его глупцом, который способен лишь повторять заученное:

– Как ты, который не знаешь, что такое альфа, можешь учить других, что такое бета? Как можешь ты учить концу, если не можешь объяснить начала всего? Лицемер! Сначала, если ты знаешь, научи, что такое начало, и тогда мы поверим тебе о бете. Что для тебя есть начало?

И Закхей ничего не смог ответить мне. И тогда, в присутствии многих людей, находившихся в доме учителя, я сказал ему:

– Слушай, учитель, об устройстве первой буквы и обрати внимание, какие она имеет линии и в середине черту, проходящую через пару линий, которые, как ты видишь, сходятся и расходятся, поднимаются, поворачиваются, три знака того же самого свойства, зависимые и поддерживающие друг друга, одного размера. Вот таковы линии альфы.

Увидев, однако, что учитель ничего не понял, я добавил:

– Ты говоришь мне о бете, о вещах в жизни вторичных, но не рассказал мне о начале всего. Что есть альфа жизни? Ты не рассказал мне про основу духа, от которой все в человеческой душе произошло, о духе истины, который дается основой, отцом сыну своему – человеку.