Отомстить демону, или Ведьма выходит на тропу войны - Валентина Гордова

Парень с длинноватыми тёмными волосами, абсолютно чёрными глазами и окутывающей его тьмой… её не было видно, но она чётко ощущалась. Аура опасного, могущественного существа, так не похожая на ту, что окутывала остальных магов… они казались мне просто сильными и опасными в разумных пределах, черноглазый же напрягал. Сильно напрягал. Заставлял мою кожу покалывать от этого напряжения и разлившейся в воздухе опасности.

Искренне не ведаю, кто он такой, но одно могу сказать с абсолютной уверенностью: к людям это существо не имело никакого отношения.

Ещё страшнее стало, когда под немигающим взглядом мужчины беднягу Ира начало откровенно трясти. Вначале мелко, но затем всё более явно. Кожа парня пошла красными пятнами, глаза налились кровью, словно в них разом полопались все капилляры, с приоткрытых дрожащих губ слетел какой-то тонкий невнятный звук…

Лесные духи, куда меня занесло?!

– Айзек, остынь, – этим всем, что интересно, даже волнительно не было.

– Ещё даже не нагревался, – заверил тот.

И, глядя на дрожащего парня, вдруг пнул моё бедное одеяло. Белая толстая ткань, подлетев, упала в стороне, а присутствующие с одинаково помрачневшими лицами посмотрели вначале на пентаграмму, после – о ужас! – на меня.

Когда четыре незнакомых, непредсказуемых, опасных парня смотрят на тебя с одинаковыми леденеющими взглядами – это страшно! Это страшно настолько, что как-то невольно прощаться с жизнью начинаешь.

– Демон? – Не понял зеленоглазый.

– Кто, она? – Парень с глазами чёрными сморщился, осмотрел меня с головы до ног так, словно я была бедным тощим котёнком, мокнущим ночью на помойке. Вроде и жалко, но из этой же самой жалости и добить охота, чтоб не мучился.

Неприятное чувство.

– Да сквозь это, – рыжий сплюнул прямо на пентаграмму, – ни один демон не пройдёт. Такое издевательство над всей начертательной магией. Позор тебе, Ир!

– Так как она сюда попала? – Блондин пробежался взглядом по стенам, а после вопросительно на меня посмотрел, намекая, что окон, про которые Ир говорил, здесь не наблюдается.

– Через пентаграмму, очевидно, – мой ответ тут никому и не требовался. Зеленоглазый вперил в меня тяжёлый взгляд. – Но если она не демон, тогда кто?

И все пятеро снова на меня уставились, не то ответа ожидая, не то пытаясь самостоятельно к каким-то умозаключениям придти.

Последнее-то и нервировало: мало ли, что они себе там назаключают.

– Магичка? – Прозвучал от блондина самый безобидный вариант.

Делаем ставки: насколько сильно тут ведьм не любят? Были времена, когда представительниц моей профессии отлавливали и сжигали, обвиняя во всех существующих бедах. Времена те давно прошли, к ведьмам начали относится куда почтительнее и уважительнее, но в некоторых районах и странах нас продолжали недолюбливать. Сильно недолюбливать.

Эх, ладно, была не была.

– Ведьма, – представилась как можно более невозмутимо, чуть склонила голову в знак приветствия и добавила: – Чёрная.

– Чёрная? – Рот рыжего голубоглазого бугая растянулся в предвкушающей улыбке. – С чёрными я ещё не…

– Пропади, Ар, – лениво, но повелительно до крайности велел Айзек.

Обманчиво плавным движением парень повернулся ко мне всем телом, вопросительно приподнял тёмную бровь, склонил голову к плечу.

– Мы его потеряли, – хмыкнул блондин, двое друзей поддержали его понимающими улыбками, а лично я насторожилась.

И, как оказалось, совсем не зря.

– Ведьма? – В его вопросе насмешки было пополам с неверием. – Что, правда чёрная?

– Правда, – мне сразу захотелось показать всю серьёзность своего происхождения, сделать что-нибудь такое, чтобы эта высокомерно-снисходительная улыбка навсегда исчезла с его лица.

– Ну-ну, – плевать маг хотел на все мои желания.

А потом он сделал такое, отчего у меня натурально чуть глаза на лоб не полезли.

Протянув руку, дёрнул меня за короткую, до плеча, кудрявую чёрную прядь, затем ткнул пальцем во вздёрнутый кончик носа и негромко, чуть хрипло, рассмеялся, когда я, вспыхнув, попыталась ударить его по ладони, а он успел её убрать.

– Ведьма, – явно издеваясь, кивнул, посмеиваясь, черноглазый наглец. – Чёрная. Абсолютно верю.

У меня щёки залились краской и даже кончики ушей запекло. Втянув воздух в грудь, я негодующе открыла рот, намереваясь сказать что-нибудь очень колкое, но, как назло, в голову не шло ничего, кроме глупой детской поговорки, которую я в итоге и выпалила:

– Наглому магу на базаре…

Но закончить мне не позволили, перебив проникновенно-насмешливым:

– Оторвали вовсе не то, о чём ты подумала, – и этот наглец сделал плавный шажок ко мне и наклонился совсем близко к моему лицу, вынудив молодую ведьму нервно сглотнуть и попятиться, увеличивая расстояние.

Я себя такой глупой сейчас чувствовала, а ещё абсолютно беззащитной, что мне категорически не нравилось. Я же ведьма, и различными проклятьями владею в совершенстве, в моём арсенале и моровые поветрия, и проклятья на долгую мучительную смерть, и на ещё более долгую мучительную жизнь… мне не должно быть страшно, я достаточно взрослая и сильная, чтобы постоять за себя. Так откуда этот дикий страх?!

– Ну не здесь же, Айзек, – неприятно, громко и колюче, рассмеялся рыжий.

– Она вообще с Иром, – а вот этого зеленоглазому явно говорить не следовало.

Он, может, и не видел, но мне лицо Айзека демонстрировалось во всей красе, так что я чётко видела, как в глубине чёрных глаз полыхнуло алое пламя, как совершенно не изменилась, но абсолютно точно заледенела кривая ухмылка, как лицо молодого обаятельного парня превратилось в лицо жестокого убийцы.

Я, может, и была наивна и в чём-то глупа, но со всей очевидностью могла сказать: это не на меня реакция. Между этими двумя, Айзеком и Иром, вражда давняя и серьёзная, раз сумела превратиться в откровенную ненависть и банальное желание убивать.

Ой, мамочка…

Тот, кто точно не был человеком, моргнул, сфокусировал взгляд на перепуганной мне, натянуто улыбнулся и отвернулся. Очень медленно и откровенно жутко.

И я вот вообще не удивилась, когда и без того бледный Ир побелел и принялся что-то беззвучно шептать.

Я не удивилась. И парни тоже не удивились, только рыжий скривился.

– Будь мужиком, Ир. Накосячил – имей смелость признать вину и