Лопоухий Илюк - Ева Лисина

«Да, Илюк, эти горы — самые высокие на свете! И са-мая-самая высокая вершина Джомолунгма (иначе — Эверест) тоже в Гималаях. Что? В следующем году пойдёшь на Эверест? Ну… подрастёшь немного, станешь большим, сильным, может, тогда и… Что-о-о-о? Куда сейчас идёшь? Куда? Не может быть! Знаешь ли ты, что Чувашия отсюда очень-очень далеко! Так далеко, что когда там, в Чувашии, рассказывают малышам сказку на ночь, то про Индию говорят: «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве…»

«Знаю! — ответил бы И люк, удивляясь, почему отважный путешественник вдруг так разволновался. — Ласточка мне всё рассказала!»

Тогда путешественник подробно, не спеша рассказал бы о горах, пустынях, реках и морях, какие лежат на пути Илюка.

Но Илюк не встретил отважного путешественника и потому один, без помощи и совета, пересекал бурлящие горные реки, обходил бездонные ущелья, одолевал высокие перевалы — шёл по Обители Снегов, где властвует мороз и совсем близко солнце.

Оказывается, когда живёшь дома, под боком у мамы, даже себя самого толком не знаешь! Теперь Илюк знакомился с миром и в то же время знакомился с самим собою, узнавал, на что он способен, чего он не любит и что ему нравится.

Вот что узнал Илюк о слонах:

1. Посмотришь на слонов — они такие неуклюжие! Но это только кажется! Они могут пройти через любую, даже самую непроходимую чащу и подняться на самую крутую гору. А когда слоны идут по узкой тропе над пропастью, у них не кружится голова. И это очень хорошо! Голова у них большая, и представляете, какое это будет головокружение, если закружится такая голова?

2. Хобот — очень удобная штука. Удивительно, как это другие могут обходиться без хобота! Надо попить — хобот превращается в шланг, наберёт воды и выльет её в рот. Надо поесть — хобот как рука, сорвёт, что ему надо, и тоже в рот! Если уж приходится наказывать кого-нибудь, хобот становится дубинкой. Разок отведаешь — запомнишь на всю жизнь. Он же считается лучшим в мире носом. И вполне заслуженно. Лучше всех носов чует запахи. Конечно, слон любит свой хобот, гордится им и бережёт его.

3. Они своё слово держат крепко. Если уж собрались к маленькой Хеведусь, то долго не раздумывают, сразу выходят в путь. Когда их ждёт Хеведусь, они могут шагать без отдыха несколько дней. Однако даже олимпийские чемпионы не могут каждый день повторять свои рекорды. Так и слоны, им тоже приходится иной раз остановиться, чтобы поесть и поспать. Потом они снова идут дальше.

Ещё Илюк узнал, что слоны, особенно трёхлетние, недолюбливают:

1. Такой неуместный вопрос, как «Ты совсем один?».

2. Когда сладчайший банан уже во рту вдруг становится горьким-прегорьким. Банан, а такой вероломный!

3. Вопли: «Заблудился!», «Сбился с пути!», «Потерял дорогу!», раздающиеся как раз в то время, когда стоишь и не знаешь, куда идти.

А что они любят больше всего?

Илюк узнал и это. Оказывается, больше всего они любят ВОСХОД СОЛНЦА! В эти минуты трёхлетние слонята стоят не шелохнувшись и смотрят, как, постепенно озаряя мир, освобождая его из мрака и теней, поднимается солнце. Выступают горы, окрашиваясь в розовое и голубое, искрится снег. Солнце так близко, что можно даже поговорить с ним:

— Солнце! В какую сторону мне идти? Ты оттуда видишь Чувашию?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой тропинка вдруг срывается с места и уходит куда-то по своим делам

Поднимется Илюк на гору — перед ним встаёт другая, одолеет её — дорогу преграждает третья. Вот и идёшь: вверх-вниз, вверх-вниз. Может, кто-нибудь скажет: «Вниз — это не беда! Лишь бы подняться, а спуститься— проще простого! Можно съехать на хвосте».

Если скажет, значит, этот «кто-нибудь» любит говорить не подумав. Спуск с горы зачастую бывает страшней и опасней, чем подъём.

Илюк остановился. Куда ни посмотришь — горы.

«Двадцатьшестнадцать гор!» — сказал он обеспокоенно.

Не подумайте, что Илюк повторился. Это были другие двадцатьшестнадцать гор. Те, первые двадцатьшестнадцать, он уже оставил позади.

С самого первого дня путешествия Илюк шёл так, как научила его Ласточка.

Он всё ещё шагал по Гималаям, которые на севере смыкаются с Памиром.

«Памир! Мне надо на Памир», — повторял про себя Илюк. Спустившись с Памира, он попадёт в огромную страну, где находится та самая Чувашия, где, как в гнёздышке, живёт Хеведусь.

Илюк поднимался по крутому склону всё выше и выше. Каждый шаг отдавался в нём. Топ-топ — шагал кто-то в голове, топ-топ — колотилось сердце.

Стояла великая тишина. Не пели птицы, и не шелестела листва. Их здесь нет — ни птиц, ни деревьев. И вдруг— гул и грохот! Сорвалась снежная лавина. Эхо запрыгало по вершинам, потом опять стало тихо.

Но вдруг поднялся ветер. Он налетел с такой яростью, что даже сильный и бесстрашный хобот Илюка свернулся, как сухой лист. Стих ветер — повалил снег.

Наконец небо прояснилось. Обитель Снегов засияла ослепительной белизной.

Илюк шагал по снежной равнине и вдруг упёрся в крутой склон. Он пошёл вдоль склона, чтоб найти место, где можно подняться. И радостно затрубил. Да это же тропинка! Настоящая тропинка! Кто-то вырубил её в обледенелом склоне! Может быть, это не простая тропинка, а Ведущая-прямо-в-Чувашию? Обрадованный путешественник стал подниматься по ступенькам. Вдруг под ногами раздались треск и ворчание. Тропинка зашевелилась и поехала куда-то вбок.

— Тропинка, ты куда? Что ты делаешь?! — закричал Илюк. — Остановись! Послушай! Мне совсем в другую сторону!

Оказывается, тронулась с места лавина, и вместе с ней пополз весь ледяной склон. И тропинка, и стоящий на ней Илюк заскользили к пропасти!

— Нормальная тропинка — она всегда на одном месте! Ляжет, вытянется — и на всю жизнь! — быстро-быстро заговорил поражённый таким коварством Илюк. — Не только тропинки, даже большие дороги и те лежат не шелохнутся! Это что же такое будет, если они начнут бегать с места на место? Дома родного не отыщешь! Всех друзей растеряешь! Я думал, ты — Прямая-тропинка-ведущая-в-Чувашию. А ты, оказывается, Кривая, не любишь лежать там, где тебе положено. Если ты собралась в гости, нужно было сказать сразу! И я бы не пошёл по тебе. Послушай, почему бы тебе не отправиться наверх? Посмотри, как там хорошо! Ай! Остановись! Ты что, не видишь — пропасть! Остановись!!!

Лавина съехала к пропасти и ухнула вниз. Раздался оглушительный грохот. Потом всё стихло, осела снежная пыль и послышалось бормотание, кто-то умолял кого-то:

— Родненький, миленький, ну пожалуйста, держись, крепись, не сорвись! Молодчина! Желаю тебе много-много лет жизни! Здоровья тебе, хорошего настроения!

Это был Илюк. Он успел зацепиться хоботом за выступ скалы и теперь, болтая ногами, висел над пропастью и уговаривал свой хобот:

— Потерпи, миленький, потерпи! Когда придём к Хе-ведусь, отдохнёшь сколько хочешь! А сейчас, пожалуйста, пожалуйста, пож-жалуйста… держись. Пусть тебя дразнят «бревном», «насосным шлангом», а на самом деле ты — самый славный, самый крепкий крючок! Ты — Лучший друг Илюка. Потерпи, миленький, потерпи! Как только найду, куда поставить ногу, я скажу: «Раз, два, три!» И ты сразу отпусти этот выступ и зацепись вон там, повыше! Ты думаешь, что жизнь всегда будет такой тяжёлой? Ошибаешься, ах, как же ты ошибаешься, самый крепкий, самый терпеливый мой крючок! В Чувашии есть леса, есть светлые поляны, журчащие ручейки! И нет скал, пропастей и непоседливых тропинок. Внимание, хобот, приготовиться! Раз, два, три! Ах, какой смекалистый! Такой молодой и уже такой умный — как удачно зацепился! Какой же ты сильный! Я ведь очень тяжёлый! А ты держишь меня. Знаешь, хобот, в Чувашии есть яблоневые сады. Мы придём туда, и ты будешь сгибать ветки с большущими красными яблоками! Только сейчас потерпи! Внимание, хобот, приготовиться! Раз, два, три! — сказал Илюк, подтянулся, рванулся изо всех сил и вылетел из бездны прямо в сугроб.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой совершенно неожиданно в горах Памира пропадает хобот

Разве узнаешь, какие они, облака, если смотришь на них с земли? Скажем, ты залез на дерево. Что увидит тот, кто стоит под деревом? Только твои пятки. Вот и нам с земли видны только пятки облаков. Если хочешь заглянуть им в лицо, надо постоять рядом с ними или даже подняться выше их. Вот пожалуйста, Илюк стоит на вершине, а под ним плывут облака.

— Стадо облаков! — говорит Илюк, скосив глаза себе под ноги. — Двадцатьшестнадцать облаков!

Больше всего Илюк любит смотреть на облака утром. Долины внизу дымятся в сизой полумгле, снежные вершины уходят в синеющую даль. Подножия гор закрыты туманом. Потом он расходится, и видно, как рядом с горами, столпившись, спят облака. Они белые, а порою светятся насквозь. Солнце поднимается выше, облака просыпаются. Вот одно из них снимается с места и медленно выплывает в синий простор, ведя за собой остальные. Иногда они уходят далеко-далеко, исчезают из глаз, иногда стадами ходят по горизонту.