Форель разбивает лед (Стихи 1925-1928) - Михаил Кузмин

Когда она упорна. Вот и все.

1927

II

516-523. ПАНОРАМА С ВЫНОСКАМИ

1. ПРИРОДА ПРИРОДСТВУЮЩАЯ И ПРИРОДА ОПРИРОДЕННАЯ

(Natura naturans et Datura naturata)

Кассирша ласково твердила:

- Зайдите, миленький, в барак,

Там вам покажут крокодила,

Там ползает японский рак.

Но вдруг завыла дико пума,

Как будто грешники в аду,

И, озирался угрюмо,

Сказал я тихо: "Не пойду!

Зачем искать зверей опасных,

Ревущих из багровой мглы,

Когда на вывесках прекрасных

Они так кротки и милы?"

2. ВЫНОСКА ПЕРВАЯ

Скок, скок!

Лакированный ремешок

Крепче затяни,

Гермес!

Внизу, в тени

Лес...

Дальше - м_о_ря,

С небом споря,

Голубеет рог чудес.

Следом

За Ганимедом

Спешит вестник,

А прыгун-прелестник

Катит обруч палочкой,

Не думая об обрученьи,

Ни об ученьи.

Неужели ловкий бог,

Идол беременных жен,

Не мог

Догнать простого мальчика,

А пришел

Хохлатый орел

С гор?

Совка, совка, бровь не хмурь,

Не зови несносных бурь!

Как завидишь корабли

Из Халдейской из земли,

Позабудешь злую дурь!

3. МЕЧТЫ ПРИСТЫЖАЮТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Есть ли что-нибудь нелепей,

Когда в комнатке убогой

От земных великолепий

Разбегаются глаза?

По следам науки строгой

Не излечит и Асклепий,

Если висельник двурогий

Заберется вам в глаза.

Комфортабельны покои,

Есть и выезд, и премьеры,

Телефоны и лифтбои,

Телеграммы, вечера.

Всех мастей и всякой меры,

То гурьбою, то их двое,

Молодые кавалеры

Коротают вечера.

Приглашенья и изданья

На веленевой бумаге,

От поклонников признанья,

Путешествия, моря,

Легкомысленной отваги

Мимолетные свиданья,

И сверканья резвой влаги

Разливаются в моря...

Летний сад, надутый гений,

Бестолковый спутник Лева,

Иностранных отделений

Доморощенный Вольтер.

Грузно скачет Большакова...

От балетных сновидений

Впечатленья никакого,

Будто прав мосье Вольтер.

А поэмы, а романы,

Переписки, мемуары,

Что же, это все обманы

И приснилось лишь во сне?

Поэтические пары

Идиотские чурбаны?

И пожары, и угары

Это тоже все во сне?

Право, незачем портрету

Вылезать живьем из рамок.

Если сделал глупость эту

Получилась чепуха.

Живописен дальний замок

Приближаться толку нету:

Ведь для дядек и для мамок

Всякий гений - чепуха.

4. УЕДИНЕНИЕ ПИТАЕТ СТРАСТИ

Ау, Сергунька! серый скит осиротел.

Ау, Сергунька! тихий ангел пролетел.

Куда пойду, кому скажу свою печаль?

Начальным старцам сердца бедного не жаль.

Зайду в покоец - на постели тебя нет,

Зайду в борочек - на полянке тебя нет.

Спущуся к речке - и у речки тебя нет.

На том песочке потерялся милый след,

Взойду на клирос и читаю наобум.

Ударь в клепало - не отгонишь грешных дум.

Настань, страдовая пора.

Столбом завейся, мошкара!

Конопатка-матушка,

Батюшка-огонь,

Попал_и_ тела наши,

Души успокой!

Что стыдиться, что жалеть?

Раз ведь в жизни умереть.

Скидавай кафтан, Сережа.

Помогай нам, святый Боже!

Братья все дивуются,

Сестры все красуются,

И стоим мы посреди,

Как два отрока в печи,

Хороши и горячи.

Держись удобней - никому уж не отдам.

За этот грех ответим пополам!

5. ВЫНОСКА ВТОРАЯ

Дымок сладелый вьется,

На завесе - звезда.

Я знаю: друг мой милый

Потерян навсегда.

Один у нас заступник,

Он в длинном сюртуке,

Мешает тонкой палочкой

В грошовом котелке.

Заплачено за помощь

(Считал я) пять рублей,

А сердце бьется верою

Быстрей и веселей.

Мяукает на печке

Какой-то пошлый кот.

Помощник остановится,

Отрет платочком пот...

И дальше зачитает.

Тоска, тоска, тоска!

Прозрачней с каждым словом

Сосновая доска.

Тошнотное круженье...

В руке пустой бокал...

За сердце я схватился

И друга увидал.

6. ТЕМНЫЕ УЛИЦЫ РОЖДАЮТ ТЕМНЫЕ ЧУВСТВА

Не так, не так рождается любовь!

Вошла стареющая персианка,

Держа в руках поддельный документ,

И пронеслось в обычном кабинете

Восточным клектом сладостное: - Месть!

А как неумолим твой легкий шаг,

О кавалер умученных Жизелей!

Остановился у портьер... стоишь...

Трещит камин, затопленный весною.

Дыханье с той и с этой стороны

Непримиримо сталкивают искры...

Имагинация замкнула круг

И бешено спласталась в голове.

Уносится тайком чужой портфель,

Подносится отравленная роза,

И пузырьками булькает со дна

Возмездие тяжелым водолазом.

Следят за тактом мертвые глаза,

И сумочку волною не качает...

Уйди, уйди, не проливалась кровь,

А та безумица давно далеко!

Не говор - шепот, эхо - не шаги...

Любовь-сиротка, кто тебя калечил?

Кто выпивает кровь фарфорных лиц?

Благословение или заклятье

Исходит волнами от тонких рук?

Над девичьей постелью в изголовьи

Висит таинственный знакомый знак,

А колдовские сухожилья Винчи

Люциферически возносят тело

И снова падают природой косной.

Где ты, весенняя, сквозная роща?

Где ты, неломленная дико бровь?

Скорей бежать из этих улиц темных:

Поверь, не там рождается любовь!

7. ДОБРЫЕ ЧУВСТВА ПОБЕЖДАЮТ ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО

Есть у меня вещица

Подарок от друзей,

Кому она приснится,

Тот не сойдет с ума.

Безоблачным денечком

Я получил ее,

По гатям и по кочкам

С тех пор меня ведет.

Устану ли, вздремну ли

В неровном я пути

Уж руки протянули

Незримые друзья.

Предамся ль малодушным

Мечтаньям и тоске

Утешником послушным,

Что Моцарт, запоет.

Меж тем она - не посох,

Не флейта, не кларнет,

Но взгляд очей раскосых

На ней запечатлен.

И дружба, и искусства,

И белый низкий зал,

Обещанные чувства

И верные друзья.

Пускай они в Париже,

Берлине или где,

Любимее и ближе

Быть на земле нельзя.

А как та вещь зовется,

Я вам не назову,

Вещунья разобьется

Сейчас же пополам.

8. ВЫНОСКА ТРЕТЬЯ

По веселому морю летит пароход,

Облака расступились, что мартовский лед,

И зеленая влага поката.

Кирпичом поначищены ручки кают,

И матросы все в белом сидят и поют,

И будить мне не хочется брата.

Ничего не осталось от прожитых дней...

Вижу: к морю купаться ведут лошадей,

Но не знаю заливу названья.

У конюших бока золотые, как рай,

И, играя, кричат пароходу: "Прощай!"

Да и я не скажу "до свиданья",

Не у чайки ли спросишь: "Летишь ты зачем?"

Скоро люди двухлетками станут совсем,

Заводною заскачет лошадка.

Ветер, ветер, летящий, пловучий простор,

Раздувает у брата упрямый вихор,

И в душе моей пусто и сладко.

1926

III

524-530. СЕВЕРНЫЙ ВЕЕР

Юр. Юркуну

1

Слоновой кости страус поет:

- Оледенелая Фелица!

И лак, и лес, Виндзорский лед,

Китайский лебедь Бердсли снится.

Дощечек семь. Сомкни, не вей!

Не иней - букв совокупленье!

На пчельниках льняных полей

Голубоватое рожденье.

2

Персидская сирень! "Двенадцатая ночь".

Желтеет кожею водораздел желаний.

Сидит за прялкою придурковато дочь,

И не идет она поить псаломских ланей.

Без звонка, через кухню, минуя швейцара,

Не один, не прямо, прямо и просто

И один,

Как заказное письмо

С точным адресом под расписку,

Вы пришли.

Я видел глазами (чем же?)

Очень белое лицо,

Светлые глаза,

Светлые волосы,

Высокий для лет рост.

Все было не так.

Я видел не глазами,

Не ушами я слышал:

От желтых обоев пело

Шекспировски плотное тело:

- "За дело, лентяйка, за дело".

3

О, завтрак, чок! о, завтрак, чок!

Позолотись зимой, скачок!

Румяных крыльев какая рань!

Луком улыбки уныло рань.

Холодный потик рюмку скрыл,

Иголкой в плечи - росточек крыл.

Апрель январский, Альбер, Альбер,

"Танец стрекоз", арена мер!

4

Невидимого шум мотора,

За поворотом сердце бьется.

Распирает муза капризную грудь.

В сферу удивленного взора

Алмазный Нью-Йорк берется

И океанский, горный, полевой путь.

Раскидав могильные обломки,

Готова заплакать от весны незнакомка,

Царица, не верящая своему царству,

Но храбро готовая покорить переулок

И поймать золотую пчелу.

Ломаны брови, ломаны руки,

Глаза ломаны.

Пупок то подымается, то опускается...

Жива! Жива! Здравствуй!

Недоверие, смелость,

Желание, робость,

Прелесть перворожденной Евы

Среди австралийских тростников,

Свист уличного мальчишки,

И ласточки, ласточки, ласточки.