С прискорбием извещаем - Рекс Стаут

— Во всём виновата я, — сказала Джанет Николс. — Я вернулась только к пяти и была в одежде для верховой езды, поэтому мне пришлось переодеваться. Извините.

Она не слишком походила на прекрасную амазонку. Не то чтобы она была плохо сложена, нет. У неё было довольно красивое маленькое тело. Но её бледное лицо скорее наводило на мысль о подземке, нежели о верховой прогулке. Не скрою, но так или иначе я ожидал чего-то неординарного, ведь Бесс Хадлстон подозревала, что эта девушка была автором анонимных писем и, кроме того, она придумала Ушастого Карлика и Праздник Великанов. Я был сильно разочарован. Она выглядела как школьная учительница… Или, точнее сказать, как заурядная школьная учительница без будущего.

Вид Мариэллы Тиммс, напротив, нисколько не разочаровал меня. Она меня бесила. Её волосы начинались далеко над изгибами бровей, что делало брови ещё выше и шире, чем они были, и придавало всему лицу вид возвышенный и одухотворённый. Но её глаза были страшно застенчивы, и это ей ужасно не шло. Если у вас вид возвышенный и одухотворенный, вам нет нужды чего-то стесняться, если, конечно, в ваших мыслях не содержится ничего постыдного. Кроме того, у неё был сильный южный акцент. «Саланина». Поверьте, я не брежу по ночам баталиями Гражданской войны, и уж во всяком случае моя сторона победила, но эти южные красотки… Их акцент звучит как намеренный вызов. Это задевает. Да, и ещё раз да, я родился и вырос на Севере!

— Пойду посмотрю, не удастся ли его вызволить, — сказал я и двинулся через холл на кухню. Надежда заполучить Вулфа, чтобы он пришёл и занялся делом, ещё теплилась, покуда он не успел погрузить свои руки в мясо. Фрикасе, вернее, то, что должно было им стать, лежало в блюде на столе, а Фриц и Вулф стояли по обе стороны и что-то обсуждали. При моем появлении они посмотрели на меня так, словно я ввалился на заседание Кабинета министров в Белом Доме.

— Они здесь, — объявил я. — Джанет и Мариэлла.

Взглянув на лицо Вулфа в тот момент, можно было ставить сто против одного, что сейчас он прикажет мне передать девушкам, чтобы они приходили завтра. Он уже открыл рот, но в этот момент за моей спиной распахнулась дверь и через кухню проплыло:

— А-а, так это здесь готовят фрикасе из солонины…

Воспроизвести акцент я больше не пытаюсь.

Вслед за голосом мимо меня продефилировала его обладательница. Она подошла прямо к Вулфу и наклонилась, чтобы взглянуть на блюдо с мясом.

— Извините, — произнесла она так, как я всё равно не смогу передать на бумаге, — но фрикасе из солонины — это мой конек. Тут ничего нет, кроме мяса, да?

— Как видите, — буркнул Вулф.

— Оно нарезано слишком мелко.

Вулф окинул её хмурым взглядом. Я чувствовал, что его раздирают противоречивые чувства. Присутствие особы женского пола на кухне было кощунством. Женщина, критикующая его или Фрица кулинарное искусство, была оскорбительницей вдвойне. Но солонина являлась в жизни Вулфа одной из самых сложных проблем, доселе так и не разрешенной. Как смягчить соленый привкус, сохранив её уникальный букет; как уничтожить вечный крест её сухости, не сделав раскисшей, — теории и эксперименты длились годами. Он насупился, но не указал ей на дверь.

— Это мисс Тиммс, — представил я. — Мистер Вулф. Мистер Бреннер. А мисс Николс находится сейчас в…

— Нарезано слишком мелко — в каком смысле? — свирепо спросил Вулф. — Это не нежное свежее мясо, которое может потерять сок…

— Только, пожалуйста, успокойтесь. — Ладонь Мариэллы легла на его руку. — Оно ещё не погублено, просто было бы лучше нарезать его чуть покрупнее. Но на такое количество мяса картофеля, пожалуй, многовато. К тому же, если у вас нет требухи, вам не удастся…

— Требухи? — проревел Вулф.

Мариэлла кивнула.

— Да, да, свежей свиной требухи. В этом-то весь секрет. Слегка обжаренной в оливковом масле, с луковым соком…

— Силы небесные! — Вулф стоял, уставившись на Фрица. — Ничего подобного я прежде не слышал. Это никогда не приходило мне в голову. Фриц, а?

Фриц задумчиво наморщил лоб.

— Не исключено, что в этом что-то есть, — согласился он. — Можно попробовать. В качестве эксперимента.

— Позвольте, я вам помогу, — сказала Мариэлла. — Здесь требуется некоторая сноровка…

Так случилось, что мое первое и довольно близкое знакомство с Джанет состоялось в тот же день. Я решил, что для поездки на рынок за требухой было бы неплохо взять с собой компанию, и так как Мариэлла прилипла к Вулфу, а он, во всяком случае на время эксперимента, — к ней, я прихватил Джанет. Когда мы вернулись домой, я окончательно утвердился в мысли, что она невиновна. Хотя, впрочем, и с самого начала я не был склонен считать её в чем-либо виновной, поскольку не мог поверить, что кто-то, кто не является очевидным монстром, способен на авантюру с рассылкой анонимных писем. Признаюсь также, что она не поразила меня живостью ума и была рассеянна в разговоре, что, однако, при данных обстоятельствах было неудивительно, ибо она, по всей вероятности, знала, чем обязана своим приглашением к Вулфу.

Я вручил засевшим на кухне виртуозам по изготовлению солонины требуху и поспешил вернуться в кабинет, где оставил Джанет. На обратном пути с рынка я рассказывал ей о гибридизации орхидей и теперь подошёл к столу, чтобы взять пачку садоводческих фотографий, которые собирался показать ей, как вдруг заметил, что со стола что-то исчезло. Поэтому, предоставив ей разглядывать карточки, я вернулся на кухню к Вулфу и спросил, был ли кто-нибудь в кабинете в мое отсутствие. Он стоял возле Мариэллы, наблюдая за её манипуляциями на разделочной доске, и я услышал в ответ лишь рычание.

— Никто из вас не покидал кухню? — не отступался я.

— Нет, — произнёс он коротко. — А что?

— Кто-то умыкнул мой леденец, — ответил я и, оставив его с друзьями по песочнице, вернулся в кабинет.

Джанет сидела, разложив на коленях карточки и внимательно их разглядывая. Я встал перед ней и дружелюбно осведомился:

— Что вы с ней сделали?

Она подняла глаза. В таком ракурсе, с поднятым вверх лицом, она казалась почти симпатичной.

— Что я сделала… что?

— С карточкой, которую взяли с моего стола. Это единственный имеющийся у меня ваш портрет. Куда вы её дели?

— Я не… — Она осеклась. — Я не брала! — наконец произнесла она с вызовом.

Я сел и укоризненно покачал головой.

— Выслушайте меня внимательно, — сказал я. — Не стоит лгать. Мы ведь друзья. Мы плечом к плечу преследовали дикую кабанью требуху в её логове. Снимок — моя собственность, и он мне нужен. Может быть, он случайно соскользнул в вашу сумочку? Взгляните.

— Его там нет. — С новой ноткой гнева в голосе и с новым приливом краски к щекам она сделалась ещё лучше. Левой рукой она прижимала лежавшую на стуле сумочку.

— Позвольте, я проверю. — Я направился к ней.

— Нет! — воскликнула она. — Его там нет! — Она положила ладонь на живот. — Он здесь.

На мгновение я замер, решив, что она его проглотила. Затем я вернулся в кресло и сказал:

— Ладно. В любом случае вам придется его вернуть. Есть три варианта — выбирайте. Или вы достанете его сами, или это сделаю я, или я позову Мариэллу и буду держать вас, пока она будет вас обыскивать. Первое кажется мне наиболее приемлемым для леди. Я отвернусь.

— Пожалуйста, не надо. — Она ещё крепче прижала ладонь к животу. — Ну, пожалуйста. Это моя фотокарточка.

— На этой фотокарточке действительно изображены вы, но отсюда не следует, что это непременно ваша фотокарточка.

— Её вам дала мисс Хадлстон.

Я не видел причины отрицать очевидное.

— Да, её дала мне она.

— И она сказала вам… она… она думает, что это я рассылала эти ужасные письма! Я знаю, она в этом уверена!

— Это, — твердо ответил я, — уже другое дело, и им занимается мой шеф. Меня же интересует только фотокарточка. Возможно, она действительно примечательна лишь тем, что на ней изображена девушка, которая придумала Ушастого Карлика и Праздник Великанов. В таком случае, если я попрошу мистера Вулфа, он скорее всего её вам отдаст. Я даже допускаю, что мисс Хадлстон могла эту фотографию украсть, — почем знать? Она не сказала, откуда её взяла. Но в данный момент вы стащили её с моего письменного стола, и я хочу, чтобы вы её вернули. Вы можете сделать себе другую, а я — нет. Итак, мне позвать Мариэллу? — Я повернул голову и сделал вид, что готов завопить.

— Нет! — воскликнула она, встала со стула и, повернувшись ко мне спиной, принялась проделывать странные телодвижения.

Когда она протянула мне фотографию, я сунул её под пресс-папье на столе Вулфа и стал помогать ей подбирать с пола карточки растений.

— Посмотрите, что вы наделали, — сказал я. — Вы все перепутали. Чтобы привести их в порядок, придется теперь изрядно повозиться…