Эрмитаж. Инфракрасный дозор - Александр Скутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Молодой человек, вы куда?
– Да вы что! Разве не узнаете меня?
И пристально посмотрел на нее, в надежде, что она меня узнает, ведь полдня мимо нее бегаю. Она внимательно пригляделась ко мне и узнала (!):
– Депардье! – воскликнула она изумленно.
PS: Многие мои друзья утверждают, что я действительно немного похож на этого знаменитого французского киноактера.
Па-прашу документы!
Санкт-Петербург, 1994 год, реконструкция Золотой кладовой Востока.
Тогда проводили полную реконструкцию этой кладовой. В частности, австрийская фирма ставила там витрины и прозрачную дверь из бронированного стекла, для монтажа и наладки специально были присланы рабочие фирмы из Австрии. Мы с напарником Витей работали вместе с ними. И вот как-то приходит к нам в кладовую наш завмастерской Игорь и говорит:
– Саня, завотдела сказал мне, что сейчас в кладовую придёт сам генеральный директор австрийской фирмы со свитой. Специально прилетели, чтоб посмотреть, как идут дела. Сам понимаешь, Эрмитаж – это престижный заказчик. Про директора рассказывают, что ему лет семьдесят, в молодости он служил на оккупированной территории Украины, в фельджандармерии.
– Наш человек! – сказал я одобрительно. – Что это значит: ваш человек? – остро зыркнул на меня начальник.
– Ну, я тоже с Украины.
– А-а, ну ладно, а я уж было подумал...
И вот в нашу запылённую и захламлённую строительным мусором Золотую кладовую вошла внушительная делегация. Важного вида солидный гендиректор-австриец с переводчиком, вокруг них вертелись наши эрмитажные чины с иностранного отдела, с отдела сигнализации, с отдела реконструкции и ещё кто-то.
Походив-посмотрев по кладовой, делегация подошла к нам. Австрийцы поздоровались с нами ("Гутен таг!") и переводчик представил нам директора. А потом сказал:
– Если у вас есть какие-то вопросы к господину директору, вы можете их сейчас ему задать.
– Есть к нему вопрос, – говорю.
– Пожалуйста, спрашивайте.
– Аусвайс, битте! – сказал я директору, мысленно держа в руках «Шмайсер».
Австрийцу шутка понравилась. Нашему начальству – не очень.
PS: Для тех, кто не в курсе: на оккупированных территориях СССР немцы задерживали и проверяли всех мирных граждан, говоря именно эту фразу. В переводе: «Документы, пожалуйста».
Автор в Золотой кладовой во время ее реконструкции. По краям снимка видны распахнутые створки дверей из бронестекла.
Особенности русского национального похмелья
Эту историю мне рассказали в Эрмитаже.
Как-то в разгар перестройки послали научную сотрудницу музея в командировку в Лондон. В Британский музей, в порядке научного обмена.
Кто помнит те времена – повальный дефицит, пустые полки магазинов. Прилично одеться было очень трудно. А прилично одеться женщине, впервые в жизни поехавшей за границу – просто невозможно. А ведь женщина все-таки: хочется и выглядеть получше и нашу страну представить достойно. В общем, прилетев в Лондон, она сразу же купила себе на свои командировочные очень приличные туфли. С аэропорта – прямо в гостиницу устраиваться, оттуда, оставив вещи – в Британский музей.
Новые красивые туфли за это время нещадно стерли ногу нашей барышне до кровавого мозоля. В музее она должна была первым делом встретиться с его директором. И вот, в предбаннике директорского кабинета, она обратилась к секретарше (понятно, по-английски):
– Нельзя ли у вас попросить немного скотча?
Скотчем она хотела залепить мозоль. Находчивы наши женщины!
– What? (Что?) – изумилась секретарша, и ее глаза стали больше ее очков.
– Scotch, немного, – и наша сотрудница показала пальцами отрезок примерно в пять сантиметров.
Придя в себя, секретарша сказала:
– Подождите немного, сейчас я посоветуюсь с директором.
"Неужели для такого пустяка нужно разрешение директора?" – подумала сотрудница Эрмитажа, – "Порядки, однако. Гримасы капитализма".
Войдя к директору, секретарша возбужденно доложила директору:
– Тут пришла эта русская, что мы ждали с Ленинграда. И первым делом потребовала Scotch, вот столько, – и она повторила жест пальцами.
– Что, прямо с утра и Scotch? Неужели нельзя до ужина подождать, или хотя бы до обеда? Странные эти русские.
Вызвали сотрудника Британского музея, который слыл у них знатоком России, бывал в ней в командировках, и попросили его консультаций.
– Все в порядке, – объяснил им знаток. – Это вполне в духе русских национальных традиций. Когда они с утра приходят на работу, то испытывают жестокие страдания от похмельного синдрома после вчерашней пьянки. Руки трясутся, голова раскалывается. И чтобы прийти в рабочее состояние, им с утра нужно принять грамм 100-150 водки или еще чего покрепче.
Поблагодарив консультанта, директор открыл свой бар и налил в стакан 150 граммов Whisky Scotch двенадцатилетней выдержки. Потом передал стакан секретарше:
– Дайте, пожалуйста, это нашей русской гостье и выразите ей соболезнование по поводу ее плохого самочувствия. Если ей не станет лучше, то можно перенести встречу на завтра.
Мне не рассказывали, какое лицо было у нашей сотрудницы, когда секретарша принесла ей стакан с шотландским виски.
Одна научная загадка, или Почему в Эрмитаже не моют руки.
Мне тут как-то сказали, что, мол, в Эрмитаж без «лапы» не попадешь. Да я бы и не пошел бы туда ни в жисть. Экономические трудности заставили. Год ведь какой был? 1993-й. На «Позитроне», где я работал, люди месяцами не видели зарплаты, да и та зарплата была – смех и слезы. Я в магазине за три дня от торговли выручал больше. Это не к тому, что с торговли много имел, а к тому, что зарплата была уж очень мизерной. И вот мой знакомый, бывший позитроновец, предложил мне устроиться в Эрмитаж. Сам он уже полгода, как работал в Эрмитаже, стал там завмастерской. Его, в свою очередь, тоже перетащил бывший позитроновец. Кстати, этот завмастерской был евреем. Это к тому, что евреи якобы только своим помогают. Нет, как видите, нас грешных гоев они тоже выручают. Должность моя называлась очень внушительно: инженер по охранной сигнализации.
На деле – примитивнейшая работа, не требующая особых умственных способностей. Приколачиваю проводку, креплю датчик, подключаю, проверяю его срабатывание – готово! Звоню на пульт и сообщаю, что в Эрмитаже одним датчиком больше, пусть введут его в свою программу. Я берусь любого среднеразвитого за две недели обучить этим премудростям. После действительно высокоинтеллектуального труда разработчика на "Позитроне" это для меня было все равно, что лампочки вкручивать и розетки-выключатели чинить.
Самое первое мое производственное задание в Эрмитаже – проломить ломом кирпичную стенку. Задание было выполнено в срок и с хорошим качеством. Остальная работа была в том же духе. Мучило меня это страшно. Я не брезгую физической работой. Но ведь не она является главной в труде инженера-электронщика. Как сказал я нашему завотдела "Я могу и говно руками выгребать – у меня есть маленькие дети и я каждый день за ними это делаю – но не это мое призвание." А то, что приколачивал датчики и проводку под полотнами великих художников в прекрасных залах русских архитекторов лишь усиливало мои муки. Я ведь тоже творческий человек! И хочу творить шедевры электроники!
Ну да не об этом сейчас. Отвлекся, как всегда. Меня знакомые часто спрашивали тогда: "А что тебя больше всего поразило в Эрмитаже?"
Эрмитаж поразил меня своими прекрасными залами, великолепными картинами и скульптурами. Но, положа руку на сердце: так ли уж поразительно увидеть это в музее с мировым именем? Хотелось бы, надувшись от спесивости, заявить, что больше всего меня поразили прекрасные творения великих мастеров!
И соколом глянуть на окружающих: вот, мол, какой я утонченный, как тонко понимаю прекрасное. Эх вы, дескать, лапотники, не были в кладовых Эрмитажа, куда не пускают простых смертных, а там есть шедевры, недоступные обычным посетителям. А я эти кладовые не по одному разу прошел с бухтой проводки ПХВ. Своими руками держал многие экспонаты. Излазал Эрмитаж от крыши и чердака до подвалов. А под Эрмитажем – целый подземный город. А под атлантами – грот со сталактитами на потолке. Как заявила мне одна дама в музее (до сих пор передергивает от ее снобизма) – "Мне трудно говорить с человеком, не имеющим эстетического образования".
Но не стану я надувать щёки и раздаваться вширь от снобизма, вот уж чего нет – так нет. И в действительности больше всего поразило не это.
На самом деле, поразить по-настоящему может лишь то, чего никак не ожидаешь увидеть. Скажем, если б во дворе музея, у подъезда с мраморными колоннами, стоял бы средний танк Т-54Б с зенитным пулеметом ДШК на турели люка заряжающего. Или если бы по Кутузовской галерее прошла колонна зеков под конвоем с овчарками. Вот это на самом деле поразило бы до невозможности.