Судный час. Киносценарии художественных фильмов - Петр Алешкин

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Какая же она мать? Она бездетная…

МАКСИМ

Значит, возьмем Инессу Арманд, у нее детей много… Заменим кем-нибудь. Свято место пусто не будет…

(указывает на икону Серафима Саровского)

А это кто убогонький такой?

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Преподобный Серафим Саровский.

МАКСИМ

Мы на его место Калинина повесим… Он такой же убогонький.

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Кто же пойдет в такую церковь?

МАКСИМ

(уверенно)

Народ пойдет. Народ! Церковью храм зваться больше не будет. Назовем мы его «Народный клуб» или «Народный дом». Поставим вот тут скамейки, народ отдыхать должен после трудового дня… Только русские не присели перед своим Богом, часами службу выстаивали. А перед нашим богом сидеть можно. За это нам трудовой народ спасибо скажет. Согласись, хорошо посидеть, отдохнуть после тяжкой работы…

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Подремать.

МАКСИМ

И подремать, восстановить силы тоже неплохо.

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

И какие же молитвы читать вы будете здесь?

МАКСИМ

Молитвы мы упраздним… Читать ты будешь здесь произведения Маркса, Энгельса, товарищей Ленина, Троцкого, вперемежку со стихами Бедного, Горького, Маяковского. И зваться ты не будешь больше ни попом, ни отцом Александром, а более скромно – агитатором…

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

При чем здесь я?

МАКСИМ

Кто-то должен народ агитировать, звать к новой жизни, разъяснять ему нашу веру. Ты – образованный, народ тебе верит. А народ без веры не может. Без веры, без кнута он скотом становится, зверем. Пусть он верит в светлое будущее на земле, а не на небесах, верит в Маркса, следует за его апостолами, а такие, как ты, будут направлять его по нужному пути. А путь этот указывать будем мы!

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Пути у нас с вами разные… Никого, никогда не буду направлять я по вашему пути. Ваш путь ведет к антихристу, а я всю жизнь звал и буду звать народ к Спасителю.

МАКСИМ

Бесплодным труд твой был, товарищ Александр… Назови, много ли народу спас твой Спаситель?

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Несть числа душам человеческим, которых вывел Христос на праведный путь, а значит, спас их души от вечных мук!

МАКСИМ

В этом-то и разница между вашим и нашим богом. Ваш Иисус спасает души человеческие, а наш Маркс спасает тело человека от вечного рабства, от эксплуатации человека человеком.

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Тело смертно, душа бессмертна.

МАКСИМ

Душа это нечто эфемерное, неосязаемое, невидимое. Никто никогда душу не видел, не встречал. И есть ли она, как доказать.

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Душу направляет Бог, а тело – дьявол! Значит, вера ваша дьявольская, и бог ваш – дьявол! Всю свою жизнь я старался бороться с дьявольской сущностью в человеке, старался указывать своим прихожанам путь к Богу, старался вести их к спасению души.

МАКСИМ

Тело наше всегда при нас, всегда с нами, вот оно, всегда потрогать можно… ущипнешь – больно, поранишь – страдать начинаешь, мучиться. И пищи наше тело ежедневно требует, и не единожды, а по нескольку раз в день. Если нечем человеку насытить тело, он страдает от мук голода посильнее, пострашней, чем от душевных мук. Отсутствие духовной пищи вынести можно, а отсутствия хлеба – нельзя.

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

Не хлебом единым жив человек! На крест взойду, но никогда не приму вашей веры, никогда не буду агитировать людей идти по вашему пути, по прямому пути к антихристу.

МАКСИМ

Примешь… Когда дело до креста дойдет, тело воспротивится. Не терпит оно страданий и мук!

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР

(твердо)

Не приму!

Отец Александр отворачивается от Максима и решительным твердым шагом идет ко входу в алтарь.

МАКСИМ

Проверим… Крест нам организовать не долго…

ИНТ. ИЗБА СВЯЩЕННИКА УТРО

Настенька сидит у окна и смотрит на улицу. К ней подходит Екатерина Алексеевна.

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

Ты чего притихла? Что там?

НАСТЕНЬКА

Смотрю, не идет ли папаня?

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

Гляжу я, не о папане у тебя думки. Вижу, смутила я твою душеньку, посмурнела ты…

Екатерина Алексеевна прижимает голову дочери к своей груди.

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

Не тоскуй, Господь не оставит нас. Надо бы вам с Егоршей сразу после свадьбы в Борисоглеб уехать, пока не уляжется здесь…

Дверь в избу открывается, входят две молоденькие девушки, подружки Настеньки.

БОЙКАЯ ПОДРУЖКА

Здрасте, матушка! Настенька пошли к церкви, там народу – страсть!

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

Неча ей там делать! Идитя!

НАСТЕНЬКА

Мам, я схожу с ними. Я уж и так из дома не выхожу. Теперь можно…

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

(не сразу смягчается)

Ну ладно… Только поскромней себя ведите. Солдаты округ…

БОЙКАЯ ПОДРУЖКА

Это не солдаты! Продотряд.

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

(крестится)

Один черт!

НАТ. ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД ЦЕРКОВЬЮ УТРО

Егор подходит к воротам в ограду церкви, возле которой стоит тачанка с пулеметом. Толпятся рядом красноармейцы, разговаривают между собой. Егор входит в ограду к народу. Навстречу ему оборачивается щуплый ДЕД.

ДЕД

Егорка! Смотрите-ка Егорка вернулся… Здоровым будь!

Дед протягивает руку Егору. Егор жмет ему руку, жмет другим мужикам. Пожилой КРЕСТЬЯНИН обнимает Егора.

КРЕСТЬЯНИН

Отец где? Что-то его не видно.

ЕГОР

Здесь должен быть.

ДЕД

Идут.

Вдоль ограды быстро идет черный человек маленького роста в затянутой ремнями кожанке, тот самый, которого видел Егор на белом коне. За ним – два красноармейца и высокий парень со сдвинутой на затылок кепкой, Мишка Чиркунов.

Толпа молча и быстро раздается, освобождает проход к паперти.

Невысокий черный человек в фуражке со звездой, Маркелин, совсем юный мальчик: краснощекий, кожа нежная, но глаза стальные, злые. Идет он по проходу быстро, ни на кого не глядя, сжимает в руке плетку. Скрипит ремнями и кожей мимо Егора и легко взбегает по ступеням на невысокую паперть. За ним оба красноармейца и Мишка Чиркунов.

Из церкви к ним выходит комиссар Максим.

Маркелин резко поворачивается к толпе и вскидывает руку с плеткой.

МАРКЕЛИН

(зычно)

Товарищи! Дорогие мои! Два года Красная Армия ведет непрестанную борьбу со всеми врагами трудового народа. Два года без устали отражает нападение своих и иностранных бандитов, стремящихся вернуть помещикам землю, капиталистам фабрики и заводы. Несмотря на все препятствия, до сих пор нам удавалось накормить, обуть и одеть доблестную Красную Армию, спасти от голода и холода население центра Советской России…

Маркелин раскачивается, рубит воздух рукой с плеткой, поворачивает голову то в одну, то в другую сторону.

МАРКЕЛИН

(продолжает)

Все, что нужно нашей героической Красной армии – мы дадим! Без полной поддержки тыла Красная армия не может вести решительной и энергичной борьбы с мировыми хищниками. Наш боевой девиз: всё для Красной армии, всё Красному фронту! Чем скорее, тем лучше! Да здравствует всемирная пролетарская революция! Да здравствуют вожди Революции товарищи Ленин и Троцкий!

Маркелин опускает руку. Народ молчит. На некоторое время наступает тишина. Слышно, как фыркает лошадь за оградой, звякает удилами.

МАРКЕЛИН

(буднично)

Да, забыл сказать… Вам нужно сдать дополнительно к продразверстке по двадцать одному яйцу с десятины, по двадцать пять фунтов хлеба и по двадцать фунтов картошки с едока…

Толпа охает, колышется, раздаются крики:

КРИКИ ИЗ ТОЛПЫ

Почему?

Мы выполнили!

Все сдали!

Маркелин

Тихо! Говорю, дополнительно и добровольно! В подарок Красной армии!.. Говорите по одному, и сюда! МАРКЕЛИН

(указывает плеткой на паперть)

Я лицо контрреволюционера хочу видеть. Глаза в глаза!

Крики прекращаются, но гул и ропот стоят.

К толпе подходят Настенька с двумя девушками и останавливаются с краю.

ДЕД

Товарищ, товарищ… Я спросить хотел…

МАРКЕЛИН

Поднимайся сюда.

ДЕД

Не, я отцеда, я не нащот Красной армии… Она тоже исть хочить. Я нащот товаров… По указу обещано нам, коль мы разверстку исполнили, мануфактуры два аршина, карасину поболе двух фунтов на едока…

МАРКЕЛИН

Я понял… Какое число сегодня, знаешь? Десятое июня, а в указе сказано – выдать до первого августа!

ДЕД

Ну да, ну да… Это карасин и мануфактура… Месяц исшол, а где жа четвертушка фунта соли, полкоробка серников. Кажный месяц обещано давать… Ты не подумай чаво, я не контрреволюция… Соли нету…