Риск - Ричард Деминг

— Никаких проблем. Я консультирую в этом госпитале… Только, если не возражаешь, поеду туда вечером. У меня день расписан по минутам до пяти часов.

— Не возражаю, — согласился я. — Время еще есть — целых пять дней. Позвони, когда вернешься из госпиталя. Я буду у Марты.

— Мне нужно будет осмыслить то, что я найду. Лучше поговорим завтра утром. Встретимся здесь.

— Договорились, — кивнул я. — Буду у тебя в восемь.

— Я откопал кое-что интересное в истории Лайла Бартона, — сообщил Сэм Картер в восемь часов утра следующего дня. — Ты знал, что его отец задушил мать, а потом застрелился?

— Первый раз слышу! — покачал я головой. — Марта никогда об этом не говорила. Когда это произошло?

— Когда Лайлу было двенадцать. Насколько я понял, мать Лайла заслужила такую участь. Мальчик ненавидел мать и души не чаял в отце. Она, по его словам, была очень красивой женщиной, но изменяла мужу направо и налево. Она не пряталась от сына и угрожала убить его, если он расскажет отцу о любовниках. Лайл молчал, но однажды специально не предупредил мать о внезапном возвращении отца из командировки в надежде на то, что тот поймает ее с любовником. Так оно и получилось.

— И Бартон-старший убил ее?

— Убил, но не сразу. Сначала он избил любовника и вышвырнул его на улицу. Потом ушел и ударился в пятидневный запой. Не протрезвев, вернулся, задушил жену и застрелился сам.

— Значит, у Лайла возник комплекс вины, — уверенно проговорил я. — Ведь трагедия произошла по его вине…

— Это у вас, психиатров-любителей, комплекс вины в голове, — недовольно пробурчал Сэм. — Почему у психически неуравновешенного человека обязательно должен быть комплекс вины? Я перерыл всю историю, но не нашел ни слова о том, что Лайл винил себя в смерти родителей. Конечно, он сильно переживал смерть отца, но винил в ней не себя, а мать. Он даже был доволен, что она погибла из-за него. Думаю, Лайл считал, что Бог сделал его своим орудием, призванным уничтожить зло. Скорее всего здесь — не комплекс вины, а целая комбинация чувств. В глаза сразу бросается одно — Лайл испытывает глубокую антипатию к красивым женщинам. Не хочу тебя обижать, но, по-моему, это объясняет, почему он выбрал Марту. Возможно, выбирая ее в жены, он надеялся, что она не станет ему изменять.

— Ты меня ничуть не обидел, — успокоил я его. — В нашем роду еще не было ни одного победителя конкурса красоты… Значит, все это он делает потому, что ненавидит красивых женщин? И каждый раз, убивая какую-нибудь красотку, Лайл думает, что убивает свою мать…

— Я этого не говорил, — раздраженно прервал меня Картер. — Если бы мне дали немного поработать с Лайлом, то я, наверное, докопался бы до причины, если, конечно, твой шурин и есть знаменитый маньяк Чулок. Вполне возможно, что он таким образом мстит за смерть отца. Но в этой версии есть одна большая нестыковка. Если он думает, что расправляется с матерью, то его жертвы должны быть не только красивыми женщинами, но и неверными женами.

— А почему бы и нет? — кивнул я. — Все жертвы были замужем…

— Но как Лайл мог узнать, изменяют они мужьям или не изменяют? — пожал плечами Сэм. — Насколько мне известно, убитые никак между собой не связаны. Откуда у него такая информация?

И тут меня осенило.

— В свободное время вечерами Лайл подрабатывает, ремонтируя телевизоры! — воскликнул я. — Эти женщины могли быть его клиентками. А что, если они заигрывали с ним? Женщины от Бартона без ума. Сложен он, как древнеримский гладиатор, и красив, как античный герой.

— Но почему, в таком случае, он не убивал их сразу, когда они с ним заигрывали?

— Не было возможности, — быстро нашелся я. — Предположим, муж дома, или по комнате бегают дети. А скорее всего, время просто было неподходящим — слишком рано. К тому же нам не известно, как проходило это заигрывание. Может, женщины не бросались ему на шею и не тащили к себе в спальню, а просто намекали, что будут рады, если он придет в другой раз, когда мужа не будет дома. Как ты думаешь, такое предложение возбудит его?

— Пожалуй, — согласился Сэм Картер. — Однако я не стал бы делать выводы без предварительной беседы с Лайлом.

— Ты — ученый, — кивнул я, вставая, — и имеешь право на сомнения. Я же — простой репортер, и мне этого вполне достаточно, чтобы пойти к сержанту Бурмейстеру и все ему рассказать.

Сержанта Бурмейстера, ведущего дело маньяка-убийцы, я нашел в отделе по раскрытию убийств.

— Здорово, Нос! — приветствовал он меня с кислой улыбкой, которая часто бывает у опытных полицейских. — Присаживайся. Чем обязан?

— Не хочешь закрыть дело Чулка? — спросил я, усаживаясь на стул.

— Еще как хочу! — воскликнул мгновенно проснувшийся к жизни Бурмейстер.

— Конечно, полной гарантии дать не могу, но думаю, что я знаю имя убийцы. Однако у меня есть одно условие…

— Ты первым узнаешь все подробности дела, — нетерпеливо прервал меня сержант.

— Я — не об этом, — покачал я головой. — Мне нужно, чтобы никто не знал, откуда ты узнал имя преступника. Я не хочу выступать в суде свидетелем.

— Ладно, договорились, — после некоторых раздумий согласился детектив.

После повторного допроса мужей жертв выяснились интересные подробности.

Трое вспомнили, что у них действительно выходил из строя телевизор. В двух случаях мастеров вызывали жены. Мужей не было дома, поэтому они не видели, кто приходил ремонтировать. Двух мужей в день убийства вообще не было в городе. Поэтому они ничего не знали ни о каких поломках и мастерах. Шестой уверял, что никакого телевизионного мастера не было, но детективы выяснили, что вызов все же был. Бурмейстер ездил в ателье и разговаривал с диспетчером. Она собственноручно позвонила Лайлу Бартону и сообщила адрес, а в подтверждение своих слов показала сержанту чек оплаты.

В пятницу сержант Бурмейстер приехал к Марте с ордером на обыск. Ради меня он даже придумал легенду. Полиция якобы узнала, что Лайл ремонтировал телевизоры у жертв, и ему нужно просмотреть его рабочий журнал. Марта, конечно, расстроилась, но, слава Богу, не догадывалась, кто «заложил» ее мужа.

Бурмейстер быстро нашел кожаную сумку и металлический ящик в нижнем ящике стола в подвале. В рабочем журнале Лайла оказался всего один вызов к жертве, тот самый, о котором полиция уже знала.

Тщательно проверив чулки, полицейские эксперты так и не решили, составляют ли они пары тем, которыми были задушены женщины. Оставшиеся два чулка были отправлены в Канзас-Сити и Чикаго.

В понедельник вечером Лайл Бартон, прилетевший из Чикаго, был арестован прямо в аэропорту Сент-Луиса. Опасаясь, что Марта не выдержит этого удара, я решил еще какое-то время пожить у них.

Бурмейстер не сомневался, что Бартон — убийца, но в деле против него были и слабые места. Во-первых, доказанным можно было считать только один вызов. Детективы были уверены, что он побывал в домах у всех жертв. Сержант Бурмейстер думал, что Лайл решил схитрить и не стал заносить их в журнал. Скрыть последний вызов он не мог, поскольку тот прошел через диспетчера.

Неприятные для обвинения ответы пришли и из Чикаго и Канзас-Сити. Оба присланных чулка отличались от тех, какими были задушены женщины в этих городах. Выяснилось, что Лайл Бартон вернулся из Канзас-Сити за день до убийства. Первоначальная версия о том, что убийцы в этих городах подражали знаменитому Чулку, оказалась правильной.

Несмотря на слабые места, Бурмейстер считал, что защите будет трудно объяснить, что делали в доме Лайла орудия взломщика и чулки. Во время второго обыска в доме Бартона были найдены черные брюки, черный свитер и черная шапочка. Полиция провела опознание, на котором нескольких мужчин одели во все черное и поставили спиной к свидетельнице. Она не могла утверждать на все сто процентов, но выбрала по росту и телосложению Лайла. Еще в активе обвинения находилась история болезни Лайла.

Против Лайла говорило и то, что у него не было алиби на те дни, когда происходили убийства. Все убийства произошли в дни дежурств Марты, которая подрабатывала в городской больнице по ночам. Бурмейстер был уверен, что Бартон «шел на дело», когда жены не было дома.

Для защиты мужа Марта, уверенная в его невиновности, наняла лучшего сент-луисского адвоката по уголовным делам. Первая встреча со знаменитым Джорджем Бринкером прошла в моем присутствии.

— Миссис Бартон, все улики против вашего мужа — косвенные, — заявил Бринкер. — Моя задача — обратить на это внимание присяжных… К примеру, набор орудий взломщика мы назовем инструментами телевизионного мастера. Мистер Бартон объяснил, что инструментом, который полиция считает отмычкой, проверяют электрические контакты. Перчатки необходимы для защиты от тока. — Я обратил внимание, что он ничего не сказал о стеклорезе и резиновой присоске. — Такую же позицию мы займем, когда прокурор предоставит чулки. Пусть он попробует доказать, что они пары тех, которыми были задушены жертвы. Нам не нужно объяснять, зачем мистеру Бартону понадобилось хранить в ящике нейлоновые чулки. Я не буду возражать, если присяжные будут считать его чудаком. Главное, чтобы они не считали его убийцей.