"В алмазную пыль..." - Евгений Сартинов

С поисками дома сестры у него получилось лучше, и через час он уже сидел на кухне и, попивая чай, слушал постаревшую, ставшую какой то маленькой и высохшей сестру.

— Я вообще то не думала, что ты приедешь, — призналась Елена.

— Почему? — удивился Михаил.

— Ну, ты всё-таки сейчас такой важный, занятой человек.

— Да мало ли что, занятой, не занятой. Что случилось с Витькой? Болеет?

— У него одна болезнь, сам знаешь где — в глотке. Не пил бы, жил бы нормально. Избили его сильно.

— За что?

— Квартиру требуют отдать.

— Как это отдать? — опешил Шалимов.

— Так вот. Последнее время Витька вообще начал пить жутко. Я уж устала с ним бороться. Не могу же я каждый день туда к нему ходить, гонять от него этих его алкашей. Каждый день компании приводил! Человек по десять собирались. А у нас тут есть одна банда, рекетиры, находят таких вот дурачков, и доводят до того, что те пропивают всё на свете. Ты Жукановых помнишь?

Михаил отрицательно мотнул головой.

— Ну, ты что, на соседней улице жили! — Елена с изумлением посмотрела на брата. — Валерка, отец их, ещё под поезд попал по пьянке, на костылях всю жизнь потом ходил. Он еще нам картошку давал на семена каждый год. У нас вечно кончалась почему-то, а у них всегда была. Они много ее сажали, соток двадцать.

Шалимов снова напряг память, но ничего подобного не вспомнил.

— Да, что ты говоришь?! Картошка? Ну и что эти Жукановы?

— Что-что, сын вот этого самого Валерки, тоже Валерка, вот он с женой две квартиры таким образом пропил. Сейчас в подвале живут, бомжуют, а у них трое детей. Как же ты Жукановых не помнишь? Всё детство играли вместе. Валька, дочка у них еще была, рыжая такая.

— Отстань ты с этими со своими Жукановыми! Значит с Витькой такая же история случилась? Слыхал я про подобные истории, но не думал, что так вот получится.

— Ну да. Он за этот год вообще с катушек сорвался, с работы выгнали из-за пьянки, с этими он вот схлестнулся. Они до поры до времени поили его, а потом говорят — плати. А чем платить то? Ну, его, как это называется, на счётчик поставили. Сейчас заставляют квартиру на Лалька подписать.

— На кого? — не понял журналист.

— На Лалька. Это тут такой главный мафиози.

Шалимов невольно улыбнулся. Патриархальная Ангарка и мафия как-то не связывались в одно целое.

— Мафия?

— Чего ты смеёшься? — Обиделась сестра. — Знаешь, как они тут всех зажали? Все платят Лальку, все магазины, ларьки. Долгушу то помнишь?

— Арика? — улыбнулся Михаил. — Ну, как же его забыть! Жук еще тот.

— Вот у него ресторан сейчас в бывшей столовой на площади. Так он еле-еле концы с концами сводит. Они у него каждый вечер там гудят, и всё бесплатно. Недавно встречала его, привет тебе велел передавать.

С Ариком Долговым Шалимова связывали общий забор, общее детство, а так же отрочество и юность. Отец у него был хохол, а вот мать чистокровная армянка, оба дети спецпереселенцев ещё тех, роковых тридцатых годов. Сын у этой интернациональной пары пошёл по материнской линии: чернявый, смуглый, а главное по характеру торгаш и меняла. Всё детство они с Ариком то ругались, то мирились, и всё из-за манеры Долгуши не упустить свою выгоду даже за счёт лучшего друга.

За разговорами они провели больше часа, потом приехал муж Елены, Андрей, и поели, к полудню они уехали в областной центр проведать брата.

Из этой поездки Михаил вернулся в подавленном состоянии. Всю обратную дорогу он вспоминал Витьку и не мог отделаться от мысли, что перед ним не родной брат, а какой то совершенно другой человек. Раньше они сильно походили друг на друга, одинаковые черты лица, тембр голоса, только Витька был пониже ростом и не так широк в плечах как Михаил, просто уменьшенная копия старшего брата. И хотя синяки еще не совсем сошли с лица младшего из Шалимовых, но в манере держаться и говорить у того появилось что-то новое. Витька словно чувствовал себя перед всеми виноватым, отводил взгляд в сторону, говорил что-то путанное, только растерянная улыбка осталась оттого прежнего, весёлого и доброго человека. Беспомощность чувствовалась во всех жестах и разговорах младшего брата.

— Ты заявление на них написал? — допытывался Михаил.

— Да зачем… не надо.

— Как не надо? — изумился журналист. — Тебя же так просто убьют и всё! Надо же что-то делать! Что ты сказал следователю?

— Да… не помню я ничего. Кто бил, за что… Голова у меня сильно болит…

— За что я знаю, а вот кто ты мне сам расскажешь, и как выпишут, сразу пойдём в милицию. Понял?

Но Витька отводил взгляд.

— Когда тебя отпустят? — настаивал Михаил.

— Дня через три обещают. В понедельник.

— Ну, вот готовься, вспоминай. Ты меня знаешь, я этого не спущу.

Остановиться Шалимов решил в квартире брата. Не хотелось стеснять сестру, да и требовалось присмотреть за недвижимостью единоутробного родственника. Двухкомнатная квартира на втором этаже, довольно неплохая по планировке была сильно запущенной, хотя всё было чисто прибрано и вымыто — чувствовалась рука Елены. Но белёный известью потолок потемнел от времени, обои вытерлись и пообтрепались, а на кухне ещё и потемнели от копоти.

Обстановка была более чем спартанской, диван, два старых кресла, чёрно-белый телевизор на тумбочке, в соседней комнате знакомые Михаилу ещё с давнего детства кровать, шкаф и стол. С брезгливостью рассмотрев жёлтую, с тёмными пятнами ванну, журналист не решился покайфовать в ней по полной форме, а просто принял душ.

Суточное бодрствование не оставило и следа от столичной бессонницы, и постелив более или менее приличные простыни на диване Шалимов рухнул в благодатную пропасть сна.

4. "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ…"

Проснулся Шалимов сразу, мгновенно, не затратив ни секунды на преодоление вяжущей истомы сна. Вместо сигнала будильника для него послужил осторожный скрежет металла, донёсшийся от входной двери. Быстро натянув трико и рубаху, он глянул на часы. Пересчитав с Московского на местное он понял, что сейчас уже десять часов вечера.

Михаил прихватил свою трость и прошёл в прихожую. Включив свет, он уставился на дверной замок и понял, что с другой стороны кто-то пытается его открыть. Равномерное поскрипывание и колыхание собачки замка подсказали ему, что незваные гости подбирают ключи. Судя по приглушённым голосам, доносящимся из-за двери, этих умельцев было как минимум двое. Шалимов как раз застегнул на рубахе последнюю пуговицу, когда замок не выдержал и, щёлкнув, открылся.

В эту секунду Михаил решил, что пора выразить поздним визитёрам своё возмущение подобным их поведением. Опёршись на трость, журналист со всей силы ударил ногой в дверь. Из-за неё донёсся болезненный вскрик, Шалимов ещё раз изо всей сильно пнул дверь, и она распахнулась во всю ширь. На слабо освещённой лестничной площадке стояли двое, мужик лет пятидесяти, с пропитой мордочкой типичного работяги, и парень, высокий, худой, в чёрной вязаной шапочке и синей куртке. Лица его Михаил толком рассмотреть не смог, тот прикрывал его обоими руками и, судя по тому как сквозь пальцы парня капала кровь, именно ему досталась вся сила удара массивной двери.

Несколько секунд все трое рассматривали друг друга, причём двое «гостей» выглядели явно ошеломлёнными. Наконец пострадавший парень решил высказать своё мнение о столь «радостной» встречи.

— Э, мужик, ты охренел что ли?! Ты же мне нос разбил!

— Я тебе сейчас вообще всю рожу разобью, — пообещал Шалимов, — какого хера вам тут надо? Чего ломитесь в чужую квартиру?

— Ты чё, козёл! Это уже наша квартира. Нас сам Лалёк сюда послал. Верно, Муха?

— Да мне то что, — хмыкнул мужичок, отступая за спину напарника. — Моё дело столярное. Велели новый замок вставить, я и потопал. Эт, вы уж сами туточки разбирайтесь. Ежели что, я это, завтра, завсегда.

И подхватив ящик со столярными инструментами, мастеровой поспешно выскользнул из подъезда на улицу. Оставшись один, парень почувствовал себя ещё более неуютно, и, отступив на два шага назад, продолжил разговор.

— Ты откуда тут взялся, мужик? Здесь же никого не должно быть?

— Живу я тут, понял. Ну, так что, парниша, морду тебе набить или просто сдать в ментовку?

Парень отступил ещё на шаг назад и всё-таки попытался изобразить некую угрозу.

— Слушай, мужик, ты тут сильно то не понтуй, понял! Запомни, эта хата уже Лалька, и если не хочешь на жопу приключений, то вали отсюда колбаской.

— Эх, и надоел ты мне, — мотнул головой Шалимов, шагнул вперёд, но парень отчаянно сыпанул вниз по лестнице, и единственное что успел сделать журналист, это прибавить скорости нежданному визитёру с помощью доброго пинка в зад.

Вернувшись в квартиру, Михаил с минуту раздумывал над создавшейся ситуацией, потом оделся по полной форме, прошёлся по комнате, рассматривая вид из окон, долго стоял на балконе, осматриваясь по сторонам. Выложив из сумки вещи в шкаф, он сунул её под кровать, распихал в карманы деньги, документы. После этого он занялся осмотром нехитрой мебели брата. В шкафу он нашёл то, что искал — документы на квартиру. Как он и думал, она оказалась приватизирована, иначе бы эти местные бандиты на неё и не позарились бы.