Плюс жизнь - Кристина Гептинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, Рома был единственным человеком в моём окружении, которому я, собственно, как-то за пивом и сообщил:
– Знаешь, а у меня ВИЧ.
Он чуть не упал с трубы, на которой мы, будто гопники, а не студенты приличного вуза, сидели тем сентябрьским полднем.
– Ну, она хоть красивая была? – попытался пошутить Рома.
– Кто? – не понял я.
– Ну, девчонка, от которой ты заразился…
– А, девчонка!.. Ну да, ничего такая. Ну, не сказал бы, что девчонка… Ей уже 25 было.
Рома присвистнул.
– Фига ты, Лео. Честно, вот никогда бы не подумал, что ты способен с такой опытной…
Я ржу:
– Меня заразила моя мать. Скорее всего, это произошло во время родов.
– Извини… Блин, я, к сожалению, мало знаю о ВИЧ, – смутился Рома. – Как тебя поддержать?
– Всё нормально, – ответил я. – Я этого вируса и не ощущаю… Просто захотелось сказать…
– Вечером будешь? – перевел тему Рома.
– Где?
– Где, где?! Ну, мы же с тобой договаривались. В антикафе. Там сегодня «Прыщи и бёдра» выступают. Забыл, что ли?
Точно. Солистка «Прыщей и бёдер» (самокритичное название), филологическая студентка Диана, мне нравилась. Такая мягкая, полноватая флегма. Ей бы в библиотеке книги выдавать или в садике хороводы с детьми водить, но она, облачившись в рваную майку и наведя странный макияж, пела то, что сама определяла, как трип-хоп. В принципе это было стильно и довольно интересно. Я думал, что вот к ней-то можно было бы подкатить и предложить проводить её домой и все такое. Она внушала мне доверие. Хотя что я вам вру?.. Какое доверие? Не доверяю я никому.
Не доверяю и не верю. Но надеюсь. Я читал, что это всё потому, что мне ещё только восемнадцать…
***Слово «хипстер» уже отмирает вместе с «Look at me», но околохипстерская мода остается. Эта одежда, эти тусовки, cоответствующие фильтры в инстаграме…
Кирпично-красные узкие джинсы, чуть подвернутые, зеленая толстовка, кеды. В любую погоду кеды. Оголённые щиколотки.
Собственно, комплектов одежды у меня всего два – есть еще, наоборот, зеленые джинсы и красная толстовка (её особенно люблю – на ней нарисован Маяковский). Начну нормально зарабатывать – накуплю себе одежды. Стильные шмотки я обожаю, как бы говорю себе: «Ну и что, что у меня этот поганый вирус, зато я красивый, чёрт возьми!»…
Короче, раньше бы сказали, что тем вечером для антикафе я оделся, как пидор. А теперь так одевается каждый второй. Вдобавок я побрился налысо и художественно выбрил небольшую бородку. В то время как у моих сверстников только начинает появляться редкая растительность на щеках, я уже борюсь с серьёзной щетиной. На вид мне куда больше восемнадцати. Придётся жить экстерном, – сказал я зеркалу, когда это впервые обнаружил.
Это чёртово бритьё меня выбило из колеи. Я совершенно забыл о времени. На выступление я опоздал, и пения Дианы не услышал.
Открыв дверь в зал антикафе, я погрузился не в привычную, чуть натянутую псевдоинтеллектуальную атмосферу. У импровизированной сцены происходила настоящая драка. Как я понял через пару секунд – женская. Девчонка с дредами что есть сил лупасила солистку «Прыщей и бёдер». Та еле отбивалась, хоть и была выше и крупнее соперницы. Их пытались разнять, впрочем, как-то вяло: общеизвестно, что женские драки обладают особой сексуальностью и иной раз за ними приятно понаблюдать.
– Сука, чтоб ты сдохла, тварь! – лютовала девчонка с дредами. – Ты же мне нос сломала, уродина жирная!
Тут их, наконец, отлепили друг от друга.
– Вроде и правда нос сломан! – заключила подружка девчонки с дредами.
– Пропустите, я студент-медик, – соврал я, пробираясь через толпу к девчонке.
Рома уже занимался Дианой – я мельком увидел ее расцарапанное в кровь лицо.
На лице же девчонки с дредами крови не было, но нос сильно отек. Она уколола меня злым взглядом. На вид ей было лет шестнадцать.
Я осторожно дотронулся до ее лица. Пальцы мои были взволнованно мокрые. Не люблю, когда они такие.
– Ай, больно же, студент, – капризно простонала она.
– Нет никакого перелома, – диагностировал я. – Просто ушиб.
Я вытащил ее на улицу. Она была пьяна.
– Тебе сколько лет? – спросил я.
– Ой, только не надо вот этого, – отмахнулась она.
Её стошнило. Я протянул ей влажные салфетки и бутылку воды.
– Я сдохну, – прошептала она, завязывая в узел обблёванные дреды.
– Нет, проспишься, и завтра всё будет по-другому…
– Я не об этом, – сказала она. – Меня рвёт при красивом парне. Вот это конец света.
– А ты трезвеешь. Спасибо за комплимент.
Ее рвало, знобило, шатало. Минут примерно сорок. И я подумал – что-то в ней есть.
– Ну, всё? – спросил я, когда она начала клевать носом. – Пора к мамочке под крылышко?
– Я не люблю свою мать, – буркнула она.
– А я свою вообще ненавижу. И поверь, как бы с тобой ни поступала твоя мама, по сравнению с настоящим преступлением моей – это цветочки.
– Какое преступление?
– Родила меня… Да забей, долго рассказывать. Лучше скажи, как тебя зовут?
– Ариша, – выдала она наивный детский вариант своего имени.
– Да какая ты Ариша! – рассмеялся я. – Ты целое Аринище!..
– Сам такой, – обиделась Арина. – А я сорок пять кг вешу!..
***Мы сели не на тот автобус – я совсем не знал, как добраться до района, где живет Арина – и доставил ее домой лишь ближе к полуночи. Дверь открыла полная женщина с вишнёвыми волосами.
– Это с тобой она, значит, последнее время шляется! – с порога заголосила она. – Она несовершеннолетняя, ты имей в виду! Наверняка это чучело уже прыгнуло тебе в постель!..
– Не кричите, пожалуйста, – попросил я. – Я вообще-то с Ариной почти не знаком… Вы хоть заметили, что у неё ушиб? Проследите за её состоянием, мало ли, появятся симптомы сотрясения.
– О Боже, как же так, – запричитала Аринина мама. – Может, «Скорую»?..
– От «Скорой» толку не будет. Пусть она поспит, а если наутро что-то будет беспокоить, кроме похмелья, тогда в травмпункт.
– А ты что, врач?
– Нет, я студент. Биолог…
– Господи, да за что же мне такое наказание, – рыдала Аринина мама, стаскивая со спящей, но продолжающей сопротивляться дочери, обувь и куртку. – Как я боюсь, что совсем пропадёт. Или с наркотиками свяжется, или в подоле принесет… А ты с ней дружишь, общаешься, или что?..
– Мы случайно познакомились. Я просто ей помог добраться.
– Спасибо тебе. Чаю хочешь?
– Хочу. Я и есть хочу, если честно…
Вообще, она оказалась вполне милой. Простая русская женщина, как о них обычно говорят. Двадцать лишних килограммов, халат на молнии, пища, жаренная в большом количестве масла… Галина Геннадьевна.
– А ты хороший мальчик, – оценила она меня.
В полный восторг я привел её рассказом о том, что в свободное от учёбы время я подрабатываю в патоморфологическом отделении (она не знала, что это морг, а название отделения звучало солидно) и что у меня есть собственная квартира. А еще будущая профессия у меня перспективная. За биоинженерией будущее, – заверил я Галину Геннадьевну.
– Ты Аришке позвони завтра, – сказала она вкрадчиво. – Пригласи её куда-нибудь. Она неплохая девчонка, честное слово, хоть и выглядит, как чучело, прости Господи. Она учится хоть и не то чтобы хорошо, но умненькая, читает много, на флейте играет… Наверно, это всё возраст этот переходный. Проклятущий…
Пригласить куда-нибудь?.. Это очень щепетильный вопрос, несмотря на то, что девчонки (из параллели, с подготовительных в институте, или те, что встречались мне на концертах или в кино) в принципе симпатизировали мне… Неизменно я записывал номер какой-нибудь новой знакомой, но ни разу никому не позвонил. Ни в одной из них я не видел той, кому можно было признаться в том, что я неизлечимо и заразно болен, не предчувствуя мгновенного вежливого отказа.
Я и девственности планировал лишиться с проституткой, но в последний момент что-то пошло не так. Не уверен, что это так уж интересно, но расскажу.
***Еще когда мне исполнилось 14 лет, Нина привезла мне свой старый компьютер. Я очень просил. «Для учебы надо», – говорил.
Интернет, конечно, здорово изменил мою жизнь.
Параллельно с миром любимой полостной хирургии, еще шире открывшимся для меня (книги, статьи, видеозаписи операций), я обрел некое физическое удовлетворение благодаря доступной в интернете разнообразной порнухе. Я подозревал, что этим мне и придется пожизненно ограничиваться, потому что примерно с этого возраста бабушка начала систематически повторять:
– Не вздумай ни с кем спать! Не порти девчонкам жизнь!..
Она убедила Нину больше не возить к нам Иру и Наташу. «А если он с ними переспит? Мало ли что в его спидушную голову придет!» – говорила она Нине. Вскоре и сама Нина свела на нет общение со мной. Она словно не знала, что ей со мной, подросшим, делать. Её краткие визиты постепенно стали полностью подчинены общению с бабушкой.