Бумер-2: Большая зона - Андрей Троицкий

– Официант где-то пропал, – поделился наблюдениями Жора и поднял кружку, на дне которой плескалось немного пива. – Надо бы повторить...

Мужчина рассеянно кивнул в ответ. Бубен поднялся на ноги, сделал неуверенный шаг в сторону барной стойки, но неожиданно зацепился носком ботинка за стул, резко наклонился в сторону, чтобы сохранить равновесие. И выплеснул недопивки на плечо Виталика. Кот со своего места видел, как подскочил облитый пивом мужчина. Жора, поставив на стол пустую кружку, бросился вытирать салфетками пятно на плече, приговаривая:

– Хорошо бы солью присыпать. Солью хорошо...

– Ничего, ничего, – отвечал Виталик. – Не волнуйтесь, ерунда... Это же не кетчуп.

Жора чуть приподнял пиджак, правой рукой потянув его вверх за плечо, пальцы левой руки уже проникли во внутренний карман. Кот поднялся с места, неторопливо двинулся по проходу мимо Жоры и Виталика. Бубен, продолжая тянуть пиджак наверх, опустил левую руку с бумажником, зажатым между пальцами. Кот перехватил добычу, сунул под полу пиджака, подошел к стойке и, купив пачку сигарет, вышел из кафе. К этому моменту Бубен был уже далеко. Только Виталик, опустившись на стул, все тер салфеткой пятно на плече.

Через десять минут Кот спустился на первый этаж, нашел кабинет старшего администратора. Миловидная женщина в фирменном синем костюме и светло-голубой блузке напоминала стюардессу международных авиалиний. Он протянул ей портмоне и объяснил, что нашел его у одного из павильонов на втором этаже, заглянул, а там около пяти тысяч рублей и триста зеленых.

– Огромное вам спасибо, – женщина поднялась из-за стола: она была искренне тронута и очарована обаянием и душевной простотой этого чудесного человека. В ее практике было немало случаев, когда возвращали кошельки, но всегда пустыми.

– Вы даже не представляете, как приятно встретить честного человека. Давайте я запишу ваше имя и координаты. Если мы найдем хозяина кошелька, а мы его найдем обязательно, он, наверняка, захочет вас отблагодарить.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Кот, – но благодарности – это лишнее. Вы же понимаете, так поступил бы на моем месте каждый честный человек.

– Конечно, конечно, – кивнула администратор зала, но в душе не согласилась с этим утверждением. – Каждый. Всего вам доброго и... Еще раз спасибо.

Через минуту Кота уже не было в кабинете, он бодро шагал к машине. Деньги и кредитки остались нетронутыми, из бумажника исчезли лишь паспорт и случайно оказавшиеся там водительские права. Это значит, что его владелец не станет обращаться в милицию с заявлением о краже. Если деньги на месте, значит, и кражи не было. Вернувшись домой, он напишет заявление в паспортном столе, где менты попросят его указать отдельной строкой, что кражу паспорта гражданин не допускает в принципе. Без этой приписки хрен он получит новую ксиву.

Кот сел в машину и, дожидаясь возвращения Жоры, внимательно рассмотрел трофеи. Гражданин Елистратов Виталий Андреевич, тридцати четырех лет от роду. Паспорт выписан пять лет назад. Женат, прописан в Питере по адресу такому-то. А что, Бубен оказался прав, этот Елистратов на него сильно смахивает. Особенно, – если учесть, что за пять-то лет человек может сильно измениться.

Водительские права... На этот жирный бонус Кот никак не рассчитывал, теперь отпали многие проблемы. Сегодня же Кот достанет новые номера на джип, через нотариуса, в свое время помогавшего с оформлением документов на угнанные автомобили, получит доверенность от имени покойного Димона, оформленную на гражданина Елистратова. И все, пешка проходит в дамки самым коротким маршрутом. Какое-то время бумером можно пользоваться почти на законных основаниях, а потом придется толкнуть его по льготной цене какому-нибудь лоху.

В это время по громкой связи торгового цента дали объявление о найденном бумажнике. Уже через десять минут Елистратов и Вера стучались в дверь администратора, где уже сидели два сотрудника службы безопасности и женщина, похожая на стюардессу.

– Что у вас было в бумажнике? – спросила она строгим голосом. – Расскажите подробно о каждой мелочи. А потом составим опись.

– Деньги у него там были, – ответил за мужа Вера и назвали точную сумму. – И еще кредитки. Правда, на карточках мизерные суммы. И еще квитанция из химчистки.

– Там был мой паспорт, – промямлил Виталий, – и водительское удостоверение.

– В бумажнике нет никакого паспорта, – администратор свела брови к переносице. – И удостоверения тоже нет.

– Я говорю: кажется, – поправил себя Виталий. – Ну, я могу и ошибаться. Может, в гостинице оставил. Или еще где... Не знаю. Но я помню номера кредиток. А квитанция из химчистки на мое имя.

Через полчаса они с женой вышли из торгового центра и сели в такси.

– А ты говорил, что в Москве жуликов полно, – Вера укоризненно покачала головой. – А тут такое... Кому рассказать – не поверят. Все до копейки вернули. Есть же на свете честные люди.

– Да, удивительная история, – согласился муж.

Он старался припомнить, где мог оставить паспорт и права, но так ничего и не вспомнил.

Под дождем дотопав до бетонного гаража на десять машин, Кум приказал водителю, солдату-срочнику, болтавшемуся без дела в ожидании начальника, садиться в машину. До дома сегодня ехали больше обычного, четверть часа – дорога совсем раскисла. Возле поселка служебный уазик сначала пошел на подъем, а потом едва не съехал в кювет. Пару минут они барахтались в жидкой грязи, как свиньи Антонины Ивановны. Чугур, устроившись на переднем сиденье, всю дорогу угрюмо молчал. И только когда подъехали к дому, процедил сквозь зубы:

– Жди здесь. Через десять минут вернусь.

Дождь припустил с новой силой. Кум поднялся на крыльцо, толкнул дверь и, не снимая грязных сапог, вошел в горницу и врубил верхний свет. Предварительный разговор с женой состоялся два дня назад. Антонина Ивановна никак не могла поверить, что его связь с продавщицей из соседнего поселка может разрушить их семью, налаженный быт. Она плакала, перечисляла обиды, копившиеся годами. Когда Куму надоело слушать эти всхлипы и бессмысленные обвинения, он поднялся из-за стола и пару раз приложил жене по лицу открытой ладонью. Пощечины оказались такими увесистыми, что супруга села на пол и разрыдалась.

Немного успокоившись, легла на кровать, сделав вид, что заболела. А, может, и вправду заболела, и вот уже второй день вставала с постели только для того, чтобы свиней покормить. Если она рассчитывала, что в душе мужа шевельнется жалость и он изменит решение, то расчет этот был наивным и глупым до крайности. Прожила с человеком жизнь, но так и не поняла, что характер у мужа твердый, как сталь. Если уж Чугур что решил, то доведет задуманное до конца и бабские слезы его не остановят.

Два собранных чемодана из искусственной кожи стояли у дверей, на стуле лежала дорожная сумка, купленная в прошлом году в Москве. Протопав через всю комнату, Кум приоткрыл дверь в спальню. Жена, накрывшись одеялом до шеи, лежала на боку и смотрела на него глазами побитой собаки. Кум откашлялся в кулак, неожиданно для себя почувствовав легкое волнение.

– Прощай, Антонина, – сказал он, – может, когда увидимся.

Ему хотелось найти какие-то добрые слова, как-никак без малого четверть века в браке прожили. Но слов не было, словно они потерялись на раскисшей колее. Он постоял на пороге, ожидая, что Антонина хоть что-нибудь скажет в ответ, но жена молчала. Только когда Чугур повернулся, чтобы уйти, жена вдруг открыла рот и брякнула:

– Может, свидимся, Сергей. Даст бог, на твоих похоронах. Приду глянуть, как тебя в землю закапывают в сосновом ящике.

– Дура, сволочь, – расстроился Кум. – Что б тебе...

У дверей он повесил на плечо дорожную сумку с иностранной надписью, подхватил чемоданы и вышел под дождь, распахнув дверь ударом ноги. Не таким он представлял себе расставание с женой, хоть и бывшей, и домом, где прожил без малого десять лет.

Через полчаса он занес вещи в дом Будариной, переоделся в спортивный костюм и вежливо отклонил предложение Ирины лечь спать пораньше. Кум включил радио и долго сидел за столом, уставившись в темное окно, разглядывал полоску темного леса на горизонте и огоньки дальней деревни, похожие на поминальные свечи. Дом Ирины Степановны стоял на высоком месте, откуда далеко видны все окрестности.

Попугай Борхес неотрывно смотрел на Кума из своей клетки, стоявшей на столике в углу комнаты. Глазки у птицы темные, как гранатовые бусинки, клюв хищно искривлен. Что за мерзкая тварь. Чугур не переставал ругать себя за то, что притащил к Ирине в дом эту мерзость. Борхесу самое место ему за колючкой, пусть бы плевался шелухой от семечек и ботал по фене всякий вздор.

– Борхес хорошая птичка, – сказал попугай своим картавым металлическим голосом.

– Что б тебя... – Кум поискал взглядом черную шаль, служившую покрывалом, чтобы накинуть ее на клетку и заставить птицу замолчать, но тряпка куда-то подевалась.