Лейтенант Хорнблауэр - Cecil Forester

– Мистер Вэйлард, – сказал он стоявшему рядом волонтеру. – Скажите капитану, я думаю, нужен второй риф.

– Есть, сэр.

Через несколько секунд Вэйлард снова появился на палубе.

– Капитан поднимется сам, сэр.

– Очень хорошо, – сказал Буш.

Произнося эти ничего не значащие слова, он не смотрел Вэйларду в глаза; он не хотел, чтобы Вэйлард видел, как он воспринял эту новость, и не хотел видеть, что выражает лицо Вэйларда. Вот появился капитан. Его спутанные длинные волосы развевались по ветру, крючковатый нос по обыкновению двигался из стороны в сторону.

– Вы хотите взять еще риф, мистер Буш?

– Да, сэр, – сказал Буш, ожидая язвительного замечания. К его приятному удивлению, замечания не последовало. Капитан казался почти добродушным.

– Очень хорошо, мистер Буш. Свистать всех наверх. По всей палубе засвистели дудки.

– Все наверх! Все наверх! Всей команде брать рифы на марселях! Все наверх!

Матросы, выбегали на палубу; команда «Все наверх!» заставила офицеров покинуть кают-компанию, каюты, мичманскую каюту. С расписанием постов в карманах они спешили убедиться, что недавно реорганизованная команда заняла свои места. В шуме ветра слышались приказы капитана. Матросы встали к фалам и риф-талям. Корабль качался в сером море под серым небом, и неморяк удивился бы, как в такую погоду вообще можно устоять на палубе, не то что карабкаться по вантам. В самый разгар маневра капитанский приказ прервал юный, срывающийся от возбуждения голос:

– Стой! Стой выбирать!

В голосе звучала такая убежденность, что матросы послушно остановились. Капитан закричал с полуюта:

– Кто отменяет мой приказ?

– Это я, Вэйлард, сэр.

Молодой волонтер повернулся к корме и громко кричал, чтоб его было слышно против ветра. Со своего места Буш видел, как капитан подошел к леерному ограждению полуюта; он видел, что тот трясется от гнева, а его нос указывает вперед, словно ища жертву.

– Вы об этом пожалеете, мистер Вэйлард. О да, вы пожалеете.

Рядом с Вэйлардом появился Хорнблауэр. С самого отплытия из Плимутской бухты он был зелен от морской болезни.

– Риф-сезень зацепился за блок риф-талей, сэр, с наветренной стороны, – крикнул он. Буш, отойдя немного, увидел, что так оно и есть. Если бы матросы продолжали тянуть за трос, повредился бы парус.

– Как вы смеете вставать между мной и ослушником! – закричал капитан. – Бессмысленно его выгораживать!

– Здесь мой пост, сэр, – отвечал Хорнблауэр. – Мистер Вэйлард исполнял свой долг.

– Заговор! – произнес капитан. – Вы с ним сговорились!

В ответ на это невероятное обвинение Хорнблауэр только застыл навытяжку, обратив к капитану бледное лицо.

– Отправляйтесь вниз, мистер Вэйлард, – заревел капитан, поняв, что ответа не последует. – И вы тоже, мистер Хорнблауэр. Я разберусь с вами через несколько минут. Слышите меня? Вниз! Я вас научу, как строить козни!

Это был приказ, и надо было подчиняться. Хорнблауэр и Вэйлард медленно двинулись к корме. Было заметно, что Хорнблауэр не смотрит в сторону мичмана, чтоб нечаянно не обменяться с ним взглядом и не навлечь на себя новое обвинение в сговоре. Под пристальным наблюдением капитана оба спустились вниз. Когда они сошли по трапу, капитан снова поднял свой большой нос.

– Пошлите матроса освободить риф-таль, – спокойно приказал он.

– Выбирай!

Второй риф на марселях был взят, и матросы начали слезать с реев. Капитан совершенно спокойно стоял у ограждения полуюта.

– Ветер отходит, – сказал он Бакленду. – Эй, наверху, пошлите матроса прижать стень-фордуны к обечайке. Команду к брасам с наветренной стороны! Кормовые матросы! Нажать на грота-брас с наветренной стороны! Дружней нажимай, ребята! Хорошо, фока-рей! Хорошо, грота-рей! Ни дюйма больше!

Приказы отдавались разумно и здраво. Вскоре матросы уже стояли в ожидании, когда отпустят подвахтенных.

– Боцманмат! Передайте мои приветствия мистеру Ломаксу и скажите, что я желал бы видеть его на палубе.

Мистер Ломакс был баталером. Офицеры на шканцах не могли не обменяться взглядами: невозможно вообразить, зачем он мог понадобиться сейчас на палубе.

– Вы посылали за мной, сэр? – спросил запыхавшийся Ломакс, поднимаясь на шканцы.

– Да, мистер Ломакс. Матросы выбирали грота-брас с наветренной стороны.

– Да, сэр.

– Теперь мы хотим это дело спрыснуть.

– Что, сэр?

– Что слышали. Мы собираемся это дело спрыснуть. Каждому матросу по глоточку рома. Да, и каждому юнге.

– Что, сэр?

– Что слышали. Я сказал, по глоточку рома. Я что, должен повторять свои приказы дважды? Каждому матросу по глоточку рома. Даю вам на это пять минут, мистер Ломакс, и ни секундой больше.

Капитан вынул часы и выразительно посмотрел на них.

– Есть, сэр, – сказал Ломакс. Ничего другого он сказать не мог. Однако секунду или две он стоял, глядя то на капитана, то на часы, пока длинный нос не поднялся в его сторону, а кустистые брови не начали сходиться. Тогда он повернулся и бежал: пяти минут, отведенных на исполнение этого невероятного приказа, ему едва хватало на то, чтоб собрать свою команду, отпереть кладовую, где хранилось спиртное, и вынести ром. Разговор между капитаном и баталером вряд ли могли слышать больше пяти-шести матросов, но наблюдали его все, и теперь переглядывались, не веря своему счастью. На некоторых лицах появились ухмылки, которые Бушу страстно хотелось стереть.

– Боцманмат! Бегите и скажите мистеру Ломаксу, что две минуты прошли. Мистер Бакленд! Попрошу вас собрать матросов!

Матросы столпились на шкафуте. Быть может, у Буша разыгралось воображение, но ему показалось, что они ведут себя расхлябанно. Капитан подошел к ограждению шканцев. Его лицо лучилось улыбкой, так не похожей на прежний оскал.

– Я знаю, где искать верность, ребята, – крикнул он. – Я видел ее. Я вижу ее сейчас. Я вижу ваши верные сердца. Я вижу ваш неустанный труд. Я вижу его, как вижу все, что творится на корабле. Все, я сказал. Предатели понесут наказание, а верность будет вознаграждена. Ура, ребята!

Матросы крикнули «Ура!», кто неохотно, кто с излишним воодушевлением. Из грота-люка появился Ломакс, за ним – четверо матросов, каждый с двухгаллонным бочонком в руках.

– Еле-еле успели, мистер Ломакс. Если бы вы опоздали, вам бы несдобровать. Смотрите, чтоб при раздаче не случалось несправедливости, как на других судах. Мистер Бут! Идите сюда.

Толстый коротконогий боцман засеменил к нему.

– Надеюсь, ваша трость при вас?

– Да, сэр.

Бут продемонстрировал длинную, оправленную серебром трость из ротанговой пальмы. Через каждые два дюйма на дереве шли толстые узловатые сочленения. Все лентяи в команде знали эту трость, да и не только лентяи – в момент возбуждения Бут имел обыкновение лупить ей направо и налево без разбору.