Заклятые супруги. Золотая мгла - Марина Эльденберт

Интересно, как оно будет у нас?

– Думаете про лорда Фрая? – Луиза хитро прищурилась.

На лбу у меня, что ли, написано? Я недоуменно воззрилась на нее, она же только хихикнула.

– Когда вы о нем думаете, у вас становится такое лицо…

– Какое?

Луиза сделала большие глаза, закусила губу и даже слегка покраснела.

Вот как она это делает?

– Или такое.

На сей раз это было нечто среднее между святой Миланией и Эленой Суэнской кисти Варго Лестрена, одного из известных художников Эпохи Расцвета – этакая томная газель пред охотником.

– Не переживайте, он будет сражен в самое сердце.

– Хорошо, если не насмерть.

Луиза перестала улыбаться. Ну вот и чудненько, зато с темы мы наконец-то свернули. Остаток пути она рассказывала мне про свадебное платье – его еще не начали шить, и о том, какие шелка и кружева она для него заказала. Если бы я еще в них разбиралась, было бы здорово, сейчас же оставалось только кивать и делать умное лицо – с этим у меня никогда проблем не возникало.

Приехали мы на удивление быстро, Луиза выходить не стала, только помахала рукой. Не успел экипаж отъехать, как открылось окно, и оттуда высунулась будущая герцогиня:

– Не забудьте про письмо!

Я покачала головой – не забуду, и Луиза нырнула обратно. Что за привычка – голосить на всю улицу?

Район, где живет Винсент, чистый и аккуратный. Особняки все красивые и большие, как на подбор, газоны подстрижены, мостовая сверкает, на противоположной стороне улицы канал, через который перекинут небольшой мостик, ведущий в парк. Тоже очень приятное место – людей здесь мало, поэтому вечерами я выбираюсь туда на прогулку. Зеленые аллеи, скамейки, одуряющие ароматы цветущих деревьев, а навстречу лишь изредка попадаются супружеские пары или дети с няньками. Красота, да и только.

– Леди, эй, леди!

Я вздрогнула от неожиданности. По улице со всех ног бежал босой мальчонка – лет шести, не больше. Грязный, в перепачканной рубашке, таких здесь отродясь не бывает. Я и слова не успела сказать, он подлетел ко мне и сунул в руку конверт, а потом опрометью бросился назад, точно за ним демоны гнались.

Кричать вслед непристойно, поэтому я только пожала плечами. Видимо, деньги ему не нужны, хотя уличная ребятня обычно просит всегда и у всех. Покрутила конверт в руках – необычный, квадратный, с отпечатками грязных маленьких пальцев. Скреплен печатью, на которой изображен полукруг с расходящимися лучами, изящным каллиграфическим почерком выведено мое имя: Тереза Биго.

Я надорвала бумагу и вытащила тонкий, сложенный вдвое листок.

Рано или поздно, по доброй воле или силой, ты станешь моей, Те-ре-за. Только моей.

Это еще что за шуточки?

Мальчишки уже и след простыл, но спину неожиданно свело. Такое бывает, когда чувствуешь на себе чей-то пристальный взгляд, а этот сейчас вонзился между лопаток стилетом, пронзая насквозь и холодом растекаясь по телу. Конверт и письмо в моих руках рассыпались прахом, порыв ветра стряхнул с перчаток серую пыль, унося в сторону. Я резко обернулась, но улица была пуста. Только где-то вдалеке слышался цокот копыт и шум колес проезжающего экипажа.

2

«Ваш мир состоит из крайностей, леди. И вы ровным счетом ничего не смыслите в политике».

Если в наше время леди смыслит в политике или в чем-то еще, кроме вышивания, пения или манер, на нее ни один мужчина не посмотрит. Вот так и получается – разговор нужно уметь поддержать на любую тему, но умничать – ни-ни. Это вообще возможно?

«Ах, Ричард, если бы мне была интересна политика, я бы сейчас сидела в парламенте».

Я не удержалась и фыркнула. Книга помогала расслабиться, хотя и весьма относительно. Особенно учитывая вчерашнее послание: дурацкая записка непонятно от кого не шла из головы. Поклонников у меня отродясь не было, тем более жаждущих забрасывать любовными самоисчезающими письмами. Простейшее заклинание, похожее на мгновенное разложение из некромагии, только в разы проще и безопаснее. Здесь используется специальное зелье: пропитываешь им бумагу, набрасываешь плетение, и как только письмо вскрыто, у адресата несколько секунд, чтобы его прочитать.

На чем я остановилась?

«Вы слишком дерзки для леди».

«Но ведь это вам во мне и нравится, верно?»

На романы Миллес Даскер мое внимание обратила Луиза. Ну как обратила – сунула мне в руки ярко-красную книжицу в мягком переплете и сказала: «Прочитать до завтра». Тогда мы с ней как раз прорабатывали теорию поведения с мужчинами. Она называла это искусством обольщения, но мне приятней знать, что это была теория поведения. Спокойнее как-то.

Книгу я прочитала за ночь, а на следующий день поинтересовалась, не найдется ли у Луизы еще. Сначала колебалась, стоит ли спрашивать – целых два часа, но потом решила, что об этом все равно никто не узнает.

«Мне в вас нравится все».

Ричард шагнул к Миранде, и мое сердце забилось чаще. То есть я хотела сказать, ее сердце конечно же.

«Он перехватил ее руки, затянутые в серо-голубой атлас, и поднес их к губам со всей страстью, на которую был способен. Миранда с вызовом встретила его взгляд, но уже в следующий миг что-то внутри дрогнуло, на щеках заалел румянец».

На моих тоже что-то заалело, да и внутри творилось что-то не то: надо бы открыть окно, в гостиной чересчур жарко. Я закусила губу и перевернула страницу.

«Его губы были так близко…»

– Тереза!

Лавиния влетела в комнату, перед глазами мелькнул ярко-желтый вихрь платья, я же успела только подхватить лежащий рядом увесистый том «Истоки вэлейских заклинаний», плюхнуть поверх романа и перевернуть страницу.

– Что читаете? – Сестренка уселась рядом со мной на диван, заглянула в книжку и скривилась. – Фу, скукотища. Матушка просила подать чай, так что сейчас явится сюда и будет наставлять нас по поводу завтрашнего. Вы готовы?

Готова ли я к тому, что завтра мне предстоит ехать на бал и применять теорию поведения с мужчинами на практике… то есть на Альберте? Нет, я не готова! И еще меньше готова обсуждать это с матушкой.

– Я так волнуюсь, так волнуюсь, так волнуюсь… Ох!

Лавиния откинулась на спинку дивана и запрокинула голову, длинные шоколадные локоны свесились чуть ли не до пола. Вот уж кому не стоит волноваться, так это ей. Изо всех нас только она унаследовала матушкину внешность. Меня и Винсента природа наградила отцовской резкостью, но Лави – воплощение женственности: плавная линия плеч, очаровательная улыбка, ямочки на щеках. Мягкие движения, если смех, то только из-под веера, если веселье – то не чересчур, уже сейчас она самая настоящая леди. Одного взгляда из-под ресниц будет достаточно, чтобы выстроилась очередь кавалеров, желающих танцевать с ней.

– Вы тоже волнуетесь, сестрица?

Когда матушка не видела, леди ненадолго становилась просто девчонкой. Вот и сейчас она поерзала, по-детски подперла подбородок ладонями и подалась вперед.

– Нет.

Волноваться я начну завтра. Сейчас меня гораздо больше беспокоило то, куда до прихода матушки запрятать злосчастную Миллес Даскер, точнее, ее «Гордую Миранду», и как это сделать, чтобы Лави ничего не заметила.

– Там наверняка будет множество джентльменов… привлекательных. – Сестренка слегка покраснела. – И я буду танцевать всю ночь, всю ночь напролет! Не с каждым, конечно же, но… Ах, это так волнительно! Вы же будете танцевать, Тереза?

– Возможно.

Если вспомню, как это делается. Мои выходы в свет закончились со смертью отца, с тех пор я не танцевала. Честно говоря, я и до этого мало танцевала. Джентльмены в моей жизни делились на два лагеря: первые обожглись об отказ Уильяма де Мортена во время сватовства, вторые теряли интерес, стоило заговорить с ними про теорию магии.

– Вы обязательно должны танцевать! – Зеленые глаза Лави возбужденно сверкнули. – В таком-то платье!

Далось им всем это платье. Если бы не винехейш, ноги бы моей не было ни в Лигенбурге, ни на одном балу. Ради Альберта я рискнула выбраться на сезон, ради него согласилась на изумрудный шелк. Предсказание армалов – древнейшей расы, наделенной могущественной магией, – не может обманывать. От их цивилизации осталась одна история, но их наследие проверено и перепроверено временем, некоторые заклинания сейчас даже невозможно повторить из-за их сложности. Словом, армалам я полностью доверяю, в отличие от дурацких гаданий.

– А мое вам нравится?

Сколько можно говорить о нарядах?

Я кивнула, сделала вид, что поправляю складки на платье, и незаметно подтолкнула книгу в сторону – там как раз между юбками и подлокотником оставался внушительный зазор, куда провалилась «Миранда». Вовремя: в гостиную вплыла матушка, а следом за ней – горничная с подносом. Прихлопнув книгу диванной подушкой, я облегченно вздохнула.

– Дорогие мои!

При звуках ее голоса Лавиния мгновенно выпрямилась и сложила руки на коленях. Моя матушка – вдовствующая герцогиня. Миниатюрная, обманчиво хрупкая, но железный стержень внутри виден сразу: ни сломать, ни согнуть, раскаляется в считаные минуты и обжечь может так, что мало не покажется. Правда, в последние дни она пребывала в замечательном расположении духа – младшая дочь будет блистать на балах, а что еще нужно для счастья?