Плеск звездных морей (Журнальный вариант) - Исай Лукодьянов

— Не понял, — сказал я.

Мать отвела взгляд, потеребила застежку комбинезона.

— Что поделаешь, — медленно сказала она. — Мы такие, какие есть.

Кто-то негромко произнес:

— Внимание, проба!

— Если хочешь, — продолжала мать, помолчав, — пойдем домой, покормлю тебя. У нас выведен новый сорт дыни — поразительный вкус.

Я посмотрел на часы и сказал мягко:

— Мне очень жаль, мама, но времени нет совершенно… Вот кончу скоро институт — прилечу в отпуск.

— Ну, как хочешь.

В здании станции вспыхнул яркий свет и тут же погас.

— Изоляцию проверьте в третьей группе! — крикнул кто-то.

— До свидания, мама.

— До свидания, Алеша. — Мать вдруг кинулась ко мне, обхватила руками шею, головой припала к моей груди. — Ах, Алеша, — прошептала она, — если бы ты остался с нами…

Я молча погладил ее по голове. Что я мог ответить? Я без пяти минут пилот, космолетчик, меня ожидает пилотская жизнь, о которой я мечтал с тех самых пор, как помню себя. Никогда я не вернусь на Венеру — разве что действительно прилечу в отпуск…

Мать, должно быть, уловила мои мысли. Она легонько оттолкнула меня, поправила волосы, сказала:

— Я расскажу отцу, что ты прилетал, Алексей. Иди. Всего тебе хорошего.

Рэй Тудор проводил меня до шлюза. Он не задал обычных после долгой разлуки вопросов — «как живешь?», «доволен ли профессией?» На мои же вопросы отвечал односложно, иногда невпопад.

— Значит, заканчиваешь политехническое училище, Рэй? — спрашивал я.

— Да.

— Будешь конструктором агромашин?

— Нет. Летательных аппаратов.

— Хорошее дело, — одобрил я. — А помнишь, как мы играли в ручной мяч? Вот команда была! Теперь-то играешь?

— Редко.

— Рэй, — спросил я, когда мы подошли к шлюзу, — хоть бы ты объяснил мне, что у вас произошло.

Я остановился, ожидая ответа, но Рэй молчал. Опять, как и в разговоре с матерью, я ощутил непонятный менто-сигнал. Затем Рэй сказал:

— Они его не поняли.

— Кто не понял? И кого?

— Отца.

Лицо Рэя смутно белело во тьме, я не мог разглядеть его выражения. Ничего больше он не сказал.

Через несколько минут я уже ехал на север, к космодрому. Я не чувствовал усталости после трудного дня, нет. Но было такое ощущение, будто я раздвоился. Одна моя половина осталась там, в пустом белом доме, где раскачивалось в темной кухне пустое кресло-качалка. Другая — гнала вездеход по каменистой дороге, озаряемой мощными сполохами полярного сияния.

На повороте я посмотрел в боковой иллюминатор и увидел: купол Дубова вспыхнул, налился спокойным золотистым светом.

Незадолго перед стартом командир велел мне пройти по корабельным помещениям, еще раз проверить, все ли в порядке.

— Улисс! — окликнул он, когда я подошел к двери рубки. — Как же я раньше не вспомнил: в шкиперском отсеке у нас запасные изоляционные маты. Раздай их пассажирам, пусть используют как матрацы. Хоть и тоненькие, а все лучше, чем на полу.

Кольцевой коридор был забит людьми. Они лежали и сидели на полу, почти никто не спал, В гуле голосов я улавливал лишь обрывки речи. Большинство, конечно, говорило на интерлинге, но некоторые, главным образом люди пожилые, переговаривались на разных национальных языках.

— …Медленное накопление, они сами не замечают перестройки психики, — доносилось до меня.

— …Подложи под голову надувную подушку, мне она не нужна, уверяю тебя…

— …Не может быть, чтоб он не слышал. Конечно, слышал! Но даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь…

— …Никуда! Никуда больше не улечу с Земли! Никуда!

Я посмотрел на женщину, произнесшую эти слова. Она была красива. Резко очерченное меднокожее лицо. Волосы — черным острым крылом. Глаза ее были широко раскрыты, в них, как мне показалось, застыл ужас. Рядом с женщиной сидел, привалясь к переборке, и дремал светловолосый мужчина средних лет. С другой стороны к нему прижалась тоненькая девочка лет пятнадцати. Большая отцовская рука надежно прикрывала ее плечо.

Я знал эту семью — они жили в Дубове в доме напротив моих родителей, несколько часов назад я видел этот опустевший дом. Их фамилия была — Холидэй. Девочку звали Андра. Они поселились на Венере незадолго до моего отъезда на Землю. Помню — эта самая Андра редко играла с детьми, все больше с отцом. Том Холидэй учил ее прыгать в воду с вышки плавательного бассейна. Он часто носил ее на плече, а она смеялась. Наверно, это было неплохо — сидеть на прочном отцовском плече…

— Никуда с Земли! — исступленно повторяла мать Андры.

Я подошел к ним и поздоровался. Женщина — теперь я вспомнил, что ее зовут Ронга, — скользнула по мне взглядом и не ответила.

— Здравствуй, — Холидэй приоткрыл глаза.

Андра тоже узнала меня и кивнула.

— Ты уже пилот? — спросила она.

— Скоро стану пилотом, а пока практикант. — Я перевел взгляд на ее отца, — Старший, почему вы все кинулись на этот грузовик? Ведь по вызову колонистов сюда уже идут пассажирские корабли.

— Так получилось, — сухо ответил он и снова закрыл глаза.

— Твои родители остались? — вдруг спросила Ронга.

— Да.

Я подождал, не скажет ли женщина еще что-нибудь. В ее пронзительном взгляде я прочел непонятный оттенок недоброжелательства.

Почему она спросила о моих родителях? Мне вспомнились слова матери: «Мы такие, какие есть…» Что все это означало?…

Меня окликнул пожилой сухопарый колонист, забывшей снять скафандр. Он так и сидел, скрестив ноги, в скафандре, только шлем снял — вот же чудак. Рядом стоял старомодный большой чемодан — я давно таких не видывал.

— Ты из экипажа? — спросил он на неважном интерлинге, — Вы там подумали насчет воды?

— Да, старший, не беспокойся, вода будет, — ответил я. — Помочь снять скафандр?

— Нет. Меня интересует только вода.

Подросток лет тринадцати оторвался от шахмат, посмотрел на человека в скафандре, а потом на меня и снисходительно сказал:

— Как будто у них нет установки для оборотной воды.

У паренька были желто-зеленые глаза, неспокойный ехидный рот и манера во все вмешиваться. Я это сразу понял — насчет манеры, — потому что встречал таких юнцов.

— Хочешь мне помочь? — спросил я.

— Мне надо решить этюд, — ответил подросток. — А что будем делать?

— Пойдем со мной, покажу. Этюд потом решим вместе.

— Бен-бо! — выпалил он словцо, которым мальчишки обозначают нечто вроде «как же» или «только тебя тут не хватало». — Как-нибудь я сам решу.

Он пошел за мной.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Всеволод.