Дикая Морковка - Эльвира Барякина

В этот момент кто-то яростно зазвенел ложкой о большую кастрюлю. Ася встрепенулась как боевой конь при звуке полковой трубы.

— Есть зовут! — воскликнула она радостно. — Догоняй!

И умчалась вниз к кухне.

Санька деловито пропихнула свое имущество в прихожку палатки и вдруг замерла в нерешительности: из-за плотно задернутых матерчатых створок доносился тяжелый храп, явно принадлежащий здоровенному мужику.

— Эй! — вежливо указала она на свое присутствие. — Можно войти?

Но из глубины палатки никто не отзывался.

— Извините, мне нужно вещи разложить…

Она постояла еще чуть-чуть, дожидаясь ответа. Но мужик все так же храпел. Тогда Санька решила пустить в ход последний аргумент:

— Там давно уже все обедают!

Плюнув в конце концов на безмозглого храпуна, она расстегнула молнию и на карачках вползла внутрь. Но никакого мужика там не было. Посреди разбросанных спальников и шмоток спал здоровый коричневый пудель.

Санька совершенно опешила. Она всякое уже видела на своем веку, но вот храпящую собаку…

— А ну пошел на фиг! — скомандовала она, выдергивая из-под негодяя спальник.

Но пес вместо того, чтобы обидеться за свой прерванный сон, вдруг почему-то обрадовался Саньке и, вскочив, лизнул ее в нос.

На обед весь лагерь расположился прямо на земле недалеко от костра. Как оказалось, это место называется агора, что по-древнегречески означает «пункт общих собраний». Санька примостилась рядом с Асей на бревнышке и стала ждать, когда ее начнут кормить.

— Слушай, — толкнула она подругу в бок, — а чей это пудель дрых в нашей палатке?

Аська засмеялась так, что аж сползла на землю.

— Он ничейный. Живет в Гороховке. Его просто каждый год берут с собой в экспедицию, чтобы он нас охранял. Но он глупый, ленивый, и гавкает только на своих.

— А как его зовут? — поинтересовалась Санька, полагая, что ей еще придется общаться с этой псиной.

— Аркаша. Но его все давно зовут Кашей. Вообще-то он по большей части в нашей палатке тусуется: Райка пролила на свой спальник подливку от тушенки, и теперь Каша все время на нем спит.

— Даже ночью? — испугалась Санька.

— Не, на ночь мы его выгоняем.

В этот момент к костру вышел Пал Палыч. Лицо его было сурово и не предвещало ничего хорошего.

— Попрошу внимания! — произнес он грозным голосом самого главного начальника и выставил перед собой правую ладонь. На ней покоилась смятая пачка сигарет. — Что это за я не могу, а?! Мы же договорились работать без отравляющих веществ!

Народ начал укоризненно посматривать друг на друга.

— Кому опять неймется? — продолжал бушевать Пал Палыч. — Где этот Андрюшка-лоботряс?

Высоченный парень, полулежавший на большом плоском камне в ожидании еды, стянул с головы рубашку, приспособленную под панаму. Из-под нее сразу же показалось гнездо кудрей и развеселые светло-карие глаза.

— Пал Палыч, а я-то чего? — сразу завозмущался он. — И где я вам тут сигареты добуду? Разве что древние какие-нибудь, в раскопе!

Санька смотрела на все это, вытаращив глаза.

— Ась, — прошептала она на ухо подруге, — здесь что, детский сад? А вино пить тоже не дают?

— Вино можно, — успокоила ее Аська. — Пал Палыч сам это дело любит.

— А курить не любит?

— Бывший спортсмен — это диагноз. Так что и тебе придется бросать.

Санька категорично тряхнула головой.

— Ну уж не дождется! Я с собой целый блок взяла. А что это за Андрюшка?

— Да так… Аленин брат. Он вообще не студент. Его просто так с собой взяли, чтобы у нас тягловой мужской силы было побольше.

— Кстати, познакомьтесь, — раздался за Санькиной спиной внезапно подобревший голос Пал Палыча.

— Это Александра, наша новая коллега. Можешь получить свою тарелку, обратился он к ней.

Санька встала и направилась к Алене, колдовавшей над котелком с макаронами.

— Нормальных мисок всего одиннадцать. Новенькой досталась «гестаповка», — прокомментировал Андрюшка, с интересом разглядывая Саньку.

Что это за «гестаповка», она сначала не поняла. А когда поняла, было уже поздно. Алена, блондинка с ангельской внешностью, наложила ей макарон в глубокую алюминиевую плошку, издали и вправду напоминавшую фашистскую каску с продырявленными по центру ушками. Но вся ее подлая сущность крылась в другом: от любой горячей еды «гестаповка» нагревалась за считанные секунды, поэтому держать ее на голых коленках, как делали все белые люди лагеря, было абсолютно невозможно.

Тем временем народ уже старательно работал челюстями и позвякивал ложками. Продравший глаза Каша тоже вышел к трапезе и теперь обходил обедающих, клал им по очереди на колени свою заросшую морду и пронзительно смотрел в глаза. Все ему говорили: «Каша, сгинь!», «Сбрызни!», «Пошел к черту!» и множество других фраз с однородным смыслом. Но пудель не терял надежды и продолжал свой обход.

Санька чуть-чуть повоевала с «гестаповкой», однако победить миску ей так и не удалось. В конце концов она решила, что вообще не хочет есть, и принялась поглядывать на присутствующих здесь молодых людей. Их было пятеро, если не считать Пал Палыча: трое нормальных, включая Андрюшку, один упитанный увалень и один худосочный юноша, похожий на ботаника. Санька прикинула в мозгах, что толстые и тонкие ее в принципе не интересуют, а вот с нормальными можно было бы познакомиться поближе.

Но инициатива знакомства была у нее перехвачена в самом начале тем самым длинным Андреем. Изобразив на лице самую доброжелательную улыбку на свете, он притащил ей чай в невесть откуда взявшемся тут стакане.

— На-ка, держи свой десерт!

Санька тоже улыбнулась и вежливо поблагодарила. Андрюшка был, в принципе, ничего, даже симпатичный, и смотрел на нее так внимательно, просто прелесть…

И тут она совершенно офигела: на дне ее стакана сидел огромный черный тараканище!

Далее все смешалось в одну кучу: Санькин истошный визг, вопль Каши, которого облили горячим чаем, хохот Андрюшки и всеобщие крики негодования.

Аська первая пришла в себя. Она прижала к груди трясущуюся от омерзения подругу и велела ей успокоиться. Вскочивший со своего места Пал Палыч подбежал к ним.

— Елки-палки, что здесь опять за концерт?!

— Там в стакане… — чуть не плача причитала Санька.

— Что «в стакане»?! — ничего не понял Пал Палыч.

Но Андрюшка тут же все разъяснил:

— Да пошутил я просто! У меня стакан был специальный. Там на дне пластмассовый таракан. Это шутка!

— Дурак ты! — накинулась на него Аська. — Разве так шутят?!

— А чего такого-то?! — искренне изумился тот.

Пал Палыч тоже нахмурился. Подобрав с земли преступный стакан, он тщательно осмотрел его и швырнул владельцу.

— Чтоб этого больше не было, понял? — произнес он очень грозно. — Я давно за тобой, Андрей, наблюдаю, смотри — дошутишься у меня!

Санька покосилась на негодяя и невольно всхлипнула: она-то, как дурочка, причислила его к лику потенциальных женихов, а он — вон чего! Просто злодей! И тут же в отместку она стала глядеть на двух других — уже по-настоящему нормальных молодых людей.

Они сидели рядом на большом валуне и допивали свой чай. Один был повыше и блондин, второй — пониже, брюнет и с хвостиком на затылке. Поразмышляв с минуту, Санька решила, что светлые волосы — это более круто и, не отрываясь от сердобольной Аськиной груди, спросила, показывая глазами на объект своего наблюдения:

— Ась, как зовут вон того?

Аська сощурилась.

— Толстого-то? Это Сальери. Только это не фамилия, а прозвище. Он у нас жуткий некроман. Все мысли только о трупиках и гробиках. И всегда жрать хочет, зараза…

— Да я про толстого говорю! На фиг он мне нужен! — нетерпеливо отмахнулась Санька. — Кто вон тот красавец?

— А-а, так это Серега из параллельной группы. Что, запала? Он еще на гитаре хорошо играет.

— По-моему, душка, — заценила Санька и стала смотреть на него еще старательнее.

— Луки ввельх! — завопил вдруг кто-то у нее над ухом.

— Мамочки! — взвизгнула Санька, вновь пугаясь до истерики.

За спиной у нее обнаружился мальчишка лет четырех-пяти в пыльных трусах и с куском пенопласта в руке. Видимо, ребенок играл во врага.

— Ой, — перевела дух Санька, — а ты еще кто такой?

— Дышь! Дышь! — застрелял тот губенками. Представляться вовсе не входило в его партизанские планы.

— Данилка, не мешай девочкам обедать, — схватила его за руку Алена. Они у нас и так пуганые! Марш к морю мыть руки!

— Ну-у, — заканючил ребенок.

— Кому сказала!

Недовольный Данилка поплелся к морю, продолжая по пути стрелять из пенопласта во все сущее.

Когда Санька вновь решила посмотреть на Серегу, то оказалось, что он уже ушел.

«Так дети мешают личной жизни,» — констатировала она и решила во что бы то ни стало пообщаться поближе с понравившимся кандидатом.