Пари на секс (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

Без десяти девять я припарковала свой местами покоцанный Матиз на площади Восстания и потопала по Невскому туда, где по мнению Яндекс-навигатора располагался паб Харатс. В глубине души зрела надежда, что Кузя пошутил. Или заранее сдался. Но надежда померла собственной смертью в мучительной агонии — Кузя ждал меня перед пабом, пританцовывая от нетерпения, и оглядывался по сторонам, то и дело заботливо поправляя пошлый целлофан на букете цветов.

Боже! Он купил цветы!

От такого финта я чуть было не пала замертво рядом с надеждой, но всё-таки нашла силы подойти к другу:

— Ну, ты прямо как на настоящее свидание припёрся, Кузя!

— Ты всё-таки язва, Юлька, у нас и есть настоящее свидание, — пробормотал он, а потом, когда я потянулась к нему для привычного чмока в щёку, извернулся и чмокнул в губы. Я замерла и спросила неуверенно:

— Кузя, это ты промахнулся, да? Твои губы скользнули мимо…

Вместо колкого ответа он просто обнял меня за плечи и очень уверенно поцеловал снова, но на этот раз по-настоящему. Я даже глаза забыла закрыть от неожиданности, так и пялилась на него, пробуя на вкус мягкие губы, которые ласкали мой рот осторожно, чуть прикусывая, будто проверяя реакцию. Реакции не последовало. Точнее, то, что её не последовало, и было реакцией. Ибо в другой момент я бы уже стукнула Кузю по дурной башке и обругала дураком. А сейчас что-то растерялась…

Поэтому, когда его губы оторвались от моих, пробормотала:

— Ну, если ты и сейчас промахнулся, то ты рукожоп!

— Губошлёп, — рассмеялся Кузя, но я сразу поняла, что и ему не по себе.

В пабе мне не понравилось. Не люблю шумные места, не люблю торчать за столиком в толпе, просто не люблю. Зато Кузя чувствовал там себя, как рыба в воде.

— Выпьем пива и пойдём? — предложил он, заметив мою неловкость.

— Пей ты, а я не буду, вчера хватило на полгода вперёд, — я мотнула головой и чуть было не задела соседа — бородача в татухах.

— Ладно, тогда я с собой возьму, — подмигнул Кузя и протиснулся к барной стойке. Через пару минут он получил в руку большой стакан с крышкой, как в Макдональдсе, и кивнул мне: — Пошли, тут недалеко.

Оказалось, идти и правда несколько шагов. Буквально в соседнем доме на стене светилась вывеска «Отель», и Кузя галантно открыл дверь, пропустив меня вперёд. Увидев девушку в униформе за стойкой, я чуть было не попятилась, но друг подхватил меня под локоть и мило улыбнулся:

— Добрый вечер ещё раз, мы в номер.

И потащил за собой по коридору. По ковровой дорожке из ГУМа. Мимо одинаковых дверей с номерками. А я шла за ним с видом сбежавшей с уроков школьницы — только бы мама не узнала, где я… Боже, что я делаю!

Кузя открыл дверь карточкой и впихнул меня в комнату. Щёлкнул выключателем, и я огляделась.

— Боже, что за совок? — прыснула.

— Не жужжи, что нашёл, то нашёл, — обиделся друг. — Подожди, тут, кажется, можно лампу включить где-то…

Он по-хозяйски сбросил кроссовки, прошёлся по номеру, оставив пиво на столике, и принялся задёргивать шторы на окнах. Вечерний город светил огнями рекламы даже сквозь не очень плотные гардины, и я просто щёлкнула обратно выключателем. Кузя обернулся:

— Я ещё лампу не нашёл!

— Не надо лампу, — внезапно хриплым голосом ответила я. — Давай так.

— Юлька, ты что — стесняешься? — удивился Кузя, подходя. Я глотнула:

— Конечно, а ты дурак.

Его лицо в сумраке, освещённом лишь уличными фонарями, показалось мне смущённым. Но тёплые руки снова оказались уверенными. Обняли, скользнули по спине. Он наклонился ближе, и губы защекотали кожу на щеке возле уха. Кузя сказал тихо:

— Ещё какой…

Всё-таки я большая умница, что продепилировалась вся целиком и надела свободные штаны вкупе с простой маечкой. А вот Кузя неожиданно оказался большим мастером по расстёгиванию лифчиков. Как он его вытащил из-под майки, я не знаю, но уже через секунду мои груди оказались на свободе. Правда, ненадолго. Мужские ладони тут же охватили их, слегка сжимая, большие пальцы провели по соскам, и я выдохнула. А получился стон. Боже, как давно…

— Юлька… — шёпот на ухо показался криком. — Никогда не думал, что смогу увидеть твои сиськи в голом виде!

— Пошляк, — слабо возмутилась я, чувствуя, как невидимые иголочки покалывают в животе, будто нетерпеливая сексуальная зверюшка внутри меня желала вырваться на волю — и неважно с кем и где!

— Абсолютный и бесповоротный, — согласился Кузя, мелкими шагами подталкивая меня к кровати.

— Что, вот так сразу? — усомнилась я в правильности таких быстрых действий.

— А чего ждать? — он снова припал к моим губам, как умирающий от жажды к источнику, и мы вместе завалились на совковое произведение мебельной промышленности. Которое, к тому же, громко и жалобно скрипнуло.

— Твою мать, — удивилась я.

— Твою мать, — обиделся Кузя.

— А пофиг, продолжай, — я притянула его к себе, потому что теперь уже мне захотелось целоваться. Во вкус, что ли, вошла? Да, блин, да! Ещё! И майка мешает… И его футболка тоже!

А в животе уже бил разрядами электрический скат, и от них было горячо и холодно попеременно… Кожа под моими ладонями плавилась, а Кузя не то стонал, не то фырчал, возясь с застёжкой джинсов, которая не поддавалась. А будет знать, как в джинсах являться! Помочь ему, что ли?

— Ты не мог джоггеры напялить, ты?! — толкнула Кузю на спину и оседлала его, нащупывая молнию. А этот дегенерат обнял меня, притянув к себе:

— Ты такая агрессивная в сексе, детка!

— Назови меня ещё раз деткой, и я тебя укушу, — пропыхтела я, вслепую расстёгивая ширинку. — Нет чтобы помочь… Вот укушу, и будешь знать! И завтра на работу так пойдёшь!

— Вампирша, — выдохнул он, впиваясь губами в мои губы.

Всё внутри сжалось, а потом так же стремительно разжалось, и я ринулась с головой в нахлынувшую волну возбуждения. Мы освободились от одежды, как бегущие к морю купальщики. Руки ласкали моё тело так жадно и жарко, что даже неловко стало — будто я девственница и не в курсе, что надо делать. А Кузя быстро перевернул меня на подушку, лёг сверху и пробормотал:

— Глинская, зачем ты такая красивая, а?

— Тебя не спросила, зачем, — простонала я, когда он приник губами к соску, разминая второй между пальцев. О-о-о, сожми его сильнее, вот так, блаженство! Я выгнулась, как кошка, под его телом, а Кузя поймал мои бёдра, прижимая к своим. Горячий твёрдый член скользнул по моему животу, оставляя влажную дорожку. До дрожи пробрало ощущение нереальности…

— А мне нравится, — выдохнул Кузя, заставив меня нервно рассмеяться. — А тебе?

— Пока не распробовала, — я схватила его ладонь и направила туда, где свежи ещё были шрамы от депиляции. Ну, не шрамы, слукавила, но прохлада его кожи успокоила. Шершавые пальцы скользнули с лобка к клитору, мгновенно взбудоражив ската в животе, и я подалась бёдрами к этим пальцам, чтобы случайно не потерять возникшую связь.

— Сейчас распробуешь, — пообещал Кузя, снова завладев моим ртом. Его язык — неожиданно робкий — несмело облизнул, губы куснули губу… Палец исследовал клитор со всех сторон, как беспристрастный экспериментатор, наблюдая за реакцией. Протяжный стон вырвался из моей груди, а рука сама нашла томящийся член, стоявший торчком у моего бедра. Многообещающий, кстати, по размерам и такой твёрдый, что восторг переполнил меня до краёв… Сколько там прошло времени с последнего раза? Год, что ли… Обняв его ладонью, я почти с ликованием пропустила его через кулак на всю длину, скользя сверху вниз, а потом снизу вверх, до головки, и опять, и снова…

— Глинская, полегче, — протянул Кузя умоляюще. — Не нажимай на курок, выстрелит!

— Не стреляй! — я даже руку отдёрнула испуганно, призывно подалась всем телом к нему. — Ты презик взял?

— Ты же мне не дала времени даже расчехлить, женщина! — проворчал Кузя недовольно, не переставая ласкать мою грудь. — В джинсах…

 Я пошарила рукой по покрывалу, пытаясь найти штаны с очень важным предметом защиты. Нащупала, дёрнула к себе, ища карман, а Кузя фыркнул, перевалившись через меня: