Нет - это да (СИ) - Красовская Марианна

Они все (гуани, разумеется) считали Тая глупым ленивым мальчишкой, а он их не переубеждал. Так проще. Ленивый — да. Глупый — не правда. Уже тот факт, что Таймэн не пытался их ни в чем убедить, говорил о его разумности. Рано. Чем меньше они его знают — тем больший их ждет сюрприз после второго совершеннолетия Императора.

Глава 3. Мэй

В столице уже лежал снег, белый и пушистый, и город казался чистым и приветливым. Он кружился крупными хлопьями, заглушая звуки вокруг.

В королевский дворец Таймэн не спешил. Он долго гулял вокруг него, осматриваясь, подмечая его слабые стороны. Если вдруг случится война — взять его будет парой пустяков. Стены невысокие, решетки скорее декоративные, чем действительно защищающие от чего-то. Разумеется, вражеской армии придется пройти через всю страну, чтобы завоевать столицу, но это было маловероятно. Зато, если вдруг случится гражданская война, здесь все запылает так, что любо-дорого. В Катае своя богатая история гражданских войн. Таймэну она не нравится, он постарается сделать всё, чтобы не допустить подобного во время своего правления.

Покачал головой: надо же, какие у него бывают мысли — аж гордиться можно, и прошел к парадному входу. Там показал гвардейцам свои бумаги и был препровожден к другим дверям, менее пафосным. Ну правильно, кто он такой-то? Какой-то племянник какого-то Раиля Кимака, не катайский Император же. Нечего для всякого сброда парадный вход открывать. Зашел в холл, огляделся: все кругом камерное какое-то. Ни высокого пространства, ни колонн, ни золота. Пол обычный мраморный, без узорной кладки, стены деревом отделаны, ковры везде. Скромно живет франкийский император… в смысле, король.

Долго разглядывать обстановку ему не дали: мимо Таймэна пронесся вихрь, вслед за которым послышался крик:

— Самюэль ди Гриньон, стоять! А ну стоять, кому я сказала! Ох, погоди у меня!

С лестницы вниз бежала женщина… или девушка, не разобрать. Распущенные чёрные волосы плескались волной — это всё, что Тай успел заметить. Тело среагировало как-то само собой. Он шагнул в сторону лестницы, ловя девушку в свои объятия. Она врезалась в него с такой силой, что он едва устоял на ногах. Его окутало шлейфом ее запаха: жасмин, сандал и еще какая-то пряность.

— Ах, простите, господин, — отпрянула девушка, неловко приглаживая волосы. — Простите, простите, простите!

Таймэн замер, удерживая ее за плечи. Последнее, что он ожидал здесь увидеть — это катаянку. Ну, или наполовину катаянку, если точнее. Восточный разрез больших глаз, нежная фарфоровая кожа, маленькие, но пухлые губки… Молоденькая, не старше двадцати, тоненькая, высокая — почти вровень с ним. Таймэн был на полголовы ниже своего высокого отца, но никогда не считал это недостатком. А сейчас ему бы хотелось быть чуть выше, потому что франкийцы все высокие. И девочка эта слишком высокая для катаянок.

— Отпустите меня, — шёпотом потребовала красавица, не решаясь вырываться. — Я спешу.

— Не отпущу, пока вы не скажете, как вас зовут, прекрасное виденье.

— Мэй. Меня зовут Мэй Цвенг.

— Прекрасная? Да, тебе подходит. Я угадал, значит, — Таймэн осторожно убрал волосы от ее лица.

— Пусти… те!

— Разве я держу тебя? — удивился юноша.

Мэй внезапно осознала, что он и вправду больше не держит ее, только прикасается к ее волосам, слабо пискнула и, подобрав юбки, побежала прочь. Щеки пылали. Какой позор! Как он на нее смотрел! Почему он так смотрел? Почему она сказала свое имя, а он не представился? Какой стыд, боги! Увидела красивого парня и растаяла как снег на солнце!

Кстати, о снеге: надо было пальто накинуть, прежде чем выбегать на улицу.

Снежок, ударивший ее в шею, противно стек под воротник. Мэй поморщилась и скрипнула зубами.

— Ну погоди у меня, звереныш, — крикнула она. — Я отомщу! И за горжетку, и за сорванный урок, и за это тоже!

Под издевательский мальчишечий смех Мэй гордо вернулась во дворец, впрочем, сначала осторожно поглядев, не было ли в холле этого… красивого. Интересно, кто он такой? Степняк? Нет, скорее катаец. Мэй не могла не испытывать интереса к катайцам хотя бы потому, что мать у нее была из Катая. И тётя Шесса тоже катаянка, а она очень интересная женщина.

С матерью Мэй не ладила. Слишком мало Оюми уделяла внимания своим детям. Ей они были неинтересны. Если сын еще хоть немного удостаивался материнской заботы — в Катае всегда больше ценились сыновья — то дочь Оюми почти не замечала. Конечно, у Мэй были и няньки, и учителя, и лучшая одежда, и вообще все, что можно было купить за деньги. Но любви материнской не было, да и не больно-то она была ей нужна.

Правда, когда Мэй начала расти не только ввысь, но и в стратегически важных местах, Оюми попыталась было преподать ей несколько уроков любовной науки, но Мэй здесь встала на дыбы. Она заявила матери, что никаких дел с мужчинами иметь не хочет (нет, с женщинами тоже не хочет) и вообще уйдет в монастырь Пресветлой. Мать настаивать не стала, предоставив Мэй своим книгам, а два года назад и вовсе уехала из Франкии вместе с отцом и братом.

Мэй уезжать отказалась. Совершеннолетней по франкским законам она стала в шестнадцать, а значит, сама могла распоряжаться своей судьбой. Почему она должна куда-то ехать из своего любимого дома? Здесь она чувствовала себя нужной: учила юных принцев галлийскому, славскому и катайскому, переводила на франкский медицинские книги и систематизировала записи Раиля. Сама она разговаривала на нескольких языках, немного знала математику, химию и естествознание. Мэй нравилось учиться, она ладила с детьми и была очень терпелива.

Франкию она любила всем сердцем, несмотря на фривольные нравы. А еще (и это был ее самый большой секрет) она очень любила театр.

Разумеется, отец бы ее увёз насильно, если бы узнал, что дочь лорда Цвенга играет в театре. Поэтому он не узнал. Да никто не знал. Потому что роли у нее были незначительные, вроде третьей служанки в четвёртом ряду. Теперь она была рада своим навыкам, потому что оказалось, что этот парень с красивыми раскосыми глазами оказался племянником дяди Раиля.

Мэй достаточно знала о катайском дворе, чтобы сразу догадаться — боги! Катайский император! Пусть пока номинальный — но император же! Сегодня он только символ, а в двадцать пять, после второго совершеннолетия, станет абсолютным владыкой немаленькой страны. Он страшный. Мэй рядом с ним отчаянно робела, особенно, когда Таймэн нарядился в традиционный катайский костюм, расшитый золотыми драконами, и сделался прекрасным и величественным.

Мэй искренне восхищалась этим юным красавцем (а император был на год младше ее), во всяком случае, пока он не открыл рот и не сделал ей абсолютно недвусмысленное предложение стать его любовницей на время пребывания во Франкии.

— Что, простите? — выдавила она из себя, отчаянно надеясь, что ослышалась.

— Мне нужна женщина, Мэй. Ты красивая. Ты мне понравилась. Я щедрый, соглашайся, — он смотрел на нее со снисходительной улыбкой.

Мэй огляделась вокруг — боги, только бы никто этого не слышал! Но людям не было дело до скромной гувернантки королевских детей, хотя на катайца дамы, разумеется, бросали пристальные и многозначительные взгляды. К счастью, все были заняты своими делами, а музыканты играли громко: с двух шагов и не расслышишь, что ей такого говорит этот мерзкий мальчишка.

— Я не буду вашей любовницей, — с негодованием воскликнула девушка, сжимая кулаки. — Я не такая!

— Какая не такая? — Таймэн склонился к ней так низко, что она почувствовала запах его кожи.

— Я не сплю с мужчинами ради развлечения.

— А ради чего спишь? Деньги? Сколько ты хочешь, скажи.

— Вообще не сплю.

— Почему? — Тай был искренне удивлен. — Ты ущербная? У тебя есть жених? Ты… в монастырь готовишься?

— Да, в монастырь, — уцепилась за последние слова Мэй. — Именно! Мечтаю служить пресветлой.

— И за всю жизнь не познать радостей плоти? Ты скучная!