Его любимая Кошка (СИ) - Калина Анна

Но! У Пушка не вся вредность закончилась в момент терзания пёстрой обивки на стуле, ещё немного и на меня хватило. И теперь эта породистая шавка бегала где-то в садовом лабиринте, доводя меня до истерики. А погода всё портилась, как и моё настроение. Когда я и рычащий Пушок выходили на улицу, то ярко светило солнышко, пели птички. Пахло тающими снегами, свежестью, весной.

Пушок заложил два сложных виража, распугивая голубей. Погонялся за привычными к его припадкам белками. Погавкал на садовника. Попрыгал вокруг меня. Приволок палку из глубины парка. А потом ускакал в заросли и исчез. Почитать в парке на скамейке у меня так и не вышло, а потому томик детективов перекочевал в карман пальто.

А тем временем на небо наползли тучи, подул холодный ветер, и я искренне жалела, что по глупости оставила шапку и шарф во дворце, доверившись обманчивой весенней погоде. До дворца и так придётся топать пускай и не очень долгое расстояние, но под пронизывающим ветром, с голой шеей и посиневшими ушами.

– Пушок!!! – с легким рычанием в голосе позвала я, поглядывая на небо.

Не нравились мне эти тучи. И то, как темнело небо, тоже не внушало доверия. Хоть бы успеть сбежать до того, как на мою невезучую голову рухнут потоки вод небесных. В кустах жалобно кто-то пискнул, и я пошагала на этот звук. Пушок торчал из плотного переплетения веток кустарника у самых корней. Точнее, с моей стороны торчала тыльная сторона пёсика, а вот «лицевая» жалобно скулила по другую. И кто только додумался высадить парковый лабиринт таким колючим кустарником?

– Добегался, – вздохнула я.

Пёсик вяло тявкнул, но кусать меня не стал. А вот разогнуть прочные ветки кустарника оказалось не так и просто. Я ободрала кожу на пальцах, пытаясь выковырять этот безмозглый комок меха из кустов. Чем больше я пыталась разогнуть ветки, тем сильнее в них путалась псинка.

– Давай, дружок, извлекайся, – бубнила я, пытаясь подбодрить то ли себя, то ли поникшего пёсика.

Его шерсть намоталась на ветки, а шипы кустарника больно ранили. В идеале нужно было разогнуть кустарник и достать пса сверху. Была только одна ничтожная деталь во всём этом плене – не хватало ещё одной пары рук. Послышался тихий шелест дождя. Я с возмущением взглянула на небеса, будто им было до меня дело.

Я находилась в том состоянии, когда очень хочется употребить бранное слово, но даже оно не способно выразить всю степень негодования. Где-то вдали послышался ленивый раскат грома. Ну, хоть кто-то подобрал слова к этой ситуации.

–­ Ни стыда у вас, ни совести, – вздохнула я, обращаясь к небесам.

Дождь падать на плечи прекратил. Я на миг перестала воевать с кустарником и удивлённо глянула вверх. Над головой появился купол зонта, отрезая меня и Пушка от потоков холодного весеннего дождя. 

– И как, высшие силы не спешат вам помогать? – хрипло осведомились за моей спиной.

Глубокий голос, похожий на рычание. Баритон или даже бас. Чистый, раскатистый. От этого голоса волнение мурашками пробежалось по спине, заставляя вздрогнуть. Обернулась, встречаясь взглядом с пронзительно синими глазами лорда Файса.

– Силы природы явно не на моей стороне, – вздохнула я, всё так же придерживая разжатые ветки.

Лорд Файс высился над нами с Пушком будто скала. Издали он не казался настолько огромным, а сейчас загораживал собой весь обозримый горизонт и небо. Странная манера стоять широко расставив ноги наталкивала на мысль о морском офицере. А вот растрепавшиеся на ветру волосы и хищный прищур – о пиратах. Ему бы ещё попугая на плечо. Лорд Файс с любопытством глянул на меня, кустарник, Пушка.

– Подержите, – произнёс Файс и протянул мне зонт.

Пока я одной рукой уже держала зонт, Файс ближе придвинулся к кустарнику. Хруст, скулёж, и из древесного плена выдернули всклокоченного, но живого Пушка. Этот безжалостный и грозный зверь ещё минутку изображал в ручищах Файса кусок меха, а потом не утерпел.

– Ух ты ж… – произнёс мужчина, отбрасывая болонку на землю.

Пушок лаял, скалился и прыгал вокруг лорда, желая поразить того своей грозностью и дикостью.  Лорд Файс смотрел на Пушка с совершенно рыцарским спокойствием, и я поспешила вернуть лорду-безопаснику зонт, чтобы хоть как-то сгладить свинское поведение Пушка. Мужчина шагнул под зонт, встав напротив меня. Костюм чуть намок, с волос стекали капли воды, заползая на лицо прозрачными змейками. Лорд стёр воду с лица ладонью и улыбнулся.

– Спасибо, лорд Файс, – шепнула я, и подхватила Пушка на руки.

Было во взгляде этого мужчины что-то странное. Он опять внимательно глядел мне в глаза, улыбался слегка нервно, даже растерянно. Мне этот огромный, неуклюжий мужчина показался даже смущённым.

– И даже нет смысла называться? – с иронией уточнил он.

– Нового лорда-безопасника  необходимо знать всем жителям дворца,  – улыбнулась я в ответ, протягивая мужчине руку, – Авриэль Роннер.

Обычный жест, принятый во всех кругах. Ничего такого в нем не было, но касание лорда Файса было таким, будто он притронулся к чему-то волшебному. Вашу руку хоть раз в жизни сжимали так, будто не собирались отпускать? А в глаза при этом смотрели пристально и с затаённой надеждой? Касались руки губами так, что от этого жеста пылали щёки?

– Тяв! Тяв-тяв-тяв…

У Пушка случился привычный для него припадок ревности. Псина принялась извиваться в моих руках и скалиться, норовя ухватить лорда Файса зубами за щеку. И только сейчас я поняла, что лорд-безопасник всё так же сжимает мои пальцы в своей руке.

– Ревнует? – рассмеялся мужчина.

– Он всегда такой, – пожала я плечами. – Ненавидит всё живое просто ради самого процесса.

Файс опять рассмеялся. Приятным, грудным смехом, похожим на далёкие звуки грома. Было в этом голосе что-то и в этом взгляде, похожем на морскую гладь. Что-то такое далёкое, почти забытое… стёртое из памяти… И я осторожно освободила руку от захвата.

– О боги!!! Помогите! Стража!!

Кричала женщина где-то во дворце, и, судя по тональности вопля, истерика у неё была настоящей. Почему я обратила на это внимание? Ну… при дворе и истерики, и обмороки, и слезы, и улыбки – почти всё наигранное и фальшивое. Здесь искренность можно встретить только в зависти и ненависти.

– Лекаря! – повторился вопль.

И мы побежали. Пушок злобно тявкал, но уже не брыкался, боясь, что я отброшу его на землю. Зонт, кстати, мы потеряли. Пару раз я поехала на размокшей от дождя земле, но крепкая рука Файса не дала мне рухнуть. Так он и держал меня за руку, пока мы бежали к дворцу.

***

­­– Самоубийство, – вздохнул мужчина, представившийся доктором Гриххером, – судя по положению тела, девушка перелезла через перила на втором этаже и прыгнула вниз.

Лорд Файс перевел взгляд туда, куда указал врач при разговоре. Мраморная лестница поднималась из холла на второй этаж, где располагались нежилые помещения, библиотека, курительный зал, бильярдная. Коридор второго этажа был открытым, и галерею защищали высокие перила. Да, случайно там нельзя было упасть, только спрыгнуть. У подножья лестницы лежала молодая девушка в одежде служанки.

– Она просто взяла и спрыгнула, – тараторила вторая горничная, что стояла рядом с доктором, – просто залезла на перила и…

Девушка запнулась, а потом разразилась рыданиями. Ещё миг, и она повисла на шее Рика, хватая его за рубашку. Женская истерика ужасна своей внезапностью. Она всегда пугала лорда Файса тем, что, как вести себя с истеричной женщиной, он понятия не имел. Но дама уже висла на его шее, захлебываясь рыданиями, переходящими в вой. Потом в скулёж.

– Тише, милая, – прошептал доктор, с силой отрывая горничную от лорда Файса.

Рик снова посмотрел туда, откуда предположительно спрыгнула горничная. Немалая высота. Только к чему такие сложности? Почему во дворце? Почему днём? Почему на глазах другого человека?

– А было что-то странное, перед тем как она прыгнула? – обратился Рик к хнычущей горничной.

– Нет, – выдохнула девушка, – Симона недавно обручилась. У них с Зигмундом было всё хорошо. Дело к свадьбе шло. Она счастливая ходила, только…