Сын Сумерек и Света - Олег Авраменко

— Я никогда не был придворным кавалером, — ответил Кевин. — Да и при дворе-то я не был ни разу. Я типичный провинциал.

— Тем лучше. Я обожаю провинциалов и терпеть не могу всех этих благовоспитанных маккормаков и маэлгонов с их изысканными манерами и слащавыми речами. — Дейдра негодующе фыркнула. — Впрочем, дружки кузена Эмриса ещё хуже. У приближённых Колина, по крайней мере, голова на плечах служит не только вешалкой для ушей.

— Стало быть, ты решила немного отдохнуть от тех и других в тиши лесов и озёр Лохланна?

Намёк был более чем прозрачен, однако Дейдра снова уклонилась от прямого ответа.

— Вроде того, — ответила она и потянулась за второй бутылкой. Кевин опередил её, при помощи штопора извлёк из горлышка пробку и плеснул немного вина в кубок. Дейдра выстрелила в него насмешливым взглядом, и он долил ей ещё, однако счёл своим долгом предупредить:

— Вино гибернийское. Кажется слабым, как сок, но здорово ударяет в голову.

— Ничего, я знаю меру, — заверила его Дейдра. — Расскажи о себе, Кевин МакШон. Я слышала, что в твоём происхождении есть много неясного.

Он хмыкнул:

— Это ещё мягко сказано. Лично для меня моё происхождение сплошная загадка. Двадцать лет назад крестьяне нашли меня на опушке леса, завёрнутого в алую, шитую золотом мантию. Отроду мне было всего пару месяцев, так что вряд ли меня могли тайком привезти на одном из кораблей. С другой же стороны, жителей на острове не так уж много, все наперечёт, и вскоре выяснилось, что ни одна из местных женщин не могла быть моей матерью. Словом, чёрт-те что получалось. Меня отнесли в дом тогдашнего губернатора острова, лорда Маркуса Финнигана, поскольку ясно было, что я не обыкновенный подкидыш — при мне нашли прекрасной работы шпагу, клинок которой изготовлен из какого-то странного металла, похожего на серебро, но твёрже стали; а также золотой перстень с камнем…

— Тот, что у тебя на пальце?

— Да.

— Можно взглянуть?

Кевин снял со среднего пальца левой руки перстень и передал его Дейдре. Где-то с минуту она рассматривала его, сосредоточенно сдвинув брови, затем вернула Кевину со словами:

— Знатная вещица. Очень тонкая работа по золоту и камень красивый — правда, не могу определить его происхождение.

— И никто не может, — сказал Кевин, надевая перстень на палец. — Вроде бирюза, но нет. Он только с первого взгляда кажется бирюзовым, на самом же деле он светло-голубой. Если долго смотреть на него, завораживает; создаётся впечатление, что внутри камня заключено огромное пространство.

— Может, он колдовской?

— Вполне возможно. А вот моя шпага наверняка колдовская. Обыкновенное серебро, с какими бы то ни было примесями, не может быть таким прочным и упругим.

Дейдра осмотрела шпагу Кевина, согласилась, что клинок вроде бы серебряный, и в то же время признала, что такого прочного серебра не бывает.

— И это ещё не всё, — добавил Кевин, вернув шпагу в ножны и положив её на траву. — Рядом со мной нашли также полный комплект мужской одежды. И странное дело — сейчас она мне как раз впору. Будто на меня шита.

— И что бы это значило?

— Не знаю. Но мой приёмный отец, лорд Шон Майги, как-то высказал одно любопытное предположение: дескать, прежде я был взрослым человеком, но какой-то злой колдун, могущественный чёрный маг, превратил меня в младенца. Забавно, не так ли? И если это правда, то злой колдун здорово просчитался, вместо вреда сделав мне неоценимую услугу. Слыханное ли дело — заново прожить жизнь, исправить ошибки, которые допустил… Только вот незадача: не помню я свою прежнюю жизнь, ничегошеньки не помню, и понятия не имею о допущенных мною ошибках и о том, как их избежать в этой жизни.

— Однако странный у тебя юмор, — заметила Дейдра. — Несколько мрачноватый. Ты смеёшься над очень серьёзными вещами.

Кевин нахмурился.

— Порой полезно посмеяться над тем, что тебя гнетёт, — сказал он. — Если к серьёзным вещам всегда относиться серьёзно, то можно сойти с ума.

Дейдра сочувственно заглянула ему в глаза.

— Верно, у тебя было трудное детство?

— Скорее тягостное. До того как появился лорд Шон и усыновил меня, я жил в губернаторском доме на положении воспитанника, нужды, к счастью не знал, получил приличное образование, соответствующее воспитание, в общем, грех жаловаться. — Он горько усмехнулся. — Однако многие сторонились меня, людей отпугивало моё загадочное происхождение… да и сейчас отпугивает.

— Но только не меня, — сказала Дейдра и легонько прикоснулась пальцами к его руке. — Кстати, ты колдун?

— В том-то и беда, что нет. Когда я был маленьким, никто не сомневался, что у меня есть колдовской Дар. Так должно было быть по логике вещей. Но, к сожалению, жизнь не всегда подчиняется логике. Когда я подрос, наш местный заклинатель Этар Альварсон не обнаружил у меня ровно никаких способностей к магии. Совсем ничего — а о настоящем Даре и говорить не приходится. Я не могу привести в действие даже простейшее заклятие.

— Ты сожалеешь об этом?

— Конечно! Как тут не сожалеть.

Дейдра слегка приподняла брови.

— Не часто услышишь такие слова от провинциалов, — заметила она. — Разве ваш местный священник не говорил тебе, что всякий колдун, общаясь со сверхъестественными силами, рискует погубить свою бессмертную душу? Церковь утверждает, что отсутствие колдовского Дара — и есть истинный Дар Божий, который уберегает от всевозможных дьявольских соблазнов.

— Всё это глупости, — ответил Кевин. — Просто неуклюжие потуги обделённых природой людей возвести свою ущербность в ранг особой добродетели… — Тут он осёкся, поняв, что допустил величайшую бестактность, и виновато взглянул на Дейдру. — Ой, извини…

— Ничего, — глухо сказала она и поджала свои внезапно побледневшие и задрожавшие мелкой дрожью губы. На лице её промелькнуло выражение, очень похожее на гримасу мучительной боли.

«А ведь мы с ней собратья по несчастью», — подумал Кевин, на все лады проклиная себя за несообразительность. Лишь с некоторым опозданием он вспомнил то, что было общеизвестно: покойная мать Дейдры была неодарённая — то есть не обладала колдовским Даром, и её дочь родилась без способностей к магии. Из-за этого она чувствовала себя белой вороной в королевской семье, где все были колдунами и ведьмами, а её отец, король Бриан, владел загадочной Исконной Силой, которую, согласно преданиям, его далёкий предок, король скоттов Гилломан, заполучил после смерти легендарного короля Артура, последнего из династии Пендрагонов. Несмотря на это (а скорее, благодаря этому — ведь простые люди побаиваются колдунов), Дейдра пользовалась большой любовью у народа и была, вне всяких сомнений, самой популярной личностью из всех ныне здравствующих членов королевского дома Лейнстеров. О ней говорили разное, но всегда хорошее; даже её недостатки рассматривались как продолжение её несомненных достоинств, вроде тех обязательных исключений, лишь подтверждающих общее правило. Однако Кевин сильно сомневался, что всеобщая любовь в достаточной мере компенсировала Дейдре её врождённую неполноценность…