Упрямая гувернантка - Энн Мэтер

Словно давая ей время прийти в себя, барон продолжал беседовать со станционным служащим. Только когда Виктория начала довольно беспомощно притоптывать ногами, он повернулся к ней и сказал:

— Может быть, пройдете к машине, фройляйн? Теперь, когда мои… э… скажем… полномочия подтверждены?

Виктория не ответила. Даже сейчас она боялась, что ее несдержанный язычок может снова подвести и она начнет обвинять барона за то положение, в котором оказалась. Ему следовало представиться первому, вместо того чтобы позволить ей принимать его за какого-то служащего! Конечно, следует признать, что их встреча произошла не совсем обычно, и она злилась на него как на причину досадного и неловкого инцидента.

Барон поставил ее чемодан в заднюю часть салона и сел рядом, бросив носильщику «Guten Abend». Кроме толстой парки, он носил толстые брюки из какой-то шкуры и кожаные сапоги до колен. Только голова оставалась непокрытой, видимо, он не чувствовал холода. Барон достал ковер — прикрыть колени, за что Виктория была ему благодарна. Она засунула под ковер рукава дубленки и была рада его теплу и весу.

Универсал тронулся с места, и вновь послышался жуткий скрежет. Виктория быстро взглянула на барона, прикидывая, не требует ли машина ремонта. Словно прочитав ее мысли, он пояснил:

— Цепи, фройляйн! Цепи, без них в это время года наши дороги непроходимы.

Виктория кивнула, сказала глубокомысленно «А!» и переключила внимание на окрестности. Когда они проезжали главную улицу, снег сделал деревню светлее. Домики с покатыми крышами и дымящимися трубами производили впечатление тепла и уюта, в отличие от запотевших окон поезда. Казалось, они поднимались ярусами по горным пастбищам, и понимание, что здесь живут и работают люди, согревало. Досада сменилась возбуждением, и Виктория почувствовала, что вела себя недостаточно вежливо.

Словно пытаясь оправдать свое поведение, она начала:

— Я… я должна извиниться, герр барон. Я совершенно не подозревала, кто вы. — Виктория улыбнулась уголками рта.

Барон фон Райхштейн взглянул в ее сторону, затем вновь повернулся к дороге и сказал невыносимо сардоническим тоном:

— Это следует понимать в том смысле, что так вы обращаетесь с людьми, которые не являются вашими нанимателями, фройляйн?

Виктория густо покраснела:

— Конечно, нет. Я не мегера!

Барон пожал широкими плечами:

— Тем не менее вы вспыльчивы, фройляйн. С трудом представляю, как вы сможете подружиться с Софи.

Виктория сдержала раздражение.

— Софи — ваша дочь? — спросила она.

— Правильно.

Виктория с трудом переварила эту новость. Значит, перед ней тот самый барон фон Райхштейн! Он намного моложе, чем подозревала тетя Лори, иначе не отправила бы свою племянницу с такой готовностью в уединенный замок в середине зимы.

Пытаясь вести светский разговор, Виктория перевязала волосы шарфом, подняла воротник и спросила:

— Далеко еще до вашего дома?

Барон помедлил.

— Нет, не очень, — наконец ответил он. — Пожалуй, следует вас предупредить — это не дом. Это замок! Вы крепкая женщина, мисс Монро? Замок Райхштейн не для комнатных растений.

Виктория сжала губы.

— Только для морозоустойчивых? — выдавила она почти сквозь зубы, но барон услышал, и по его губам пробежала легкая улыбка.

— Да, мисс Монро. Мы, горцы, все такие.

Виктория вздохнула. Деревня осталась позади, теперь дорога запетляла среди заснеженных сосновых лесов. Было очень тихо, снег больше не падал на лобовое стекло, и она увидела, как на темном небе мерцают звезды. Облака уходили на запад, и ледяной ветер, пробравший ее на станции, порывами разгуливал на голых склонах. Универсал неуклонно продвигался вперед, скрежеща по ледяной поверхности, едва прикрытой снегом. Виктория подумала, используются ли еще сани в таких столь отдаленных краях или это просто туристский аттракцион? Она никак не могла смириться с бароном фон Райхштейном за рулем лязгающей при каждом движении машины.

Когда неловкое молчание стало невыносимым, она спросила:

— Сколько лет вашей дочери, герр барон?

— Софи девять, почти десять, — ответил он. — Вы учили детей такого возраста?

Виктория помедлила с ответом.

— Ну, я раньше вообще не занималась учительством, — наконец призналась она. — У меня есть диплом, но я еще не воспользовалась им.

Снова долгое молчание. Она глянула на барона, отчасти опасаясь его реакции, однако обнаружила, что он спокойно качает головой.

— Что-то не так… герр барон? — спросила она, задним числом вспомнив добавить титул.

Барон скосил на нее глаза.

— Все в порядке, — выразительно отозвался он. — Просто мне кажется, что Софи так и останется недоучкой!

Виктория подняла брови:

— Что вы имеете в виду? — От досады она забыла про титул.

Барон лениво поднял широкие плечи.

— Вы уже третья гувернантка, — терпеливо пояснил он. — Первой пришла женщина лет пятидесяти. Опытная в обращении с детьми, но неспособная выдержать изоляцию, так она сказала. Она ушла, не дотянув до первого месячного оклада, — вздохнул он. — Вторая гувернантка была вашего возраста. Имея за плечами трехлетний опыт обучения двух детей постарше, она должна была легко справиться с Софи. Но нет! Нервы не выдержали. Таково ее оправдание. Она тоже ушла. — Барон оценивающе посмотрел на нее. — А теперь вы, фройляйн. Ваше первое место учителя. Вы признали, что до сих пор у вас не было причин работать. Из этого можно заключить, что вы вели социально активный образ жизни. Как же, по-вашему, вы выдержите трудности жизни в Райхштейне, где потерпели неудачу две опытные гувернантки?

Виктория закусила губу:

— Из ваших слов ясно, что другие гувернантки ушли из-за изолированности замка. Меня изоляция не пугает, герр барон.

— Не пугает? — Он не скрывал скепсиса. — Даже если это ваша первая работа? Возможно, вы надеетесь слегка расслабиться после дневной работы с Софи? В Райхштейне нет даже телевидения, фройляйн.

Виктория удивленно взглянула на него.

— Может показаться, что вам вовсе не нужна гувернантка, — решительно прокомментировала она.

Барон нахмурился:

— Вы плохо меня знаете, фройляйн. Воздержитесь от преждевременных выводов.

Виктория опустила голову, оставив его слова без ответа. Но раздражение лежало на поверхности и при общении с этим человеком могло прорваться в любой момент.

Наконец они достигли гребня, откуда начинался пологий спуск, и Виктория увидела внизу долину. В лунном свете она выглядела зловеще, а на дальней стороне, над стремительными водами ледяного ручья, стоял сказочный замок, его башенки ясно вырисовывались на фоне темных сосен. Виктория затаила дыхание и этим снова привлекла внимание барона.