Лунные часы - Юлия Иванова

Но пока я выпутывался из мешка, чтобы привязать ее руку к своей, (что я иногда делал в воспитательных целях и ради страховки от петровских сюрпризов), Петровой и след простыл.

Сияла полная луна, сияли крупные южные звезды, снежные склоны и ледники, откуда мы недавно спустились. И огни белого города внизу, и море в огоньках катеров, в котором мы завтра вдоволь наплаваемся, и лунная дорожка до горизонта...

Трещали цикады. Но теперь и я слышал трубу, играющую побудку, где-то совсем неподалеку, и почему-то мне, как и Петровой, стало очевидно, что она зовет на помощь. Даже не нас с Петровой, а именно меня, Олега Качалкина. Москва, улица Весенняя, дом 18, квартира 85, Советский Союз.

Вслед за Петровой я пошел на звук. Ноги так и несли меня, мы побежали, потом почти полетели - так мне показалось, пока не очутились перед черной круглой дырой с откинутой, тоже круглой, дверью. Будто крышка от старинных карманных часов.

Петрова попятилась, дрожа от страха и любопытства. Глаза ее из-под утесовской шляпы аж светились, как у кошки.

- Лезь первый, ты же м-мальчик, - выдавила она, заикаясь, -Н-не б-бойся, я с тобой.

Вообще-то я трусом не был, но лезть в это подземелье-часы совсем не хотелось. К крышке была привязана то ли веревочная лестница, то ли цепь толстая и, вроде бы, серебряная. Она свисала вниз, как бы приглашая - ну же, скорей! Снова из черной дыры прозвучала труба. Эх, была - не была! Я стал спускаться, следом - Петрова, едва не наступая мне на макушку.

Под нами и впрямь был циферблат. Лунные часы - старинные светящиеся римские цифры и два серебряных лунных луча вместо стрелок. Луч короче и луч длиннее. Оба подползали к двенадцати.

- Они отсчитывают тьму, - услыхали мы ломкий мальчишеский голос, Солнечные показывают свет, а эти - тьму. Ваше солнечное время заканчивается, грядет лунное...Ночь и хаос. Кончилась эра светлых годов, товарищи!

Я сразу узнал этого сурового мальчика-воина из гайдаровской сказки - в шинели до пят, с винтовкой через плечо и в буденновке. Но дул он совсем не в горн и не в трубу, а в небольшую то ли флейту, то ли дудку, которая в лунном луче сверкала и переливалась, будто хрустальная.

Я решил, что все это мне снится, и ущипнул себя за руку. Больно. Тут же меня ущипнула Петрова, еще больнее. Я наступил ей на ногу. Петрова взвизгнула и брыкнулась.

- Да не снюсь я, все и вправду хуже некуда, - вздохнул Кибальчиш, - Вот слушал ваш разговор у костра, кто о чем мечтает, - и про самолет-невидимку, и про город-сад в заполярье, и про элексир вечной молодости, который надумала изобрести эта барышня...

Петрова заявила, что никому и никогда про этот элексир не рассказывала, хоть и мечтала про себя.

- Рассказывала-не рассказывала - какая разница, все равно уже ничего не сбудется. Ни страны нашей больше не будет, ни дружбы народов, ни "человек проходит, как хозяин", ни пионерлагерей, ни самих пионеров...И белый город у моря, и эти горы содрогнутся от взрывов и покраснеют от крови. И снова проклятые буржуины всех одолеют, предадут, все прожрут и пустят по ветру...Щипайся-не щипайся, Качалкин, - никакой это не сон.

Тут Кибальчиш так больно наступил мне сапогом на ногу, что я заорал, что ладно, пусть не сон, только что же теперь делать?

Мальчиш сказал, что когда подслушал у костра наши мечты и планы, то подумал: вот настоящие ребята, готовые на подвиг, которые могут попытаться спасти великое дело борьбы за освобождение человечества. Что он долго звал, играл нам побудку, но все дрыхли.

- Лишь ты, Качалкин...

- Он тоже дрых, это я услыхала, - перебила Петрова. - Только нет у нас и в помине никаких буржуинов, все-то ты врешь, Мальчиш. А если б и были, то никак не сумели бы нас победить, потому что страна наша - самая сильная, могучая и несокрушимая в мире, которую даже фашистские полчища не одолели.

Мальчиш печально сказал, что полчища не одолели, а горстка буржуинов одолеют, потому что вся наша сила была в Тайне, которую знали даже дети. Но проклятый Плохиш все же изловчился и похитил Тайну, чтобы продать буржуинам за бочку варенья и корзину печенья. А без тайны мы против них бессильны. И уже движется на нас снова со всех сторон рать невидимая, выглядывает "из-за спины РСДРП мурло мещанина", прячутся пока что изменники за высокими заборами да кремлевскими стенами, но вот-вот пробьет их час. Час тьмы...

Петрова заявила, что не верит ни одному его слову, что он псих и паникер, и вообще, если б не его героическая биография, надо бы заявить куда следует. Я же сказал, что не может быть психом и паникером павший смертью храбрых. А Мальчиш добавил, что и вруном никогда не был. Просто он все видел своими глазами, потому что сам тоже из сказочного измерения, куда утащил проклятый Плохиш нашу Тайну. Что он, Мальчиш, бросился в погоню и уже почти догнал жирного Плохиша, но ворюга из гайдаровской сказки смылся к Черту на Кулички. А эти Чертовы Кулички - самое страшное и опасное место в сказочном измерении, там собран весь отрицательный опыт человечества, коварные ловушки на каждом шагу.

- О, если б я мог туда попасть! - воскликнул он, - Но у меня нет главного - времени. Мое время кончилось. Ни минуты не осталось, ни секундочки...А ты богач, Качалкин, у тебя вся жизнь впереди. Ты еще можешь всех спасти...Ровно в полночь в полнолуние седьмого месяца седьмого дня тот, у кого вся жизнь впереди, может войти в пролом во времени и попасть на эти самые Кулички.

Сколько их побывало в этих местах, всевозможных туристов и отдыхающих! Одни дрыхли, не слышали, другим лень было вставать...То трусили, то не верили. Или были слишком стары...Времени все меньше, Качалкин, буржуины приближаются глаза завидущие, руки загребущие...Точат зубы на народное добро. Видишь зарево за морем? Это они. И если ты тот самый герой...

- Да! Алик - "тот самый", - перебила Петрова, - Но ни на какие Кулички ему нельзя. Я тете Вале обещала...

- Скоро полночь, - Мальчиш обращался только ко мне, - Ровно в двенадцать сомкнутся два лунных луча и на несколько секунд расступится время. И пока часы будут бить полночь, ты сможешь пролезть в черную дыру во времени. За час ты должен разыскать и добыть Тайну и успеть вернуться. Не успеешь - останешься в сказочном измерении навсегда.

- За ча-ас! - ахнула Петрова, - Да за час только до палаток сбегать туда-сюда...

Мальчиш пояснил, что у них в сказочном измерении земная минута равна году. То есть час - это шестьдесят лет.

- Не пущу-у! - заревела Петрова, - Он что же, стариком вернется? А я как же? Или вообще не вернется...Женится там у вас на какой-нибудь Василисе Прекрасной!

- Василиса Прекрасная давно замужем за Иванушкой, - сказал Мальчиш. Кстати, тебя ведь тоже Василисой зовут, да? Вернется непременно твой Алик и станешь Василисой Качалкиной - кое-что я умею предсказывать.