Песня моряка - Кен Кизи

— Эй, Омар. Это уже не обязательно…

— Мы предупреждали его, Соллес, когда вышвыривали отсюда! Я человек с широкими взглядами, но всему есть пределы.

Мужик снова пытается встать на колени. Омар Луп переступает с ноги на ногу и поигрывает бицепсами.

— Не надо, Омар… — Айк пытается преградить Лупу дорогу.

— Не лезь, Соллес. Это семейное дело.

— Пожалуйста, Папаша Луп, пожалуйста, пожалуйста. — Мужик вытирает текущую из носа кровь. — У меня крыша поехала, когда я застал ее с этим подлецом. Но сейчас все нормально, я успокоился. И потом, — его окровавленные губы неожиданно расползаются в развязной издевательской улыбке, — она все-таки моя жена.

Шмяк! Омар отпрыгивает в сторону и наносит еще один апперкот. Голова мужика откидывается и начинает качаться из стороны в сторону, но он продолжает держаться на коленях, подставляясь под следующий удар.

Айк набирает полные легкие воздуха: теперь ему придется сцепиться со стариком Лупом.

— Нет, Омар, — Айк обхватывает бочкообразный торс, морщась от прогорклого табачного и свиного запаха, — не надо его больше бить.

— Лучше отпусти меня, Исаак Соллес! — торс продолжает дергаться в попытке нанести еще один удар. — Я очень ценю твою заботу, но это наше дело!

Айк пропихивает руки под мышки Лупу и берет его в нельсон. Омар Луп выворачивается, рычит и грозит страшными последствиями, если его не освободят. Айк сжимает руки еще крепче, так, чтобы старик не мог пошевелиться, но ноги у того остаются свободными. Поэтому ничто не мешает ему изо всех сил врезать прорезиненным кованым сапогом в беззащитный белый живот. Айк усиливает зажим, поражаясь упорству Лупа.

— Я зажму тебя еще крепче, Омар, — хотя на самом деле он уже начинает сомневаться в том, что ему удастся удержать озверевшего коротышку, — буду зажимать, пока ты… — и тут на него из-за спины обрушивается искрящаяся световая дуга, освобождая его и от сомнений, и от тревог. Возникнув неведомо откуда, она выбивает искры из глаз Айка, но он еще успевает обернуться и увидеть, как Луиза заносит фонарь для следующего удара. И новая вспышка искр. С вершины холма доносится каркающий смех. Излюбленное воронами зрелище — штучка вполне в их духе: спасенная дама открывает глаза, и кого она видит? Рыцаря? Спасителя? Ничего подобного. Она видит негодяя в красных кальсонах, пытающегося свернуть папе шею, в то время как законный супруг валяется на земле, истекая кровью. Так что вполне естественно, что она… впрочем, ладно. Это лишь в очередной раз доказывает, что никогда не надо вмешиваться, что бы ни происходило.

Иначе тебе же и достанется.

И Айк с удовольствием посмеялся бы над собой, если бы снова не погрузился в серое подводное царство.

2.Уходящая во тьму история свиней и тряпка, пропитанная ромом

Это семейство свиней поселилось на свалке на несколько десятилетий раньше всех соседей. Приплыв в Квинак еще поросятами, они были размещены в полуразвалившемся льдохранилище между причалом и бухтой. Как и льдохранилище, они изначально принадлежали Пророку Полу Петерсену. «Бекон из рыбьих отходов! Золото из отбросов! Я предсказываю, что меньше, чем через год, все будут есть морскую свинину Петерсена».

И как и большинство знаменитых пророчеств Петерсена, это предсказание сбылось, правда, не совсем так, как он предполагал. Например, рухнувший проект со льдохранилищем был основан на его пророческом предвидении увеличения потребности во льде в летний период: он не сомневался, что Квинаку предстоит стать рыболовным курортом с международной славой. И не ошибся. По мере снижения уловов в Кетчикане, Джуно и Кордове, в Квинаке начало появляться все больше моторных лодок. Таким образом дела у Пола пошли успешно, и ему удалось собрать деньги на строительство. В законченном виде здание представляло из себя серый куб без окон высотой в девяносто футов, сложенный из блоков пемзобетона, залитых пенопластом для изоляции льда, который Пол собирался пригонять с глетчера. «Единственное каменное здание на сотню миль в округе!» — хвастался он перед инвесторами, постукивая по стене щипцами для льда. «Простоит сто лет».

А через неделю в Квинаке пришвартовался норвежский плавучий холодильный завод, и Великий Северный Ледяной Банк обанкротился меньше, чем за три месяца. Потом норвежцы продали свое судно «Морскому Ворону» и отбыли в Инсбрук.

Подобный поворот событий мог бы выбить из колеи пророка-неудачника, который обладал талантом верно определять победителей, но ошибался в номерах забегов.

Но Пол был не из таких. Он был оптимистом. Он по-прежнему оставался владельцем огромного серого строения, которое, как сейф, ожидало вложений, например… ну, конечно же! Банк свиней! Вот это гарантировало надежность — производство свинины! Пол разводил свиней в Коннектикуте и знал, что дело это выгодное и не обременительное. И в нем был свой смысл. Зачем привозить мороженое мясо из Сиэтла, когда его можно выращивать прямо здесь, на побережье, на тех отбросах, которые тоннами выбрасывались на свалку? Это был идеальный способ возместить инвесторам потери и обеспечить им надежное будущее.

Снова с трудом были собраны деньги, и к пирсу шумно причалила баржа с поросятами. Они спустились по настилу к льдохранилищу и тут же устремились к деревянным корытцам, приготовленным Полом. Запах рыбьих потрохов притягивал их, как железо к магниту. Их визг, хрюканье и чавканье доносились даже до «Горшка» Крабба, куда Пол удалился, чтобы выпить по рюмочке со своими деловыми партнерами.

— За морскую свинину Петерсена! Чтобы ее ели повсюду!

В ту ночь все участники предприятия спали спокойным крепким сном. Но на рассвете что-то разбудило их — какой-то нарастающий звук, словно огромное темное жерло залива всасывало в себя воздух. В ту ночь, словно в чудовищном чреве, исчезли лодки, буйки, причалы, сваи и даже само море. Потом чрево наполнилось и начало изрыгать все обратно. Это было цунами 1994 года, пронесшееся день в день ровно через тридцать лет после последнего моретрясения. Приливная волна, как разъяренная волчица, пронеслась по заливу со скоростью девяносто миль в час и всей своей мощью обрушилась на поросячье жилище, которое рухнуло, несмотря на всю свою основательность, а уцелевшие поросята разбежались кто куда. Пророк Пол поспешил исчезнуть.

Поросята бежали до тех пор, пока не добрались до городской свалки. И тогда молодой кабанчик с мормонскими замашками по кличке Прайгрем провозгласил: «Здесь!», и свиньи остановились. Вековые кучи дымящегося мусора обеспечивали и укрытие, и пропитание. И те, кому удалось пережить несколько последующих зим, не став добычей гадких медведей, составили крепкое ядро свинячьего стада Лупов. Омар Луп натолкнулся на свиней, когда рылся в отбросах. Для окружающих он был профессиональным боулером, но деньги добывал, роясь в мусоре. Он разъезжал на своем стареньком «шевроле» с грузовой платформой взад-вперед по побережью, гоняя шары по ночам и исследуя свалки в дневное время суток в поисках того, что можно дешево купить, а продать чуть подороже. В основном это были сети. Многие рыбаки предпочитали выбрасывать почти новые сети, не утруждая себя их починкой и просушкой. Луп наслаждался жизнью, дегустируя боулинги и свалки мелких городишек, как бродяга дегустирует разные бары и пляжи, и при этом зарабатывал достаточно, чтобы ежемесячно отправлять необходимую сумму на прокорм своей старухи и детворы, дабы они ему не досаждали. Ему нравилась такая свободная и независимая жизнь, и он не собирался от нее отказываться. Однако в то утро, когда Омар свернул к величественно дымившейся квинакской свалке и увидел одичавших свиней, рывшихся в горящем хламе и заглатывавших лососевые головы вместе с пластиковыми молочными бутылками и памперсами, — обгоревших доисторических тварей, чья шкура напоминала рыцарские доспехи, а щетина торчала, как восьмипенсовые гвозди — решимость его была поколеблена.

Наведя справки, он выяснил, что стадо превратилось в подобие охраняемого вида. О нем даже писали в «Истинном либерале». Город гордился своими свиньями. Они стали символом тех, кому удалось пережить цунами девяносто четвертого года, уже не говоря обо всех последующих студеных медвежьих и комариных годах. Спасая собственные шкуры, они зарывались прямо в тлеющие угли.

«Но они должны же кому-то принадлежать», — продолжал настаивать Омар. Кто-то вспомнил, что привез их в Квинак старина Пол Петерсен, но Пол исчез. Он растворился после цунами, как и остатки льда в его льдохранилище. Последнее, что о нем слышали, — что он находился в Анкоридже в доме для невропатов.

Омар Луп сел в свой грузовик и обнаружил Пророка Пола неподалеку от Виллоуза, где тот обслуживал ряд мотелей, в которых жили подсобники нефтепровода. Из всех возможных рабочих эти подсобники были самым грязным племенем, ежедневно устраивавшим свою собственную свалку из пивных банок, не говоря о прочем мусоре. На этот раз жертвой авантюры стал сам Пол. Хороший грузовик за три штуки баксов — вот в чем он нуждался для ведения своего дела. Обменять на него блокгауз, от которого осталось три стены, представлялось ему выгодной сделкой. Пол согласился — две пятьсот, и он отдает этих неблагодарных свиней, где бы они ни были. Он и думать о них забыл.