Аманжол - Николай Ютанов

- Так это же Клякса, - сказал военный, - делов-то.

- Клякса, а солярку любит, - сказал Толя.

Лика засмеялась:

- Ну, от нашего торта она, думаю, не откажется.

Толя взглянул на Лику и сказал:

- Колокольчик зазвучал, переливом трогая...

Лика хитро посмотрела на него.

Клякса перевалилась через край ведра, плюхнулась на пол и, мягко шлепая ложноножками, потекла в столовую.

- Давай-давай, красавица, - сказал Толик-дизелист, подгребая ее кирзовым сапогом. - Вы уж ей тогда и чаю налейте.

- Клякса, борщ будешь? - спросила Ирка из кухни.

- Будет, - сказал Герман. - Славный ты человек, Ирка. - Он двинулся в кухню. - Давай мы с тобой омлет заделаем. По-нашенски.

- Давай-давай, Герман, - сказала Ирка, - вот - плита, вон - сковородка.

- Экая ты неловкая, - сказал из столовой Пулеметчик, - ну, сейчас подсажу. Ложку крепче держи... и хлебай, хлебай.

- Черт тебя задери, - шипел Толик-дизелист, заливая солярку в печь, фильтр засорился - вонь будет.

- Как нету венчика?! - шумел на кухне Герман.

- Слушайте, комета такой бублик выпустила, - втолковывал Клем то ли Пулеметчику, то ли Кляксе. - И - нет гидроксила!

Лика стояла в коридоре, прижав руки к груди. Она повернулась к Толе. Зеленые глаза потемнели. Губы вздрагивали.

- Чудо, - сказала она, - просто чудо. Такого не бывает! Не может быть.

Она обхватила Толю за шею и уткнулась лицом в свитер. Толя неловко повернулся и осторожно обнял ее за плечи. Лика подняла лицо и, приставив пальцы к бровям, сказала:

- Вот тут болит. Говорят, здесь у людей слезные железы.

- Что? - сказал Толя.

Лика промолчала. Толя почувствовал, как свитер на груди нагрелся от ее дыхания.

- Не хулиганьте, молодой человек, - пробубнила она, - отпустите меня, в конце концов.

Толя сунул руки в карманы.

- Герман! Хочу омлет! - капризно закричала Лика.

- Несу, мой генерал, - сказал Герман, выталкивая из кухонной двери сковороду со шкворчащим омлетом. - Съедите сразу? Или успеем донести до стола?

- Донести, - томно сказала Лика, закатывая глаза. - Ты - ее, - она показала Герману на сковородку. - А ты - меня...

Толя улыбнулся, протер пальцем усы и, ухнув, взвалил Лику на плечо.

- Толя, это неприлично, - заорала Лика.

- Зато чертовски удобно, - сказал Толя, выгружая ее на стул под елкой.

Ирка разрубила омлет, все загремели ложками, пошучивая в Толин адрес. Только Клякса устало растеклась по стулу, свесив прозрачные ложноножки вниз. С одной из них закапали фиолетовые чернила, источая карамельный запах.

- А Кляксы - это кто? - тихо спросила Ирка у Германа.

- Да парни как парни, - сказал тот. - В пехоту не годятся: ленивы, нерасторопны, неряшливы. Животные там всякие заводятся сразу. Запахи. А вот в электронике - смыслят. И бой рассчитать, групповой ракетный удар подготовить. Тут они незаменимы.

Лика нахмурилась. Она отодвинула недоеденный омлет и закурила.

- Потом, пишут хорошо, - сказал Герман, вытирая руки носовым платком, стихи там, романы. Играют неплохо на этом, как его...

- Терменвоксе, - сказала Лика. Голос ее звучал очень недружелюбно.

- Ну да, - сказал Герман. - И уж кто-кто, а Кляксы знают, что почем. Прохиндеистые, к деньгам жадные. Умеют пристроиться на непыльную денежную работенку: писать, рисовать, седалищную ложноножку развивать на научном стуле. Друг за друга горой - соорганизовались... - Он развеселился. - Я такой анекдот знаю! Приходит муж домой, а жена - вся фиолетовая...

- Ирка, - сказала Лика, - ты что, ему выпить дала?

- Не-а, - сказала Ирка. Она испуганно посмотрела на Лику.

- Я дал, - сказал из угла Толик-дизелист, язык у него за что-то слегка цеплялся. - Мы лежневский прибор разобрали. У него там в трубке всегда спирт натекает.

- Кретин, - сказала Лика. От злости у нее покраснели белки глаз. - Оба кретины. Заткнись, Герман!

- С чего бы это? - Военный откинулся на стуле, выпятив живот, туго вбитый в зеленую корзину брюк. - Чтобы этот трепанг не расстраивался? Чтобы его мозги не гнили от переживаний?

- Замолчи, - тихо сказала Лика.

Герман выкатил нижнюю губу:

- Ага. Жалеешь ее. Мне всегда казалось, что какое-то яблочко на твоем родословном древе пахнет карамелью.

Лика с остервенением бросила в него пустую кружку. Кружка ударилась в стену и с грохотом проскакала по полу.

- Вы что, ребята? - сказал Толя, вставая.

- Да ничего, - сказал Пулеметчик.

Он выбрался из-за стола, подошел к Герману и залепил ему оплеуху. Стул жалко крякнул, и военный развалился на полу.

- Ты что делаешь! - Лика вцепилась в рукав Пулеметчика. - Уйди, падаль!

Пулеметчик молча начал отрывать ее руки от куртки.

- Правильно, Ликуша, - сказал Герман, поднимаясь. - Знай свою конуру. У меня подстилка всегда теплее будет. - Он подошел и врезал Лике по щеке. Лика упала на Ирку.

- Сволочь, - сказал Герман Пулеметчику.

Тот деловито отщелкнул предохранитель.

- Кто сволочь? - деловито спросил он. - Не ты ли, бурдюк, и есть та самая сволочь? А? Ведь это ты, Герман, - сволочь! Ты трясешь военным пугалом и имеешь с этого большие деньги. Не так ли? Так кто сволочь? Очередь прошелестела по стене, зацепив елку. Вниз посыпались украшавшие ее пробки от "пепси-колы". Из дыр в стене потянуло холодом.

- Да ты что! - Ирка запоздало пригнула голову к столу.

Герман с каменным лицом принялся застегивать пуговицы на кителе.

- Сам хорош, - сказала Лика, закрывая ладонью синяк. - Ты-то, Пулеметчик, на тот свет больше, чем Герман, народу отправил.

Пулеметчик засмеялся:

- Молчи, пододеяльное сокровище. У меня есть цель. Достаточно светлая: выскоблить жизнь от такого смрада, как ты и этот пузырь во френче.

- Пододеяльное... - спокойно сказала Лика. - Но это же мне плохо. Только мне. Понял? А ты? Вспомни "Эребус-6". Летающий остров. Там вы со светлой идеей на пару сколько народу перестреляли? Как ты там делал, к трапу - и в затылок?

Пулеметчик замахнулся, Лика отпрыгнула, но не устояла и ударилась спиной о край стола. Пулеметчик подскочил к упавшей Лике, занес ногу.

- Стой! - заорал Клем. - Она же женщина!

- Назад! - сказал Пулеметчик, проводя стволом автомата вокруг.

Клем сел. Дизелист, похоже, совсем протрезвел. Толя затосковал. Ноги размякли и дрожали.

- Смрад, - сказал Пулеметчик. - Такие вот германы уперлись и не отменили высшую для 62-го, а я виноват?

- Да пошел ты, - сказала Ирка. Она приподняла Лику за плечи.

- Кажется, кровь пошла, - жалобно сказала Лика. - Ирка, ну почему они такие кретины? Почему нельзя, чтобы хоть сегодня все было хорошо?

- Не знаю, - сказала Ирка, - озверевшие все какие-то.

- Да-да, - сказал Герман, - все злые, только Кляксы добрые.

- Молчать! - Пулеметчик грохнул автоматом по столу. - Кляксы отличные парни. Боевики!