Забава - Михаил Бабкин

Город резко и бесповоротно менял свой облик. Двинулся с места тракторный Театр и, стуча дверями, поехал в сторону реки, омывающей Город; стоявшая напротив Театра помпезная статуя богини победы радостно сорвалась со своего постамента и вьюном теперь вилась вокруг дракона; в разных частях Города возникали хрустальные башни и готические дворцы; появились новые драконы, воздух кишел эльфами и ведьмами; черные мальтийские всадники скакали по центральной, поросшей садом улице; носатый ифрит в голубых шароварах попытался оседлать Василия Ивановича, но был насмерть сражен его огненным плевком. Случайно попавший под демонический луч вертолет с камуфляжной окраской рассыпался на десяток военных алладинчиков с кривыми ятаганами наголо, все на скоростных летающих ковриках.

Театр уже перегородил реку и та бурно стекала через него водопадом, заливая набережную и выбрасывая из себя перепуганных наяд и русалок; в высокую стену Театра, возвышаясь над ним, гневно колотил трезубцем громадный водяной старик с казацким чубом и синей фуражкой на пенной голове.

– Я не виноват, – безостановочно, как заевшая пластинка, истошно визжал из-под облаков дракон-грузчик, но в невероятном шуме его уже никто не слышал.

В обгорелой квартире черная слизь постепенно собралась в комок и трансформировалась в пижона с тросточкой. Лысый мужичок подошел к пролому в стене и, теребя бородку, с любопытством наблюдал за всем этим бедламом.

– Я же говорил, что будет весело, – буркнул пижон, посмотрел на часы. – Пора, однако. Да, сырая реальность, сырая. Так, а кто же ее сотворил? – мужичок достал из заднего брючного кармана потертую записную книжку, полистал странички. – Ага. Ну! Этот наделает, да-да… Ладно, заскочу к нему по пути, пусть заглянет сюда, разберется. Не то они тут точно поубивают сами себя со страха, – и исчез.

Город слегка трусило – это просыпались в недрах земли стоголовые гекатонхейеры. Но землетрясение никого уже не волновало. Потому что и драконы, и ожившие статуи, и полубоги Олимпа, и однорогие циклопы – все стояли и смотрели в небо.

Предзакатное треугольное солнце бесстрастно заливало этот новый мир своими лучами: красными, оранжевыми, желтыми, зелеными, голубыми, синими, фиолетовыми.

Каждыми по очереди.