Мания величия - Альберт Байкалов

– Сука! – взревел парень, у которого был пистолет, и шагнул к Матвею.

Однако в следующий момент он замер и оглянулся на корчившегося на асфальте водителя:

– Юрасов, вставай!

– Туркмен, прыгай за руль! – завопил из-за машины поднявшийся на ноги бандит.

Парень, которого назвали Туркменом, направил пистолет Матвею в лицо:

– Ключи!

Матвей не собирался геройствовать. Не было причин. Зато у бандита было явное преимущество.

– Лови! – Матвей подкинул брелок с таким расчетом, чтобы парень его точно поймал. Любая накладка, и у негодяя сдадут нервы. Тогда все может закончиться стрельбой.

В это время спасенный мужчина умудрился наконец встать. Однако, вместо того чтобы спасаться бегством, он едва не усугубил ситуацию, бросившись к супруге. Матвей успел поймать его за отворот куртки. Мужчина со всего размаху шлепнулся на задницу.

Его жена в это время, перебирая руками по голосившему сигнализацией «Ситроену» и широко расставляя ноги, шла навстречу.

Между тем Туркмен стал пятиться задом. Поравнявшись с распахнутой дверцей водителя, он ловко приподнял на животе куртку, сунул пистолет за пояс и бросился к Юрасову. Матвей в это время наклонился к продолжавшему сидеть мужчине, взял его двумя руками под мышки и в очередной раз поставил на ноги. В это время женщина как раз оттолкнулась от «Ситроена» и шагнула в его объятия. Матвей в очередной раз придержал его за спину:

– Не хватало, чтобы вы теперь вдвоем рухнули.

Сзади послышался топот ног нескольких человек. Стало ясно, это бежала либо охрана магазина, либо полиция.

Тем временем парни на джипе как-то враз забыли про виновника не только своих бед. Они обступили продолжающего стонать Юрасова, подхватили на руки и загрузили в машину. Матвей не успел глазом моргнуть, как машина сорвалась с места, подняв серебристо-лунную взвесь изморози.

Сидевшая за столом просторной приемной секретарша оторвала взгляд от глянцевой страницы журнала и холодно посмотрела на переминавшегося у дивана высокого нескладного мужчину. Посетитель был одет в черный в полоску костюм, мешковато смотревшийся на его сухощавой фигуре. Было заметно, он неуютно чувствует себя в нем. То и дело перекладывая коричневую папку из одной руки в другую, мужчина в который раз поправлял узел малинового галстука, словно он его душил. Вот тронул слегка заостренный нос, будто проверяя, на месте ли он, провел по остаткам непослушных волос над ушами ладонью, посмотрел на часы, нервно передернул плечами и что-то беззвучно прошептал. Тут же спохватился, по-видимому, вспомнив, что на него смотрят, и воровато глянул на девушку. Так ведут себя увлеченные и очень занятые люди, их до определенной поры не особо заботит собственная внешность. Своего рода творческая неряшливость среди них в моде. Однажды, неожиданно поступившись принципами и оказавшись в некомфортной для себя среде, они, как правило, начинают чувствовать себя неуверенно и теряются.

Секретарша в приемной заместителя министра промышленности работала недавно, но и этого небольшого опыта хватало, чтобы понять, мужчина волнуется, хотя здесь не первый раз. По долгу службы девушка знала: этот невзрачный, с остатками русых волос на висках очкарик – генеральный конструктор Ерохин Борис Васильевич, под чьим руководством с середины девяностых годов ведутся малоперспективные работы над одним из российских самолетов.

Ерохин ни в какое сравнение не входил с респектабельными мужчинами, которые оставили приемную час назад. Что и говорить, представители американской авиационной корпорации умели создать о себе впечатление. И вообще, чего он ходит? Этот человек вызывал у шефа, а значит, и у нее, неприязнь. Димочка, мягко говоря, терпел всю эту российскую шелуху, паразитирующую на государственном бюджете. Дают для поддержания штанов, радуйтесь! Сидите дальше, ждите пенсии. Так нет, все ходят, канючат, пытаются что-то доказать, рассыпаясь в любви к родине… Не дают людям работать, как будто свет клином сошелся на их «тушках» и «аннушках»… От этого все еще летающего хлама давно нафталином попахивает. Тут еще этот Ерохин, который считает свой металлолом вершиной человеческого гения…

Борис Васильевич Ерохин чувствовал неприязнь, исходящую от молоденькой и холеной секретарши, но он и представить себе не мог, какие мысли возникли в ее красивой головке при его появлении. Сегодня он третий раз за год на приеме у заместителя министра и все с одним и тем же вопросом недостаточного финансирования проекта. Можно назвать все происходящее в последние годы с его детищем одним словом – издевательство. Его и программу лишь подкармливают, давая дотянуть до естественной кончины, вместе с которой уйдет и идея. А она, кстати сказать, оригинальная и виделась Ерохину не иначе как спасением всего отечественного авиапрома, умело загнанного в тупик недобросовестным руководством, считавшим российские проекты лишь угрозой своему благополучию.

От размышления отвлек бодрый голос из динамика селектора:

– Галочка, Бориса Васильевича пригласи, пожалуйста.

Секретарша многозначительно посмотрела на Ерохина.

– Иду! – Ерохин устремился к дверям.

Секретарша не соизволила подняться, чтобы открыть перед ним двери, как она это делает перед важными людьми.

– Здравствуйте, Дмитрий Витальевич! – Шагнув через порог, Ерохин поприветствовал Монурова в легком полупоклоне, ловя себя на мысли, что в очередной раз оба будут говорить одно, а думать другое.

– Проходи, садись. – Монуров скучным взглядом показал на стул за столом для совещаний. – С чем опять пожаловал?

– Недофинансирование в четвертом квартале, – торопливо раскрывая папку, сказал Ерохин и вынул график платежей. – Уже пятьдесят два процента…

– Ты думаешь, я не знаю? – расстроенным голосом спросил Монуров.

– Я так не думаю, – ловя себя на мысли, что не с того начал разговор, покачал головой Ерохин.

– Зачем тогда пришли? – Монуров, не мигая, уставился на Ерохина.

– За тем и пришел, – конструктор удивленно пожал плечами, – деньги нужны.

– Вам заработную плату вовремя платят? – неожиданно спросил Монуров, чем ввел Ерохина в замешательство.

– Вовремя, – не понимая, к чему он клонит, кивнул конструктор.

– Ну, так чего вам еще надо? – удивился Монуров.

– Мы не можем опытный образец завершить! – едва не плача, простонал Ерохин.

Монуров отодвинул от себя стандартный лист с компьютерным текстом и уставился на Ерохина.

Конструктор втянул голову в плечи:

– Мой Д-1 полностью отечественный самолет. В случае завершения проекта – это тысячи рабочих мест в России. А ваш «Сарсар Эйч» на семьдесят процентов иностранный. Почему вы так хотите кормить чужих рабочих и лишить работы своих?

– Потому что наши больше пьют, чем едят, – ухмыльнулся Монуров. – Да и качество того, что вы предлагаете, оставляет желать лучшего…

– Откуда вы знаете? – взорвался Ерохин. – Ведь мы не довели проект даже до летных испытаний!

– Мне достаточно мнения экспертно-аналитической группы, созданной при министерстве, – отрезал Монуров. – Или вы не доверяете ей?

– Как ей можно доверять, если там нет ни одного заслуживающего уважения специалиста? – с горечью в голосе спросил Ерохин.

– Я так не считаю.

– Ваши решения несут угрозу национальной безопасности, – рискуя быть выставленным за дверь, зашел с другой стороны Ерохин.

– А я думал, наоборот. – Давая понять, что сильно занят, Монуров посмотрел на часы.

– Зависимость в средствах связи и навигации от Запада во время войны в Персидском заливе привела режим Саддама Хусейна к тому, что в первый же день войны французские военные вывели из строя все самолеты, которые поставлялись ими в Ирак.

– Все, разговор окончен. – Министр решительно встал. – До свидания!

«Не нужен им чисто отечественный самолет, не так поймут заокеанские партнеры, – с горечью думал Ерохин, сворачивая с шоссе во двор своего дома. – Это грозит большими проблемами. Как увлеченно лоббировали приспешники Монурова установку на «Сарсарах» доработанных двигателей «Мигража»! С каким энтузиазмом спорили, доказывали, бросались в полемику! Были задействованы максимально возможные средства – газеты, радио, телевидение… Да, пусть мощность меньше, чем у наших, расход топлива на килограмм веса и габариты больше, и обслуживание только во Франции… Зато наверняка потяжелел их карман! Куда страна катится? Откаты, коррупция… И чтобы на государственном уровне такое творилось… Ужас, нет, катастрофа!»

Ерохин остановил машину напротив подъезда, заглушил двигатель и толкнул дверцу, которая ударилась обо что-то мягкое. Он посмотрел в окно и, к своему удивлению, обнаружил рядом с машиной двух коренастых мужчин. Один из них, в кепке с опущенными клапанами, как раз и выставил руку, не давая дверце открыться шире. Вся накопившаяся за день усталость, весь негатив, который Борис Васильевич впитал в себя в приемной заместителя министра, а потом и в его кабинете, вдруг как-то разом нашли выход довольно экстравагантным способом. Он с силой рванул дверцу на себя и снова двинул ею незнакомца, который, впрочем, как и в первый раз, выставил ладонь.