Семья Тибо (Том 1) - Роже Гар

Более сложно борьба бунтарского начала и начала подчинения обнаруживается в двух женских характерах романа, которые сопутствуют двум его основным героям, братьям Тибо. Судьба Женни, юной подруги Жака, как бы дополняет его мучительную, но целеустремленную жизнь. Образ красивой Рашели несет в себе ту же глубокую двойственность, что и сложный характер Антуана.

Рашель по-своему - бунтарь. Если у Жиз в крови порабощение, то в крови Рашели - неукротимый дух независимости. Недаром ее дерзкое лицо в шлеме рыжих волос напоминает пламенную "Марсельезу на баррикадах". Антуана-творца она покоряет смелостью, вольностью. Больше всего на свете она ценит независимость. Она думает, что "выломалась" из прочной системы буржуазных оков, ей все нипочем. Страсть, связывающая ее и Антуана, может показаться аморальной, но для Мартен дю Гара это не так. Их любовь возникает в момент высшего творческого подъема для Антуана, и именно внутренняя сила его покоряет Рашель. Это страсть двух одаренных и ярких людей, которых сближает присущая им обоим сила жизни, и тем самым их страсть оправданна для Мартен дю Гара. Но это лишь одна сторона сложно задуманного характера Рашели. Если для Антуана "независимость" его буржуазного успеха имеет оборотной стороной постепенный распад характера, то и "независимость" Рашели в конечном счете оказывается мнимой. Ведь она сводится к удовлетворению любых ее желаний. И это приводит Рашель к дешевому авантюризму, к той пошлой стороне ее жизни, которая губит любовь ее и Антуана и увлекает ее вниз, к бессмысленной гибели. Гордая Рашель в конечном счете тоже оказывается рабыней, рабыней того уклада жизни, от которого она не смогла оторваться.

А судьба Женни де Фонтанен как бы вторит Жаку. Подобно Жаку, Женни существо с потребностью в большой жизни и страсти. Подобно Жаку, она не знает полумер, сделок с совестью, и Жак верно угадывает в этой суровой девочке родственную себе натуру. Но пуританское воспитание наложило на нее неизгладимую печать. Все бунтарское изуродовано в ней, загнано внутрь. Все в ней скованно и угловато. Дикая застенчивость, словно корка льда, отделяет ее поступки от ее подлинных чувств. В Женни - предельная дисгармония характера, который не может проявиться во всей свободе и полноте, пока любовь к Жаку, сливающая Женни с его открытым и сильным бунтарством, не освобождает ее от этой ледяной оболочки. Только тогда она превращается в ту спокойную женщину, в тот цельный характер, который с изумлением и симпатией наблюдает Антуан в "Эпилоге".

Как уже сказано, в центре романа - судьба братьев Тибо. Очень сложный, глубокий и совершенно новаторский образ создал Роже Мартен дю Гар в Антуане Тибо. Образ, который, может быть, только в "Эпилоге" приобрел полную ясность для самого писателя. Образ весьма современный - как бы предтеча современных западных молодых технократов, "профессионалов", людей, с каждым десятилетием играющих все большую роль в обществе. В Антуане сложно переплелись жажда продвижения, готовность ради успеха примириться с буржуазной системой, торжество специалиста над гражданином и вместе с тем яркая, сильная одаренность, всепобеждающий дух творчества, талант ученого и врача. Судьбу Антуана нельзя свести к простой мысли, что карьеризм губит личность. Он терпит внутреннее крушение там, где в нем побеждает жажда внешнего успеха. И побеждает там, где он ученый и творец. Вот почему в "Эпилоге" мы видим одновременно и банкротство буржуазного индивидуалиста, и победу ученого, и пробуждение гражданина. И сегодня прозрение Антуана воспринимается нами как очень современная ситуация.

В характере Антуана Мартен дю Гар снимает неразрешимое противоречие действия и созерцания, столь типичное для европейской литературы после Флобера. Он решительно отвергает традиционное положение, когда герой мог либо действовать (опустошая свою душу подлостью), либо созерцать (опустошая ее бездействием). Антуан спасает свою душу именно тогда, когда действует. В одном из самых блестящих эпизодов романа - эпизоде операции - Мартен дю Гар показал талант в работе. Антуан оперирует в каком-то озарении творчества Он переживает странный подъем, когда все силы направлены к одной цели. Все, что в нем таилось - знания, воля, энергия, - все сразу проявляется в действии. Мартен дю Гар доказал, что о работе врача можно писать захватывающе, что именно в творчестве во всем блеске раскрывается человек. Этим намечалась совсем новая линия в литературе XX века. Если к 20-м годам люди творческого труда, ученые, инженеры, врачи - еще редкие образы в романах, то позднее они широко входят в литературу, особенно в литературы социалистических стран.

Война, разбив честолюбивые и тщеславные надежды Антуана, глубоко изменяет его сознание. Вернее, высвобождает его лучшее "я". И в "Эпилоге" Антуан приходит к решительной переоценке ценностей. Рушится его высокомерная уверенность специалиста, что он вне и выше политики. С бесстрашием ученого он переоценивает свою прежнюю философию эгоизма, ту мораль "человека действия", согласно которой "хорошо все, что помогает мне утверждать себя". Но грань, разделяющая то, что хорошо для человека как личности, и то, что полезно для его продвижения, часто неуловима для него самого. Антуан вспоминает в "Эпилоге", чем стала для него слава модного врача, как овладевала им жажда легкой жизни, как легко доставшееся богатство, казалось, обеспечивало ему размах работы, а на самом деле развратило его. Он уже начинал думать, что не обязательно быть талантом, если можешь казаться им. И, умирая, Антуан вынужден признать жизненную правоту, внутреннюю последовательность и цельность бунтаря Жака.

В отличие от Антуана Тибо Жак - характер гораздо менее сложный, скорее однолинейный, но покоряющий своей цельностью. Непрерывным горением, волей к действию, страстностью, революционным бунтарством он, пожалуй, напоминает итальянские характеры Стендаля. Всю свою недолгую жизнь он упрямо бросает свое "нет" в лицо поработителям, сначала Отцу, потом властителям Европы, пославшим на убой миллионы людей. Жизнь Жака - это жизнь без оглядки, без сделок с совестью, единый, стремительный взлет к героическому подвигу и гибели. Антуан прав, восхищаясь тем, что каждое действие Жака было выражением его подлинного существа. Характер Жака задан с самого начала. Он не ищет путей к бунту, он бунтарь с детских лет. Прямота, почти фанатизм определяют его отношение к людям. Такова его ненависть к Отцу, выливающаяся в коротком приговоре: "Величественная карикатура", - в то время как Антуан не без волнения находит в умирающем Отце черты человека. Такова любовь Жака к Женни, высокая, чистая, а главное, "абсолютная", "только им переживаемая" страсть. Таков его разрыв с Отцом и со всей буржуазной Францией, разрыв безоговорочный и полный. Таково его бескорыстие, заставляющее его в первые дни войны, отказываясь от наследства, отдать его социалистической партии. И потому только в Женеве, в среде революционной эмиграции, среди людей столь же бескорыстных, как он сам, Жак находит свой настоящий дом. Поистине в романе он - образ "перехода", перехода от старого умирающего мира к миру новому.

Когда в 1929 году были опубликованы шесть первых книг "Семьи Тибо", читатели восприняли их как воссоздание уже ушедшего в прошлое "начала века". Ибо четыре года войны стали рубежом, резко отделившим довоенную Францию от начинающегося нового периода истории. В те годы, когда правое крыло литературы развивалось под знаком формалистических исканий, королем прозы провозглашался Пруст, а модными философами - Фрейд и Бергсон, "Семья Тибо" многим казалась явлением другого времени, а ее крепкий реализм - явлением почти уникальным. Быть может, наиболее близки к ней (при всех различиях) были первые тома "Очарованной души" Ромена Роллана. Как и Роллан, Мартен дю Гар, может быть, бессознательно увидел в прошлом "конец одного мира". Ибо уже возник новый, социалистический мир, и в его свете старый более отчетливо предстал как умирающий и античеловечный. Но когда в 1929 году вышла из печати шестая часть цикла - "Смерть Отца", люди психологически уже начинали жить в предчувствии новой мировой войны. Симптомом этого были многочисленные книги о первой мировой войне, написанные через десятилетие ее участниками. Ремарк, Олдингтон, Хемингуэй, Дос-Пассос - лишь наиболее известные имена. Хотя и с позиций пацифизма, их книги разоблачали безумие и преступления империалистической бойни. Но ни одна из них не ставила своей задачей глубоко исследовать те силы, которые порождают и развязывают войну, как это сделал позднее Мартен дю Гар.

На рубеже 20-х и 30-х годов в работе Мартен дю Гара над "Семьей Тибо" произошел решающий перелом, изменился весь дальнейший план романа. Но любопытно, что, рассказывая об этом в "Воспоминаниях", писатель сам не осознавал тех глубоких причин, которые, нарушив первоначальный план, привели к созданию трех книг "Лета 1914 года" и "Эпилога". Он упоминает о случайных обстоятельствах: автомобильной катастрофе в начале 1931 года и вынужденной длительной передышке в работе. Ранний план за "Смертью Отца" предполагал еще пятнадцать томов, и Мартен дю Гар уже заканчивал первый из них - "Отплытие". Но 1931-1933 годы, когда создавался план "Лета 1914 года", и 1933-1936 годы, когда Мартен дю Гар писал этот роман, были ознаменованы бурным нарастанием мировых событий. Экономический кризис, когда, казалось, зашатались и самые устои буржуазного строя; приход к власти фашизма в Италии, а в 1933 году в Германии, угрожающе приблизивший войну; антивоенный конгресс в Амстердаме 1932 года - вся мировая обстановка породила резкие сдвиги в сознании западной интеллигенции. И это властно раздвинуло прежние рамки романа. Политика, история не только предстали как яркий фон, но и определили судьбы героев, дали всему циклу широкую перспективу. Более сильно зазвучал мотив смены двух миров, более открыто проступила устремленность в будущее, особенно явная в трагическом "Эпилоге". "Лето 1914 года" (1936) появилось, когда уже шла борьба Испанской Республики против фашизма - прелюдия к надвигавшейся второй мировой войне, и роман получил широкий отзвук во Франции и в других странах. В 1937 году Мартен дю Гару была присуждена Нобелевская премия. "Эпилог" был опубликован только в начале 1940 года. Началась вторая мировой война, и молодые французы читали его уже после разгрома Франции весной 1940 года.