Парадиз II - Роберт Шекли

Войдя внутрь, они оказались в абсолютной темноте. Говард направил луч фонаря на Флеминга. В желтом свете лицо молодого человека, лишенное тени, походило на стилизованную примитивную маску. Говард зажмурился, немного испуганный увиденным. В самом деле, в этот момент лицо Флеминга казалось утратившим всякую индивидуальность.

— Воздух пригоден для дыхания, — сказал Флеминг, и его лицо снова обрело человеческое выражение.

Говард откинул шлем и посветил фонарем вверх. Масса переборок и перекрытий, нависших над головой, давила на него. Он порылся в кармане, выискал там редиску и сунул ее в рот для поднятия духа.

Они двинулись вперед.

Около получаса они шли по узкому извилистому коридору, прорезывая мрак перед собой лучами фонарей. Металлический пол, поначалу показавшийся таким прочным, принялся поскрипывать и потрескивать от какого-то неизвестного напряжения, действуя Говарду на нервы. На Флеминга все это, похоже, не производило впечатления.

— Это, должно быть, станция обстрела, — заметил он через некоторое время.

— Представляю себе.

— Теперь это только тонны металла. Придется, видимо, продать все на металлолом, если не удастся восстановить какую-то часть механизмов.

— Стоимость бросового металла… — начал Говард, но в этот момент под ногами Флеминга раскрылся пол, и он исчез так быстро, что не успел даже вскрикнуть. С металлическим клацаньем секция пола вернулась на свое место.

Говард отшатнулся, словно от сильного удара. Его фонарь на долю секунды ярко вспыхнул, затем свет ослаб. Он стоял, оцепенев, с поднятыми руками и заторможенным сознанием.

Шоковая волна медленно схлынула, оставив тяжелую головную боль и толчки крови в висках. «…не очень высока на сегодняшнем рынке», — дурацким образом произнес он, заканчивая фразу и желая, чтобы все оставалось по-прежнему.

Он приблизился к месту падения и позвал:

— Флеминг?

Никакого ответа. Дрожь пробежала по его телу. Наклонясь к полированному полу, он заорал изо всех сил:

— Флеминг!

Он выпрямился, резко встряхнул головой, сделал глубокий вдох, развернулся и рысью двинул к выходу. Он не позволял себе раздумывать.

Но выход оказался закрытым. Края шлюзового люка, спаянные с краями переборки, были еще теплыми. Говард внимательно их изучил. Прикоснулся к металлу, похлопал по крышке люка, несколько раз пнул. Затем ощутил на себе давление окружающего мрака. Он резко повернулся, по его лицу стекал пот.

— Кто там? — заорал он в коридор. — Флеминг! Вы меня слышите?

Он не получил никакого ответа.

— Кто это сделал? — кричал он. — Зачем вы зажигали огни? Что сотворили с Флемингом? — Мгновение он вслушивался в темноту, затем продолжил с рыданиями в голосе. — Распаяйте выход! Я уберусь отсюда и никому ничего не скажу!

Направив фонарь в коридор, Говард принялся ждать, задаваясь вопросом, что там скрывается во мраке. Наконец он не выдержал и закричал:

— Почему вы не открываете люк и под моими ногами?

Переводя дыхание, он привалился спиной к перегородке.

Никакой люк не открылся. Может, он уже не откроется, подумал он. На время эта мысль придала ему смелости. Твердым голосом он сказал себе, что, конечно же, есть и другой выход. Он двинулся по коридору.

Час спустя Говард все еще шел, светя перед собой фонарем, за его спиной тьма смыкалась. Теперь он уже владел собой, и головная боль была не столь мучительной. Он снова обрел рассудок.

Включение огней могло быть запрограммировано. Возможно, и люк в полу сработал автоматически. Что касается входного отверстия, то оно заделалось само собой… вероятно, это предосторожность военного времени, имеющая целью помешать вражескому агенту, проникшему на станцию.

Он знал, что его объяснения не из самых надежных, но лучших подобрать не мог. Этот труп на корабле, прекрасная мертвая планета… Какая-то связь между этими деталями была… Вот только бы понять эту связь…

— Говард, — произнес голос.

С ошалелым видом он отпрыгнул назад, словно коснулся провода высокого напряжения. Немедленно вернулась головная боль.

— Это я, Флеминг, — продолжил голос.

Говард лихорадочно светил фонарем во все стороны.

— Где? Где вы?

— Приблизительно двумястами футами ниже, насколько я могу судить, — ответил Флеминг, голос которого в коридоре казался более жестким, чем обычно. — Звуковая связь работает неблестяще, но это все, что мне удалось сделать.

Говард сел на пол: ноги внезапно отказались держать его. Тем не менее он почувствовал облегчение. Было нечто успокаивающее в том, что Флеминг находится в двух сотнях футов ниже, что-то очень человечное и ободряющее в этой несовершенной звуковой связи.

— Вы можете подняться? Как вам помочь?

— Вы ничего уже не сделаете, — ответил Флеминг, и треск помех в его голосе напомнил Говарду смешок. — Мне кажется, от моего тела немногое осталось.

— Но куда девалось ваше тело? — всерьез обеспокоился Говард.

— Бесследно исчезло, разбившись при падении. Остатков меня хватило как раз на то, чтобы включиться в цепь.

— Понимаю, — произнес Говард, ощущая забавную легкость в голове. — Теперь вы только разум, чистое сознание.

— О! все же меня немного больше. Как раз то, в чем машина нуждалась.

Говард начал нервно смеяться, мысленно представляя себе серый мозг Флеминга, плавающий в аквариуме с кристально прозрачной жидкостью. Отсмеявшись, он осведомился:

— Машина? Какая машина?

— Космическая станция. Думаю, это самая сложная машина, которую когда-либо создавали. Это она привела в действие огни и открыла дверь.

— Но зачем?

— Надеюсь, что скоро разберусь с этим, — заявил Флеминг. — Теперь я являюсь ее частью. Или, может, она составляет часть меня. В любом случае, она нуждается во мне, поскольку она, в сущности, не разумна. Это я привнес разум.

— Вы? Но ведь машина не знала, что вы появитесь!

— Я не хочу сказать, что она ждала именно меня. Тот человек на корабле, он, вероятно, и был предназначенным оператором. Но и я справлюсь с этим делом. Мы доведем до успешного осуществления планы конструктора.

Говард заставил себя успокоиться. Пока он не мог больше размышлять. Единственной его заботой было найти выход из станции и добраться до своего корабля. Для этого требовалось содействие Флеминга. В нем, казалось, еще достаточно человеческого, но был ли он человеком?

— Флеминг? — осторожно позвал Говард.

— Да, старина?

Начало выглядело ободряющим.

— Вы можете вывести меня отсюда?

— Думаю, да, — ответил голос Флеминга. — Я попытаюсь.