Золото, перина и ночная чертовщина - Флор Веско
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все готовились, а лорд по-прежнему сидел в своей норе.
Тогда терпению миссис Уоткинс пришел конец и она пригласила миссис Баррет с дочерью на чай, надеясь выведать какие-нибудь новости. А если не выведать, то хотя бы убедиться, что у юной Виолетты глаза по-прежнему не на месте. Ей нужно было как-то себя подбодрить.
Барреты пришли в назначенный час. Чай подавали в будуаре, без церемоний: они знали друг друга с детства.
Сразу же осведомляться о партии в восемьдесят тысяч фунтов было неловко. Поэтому миссис Уоткинс пришлось сперва похвалить брошь Виолетты, потом похвалиться, как славно Мэй вышивает крестиком, – словом, побродить окольными тропами праздной беседы.
Наконец, искусно вывернув разговор, миссис Уоткинс удалось упомянуть замок Бленкинсоп.
Виолетта неловко звякнула чашкой о блюдце. Рука ее задрожала. Миссис Уоткинс приметила, что миссис Баррет вся покраснела, брови ее сдвинулись, грудь затрепетала от сдерживаемого гнева.
– Не говорите мне больше о лорде Хендерсоне… Боже! Я никогда не представлю ему свою дочь! – воскликнула она.
– Но, Линда, отчего же?
– Поверьте, дорогая… Вы должны пообещать мне, что ваши дочери никогда не приблизятся к замку Бленкинсоп. Ох, знали бы вы, что рассказывают!.. А рассказывают… рассказывают…
Миссис Баррет подыскивала слова, уместные в присутствии четырех невинных девиц на выданье. Она наклонилась к миссис Уоткинс и прошептала:
– Меня ввели в заблуждение. Да, лорд Хендерсон действительно сообщил, что ищет супругу. И принимает юных претенденток у себя. Но… но…
Миссис Баррет не хватало воздуху. Она продолжила еще тише:
– Он требует, чтобы они являлись без родителей и без компаньонок, под вечер, и… чтобы проводили ночь в его замке!
Возглас негодования вырвался разом из уст всех присутствующих. Миссис Уоткинс прижала ладонь к губам, глаза у нее округлились от ужаса. Маргарет приготовилась падать в обморок. Миссис Баррет, сбросив томивший ее груз, не удержалась и прибавила:
– Знали бы вы, какие ходят о нем слухи! Ох, и пересказать не могу, сами понимаете.
И поверх целомудренных светловолосых головок она послала миссис Уоткинс многозначительный взгляд, давая понять размах приписываемых юному лорду извращений.
Миссис Уоткинс тут же с изяществом переменила тему. Остаток вечера прошел в обсуждении лучших цветочных композиций для тенистых клумб.
Перед сном, наедине с мужем в спальне, миссис Уоткинс пересказала ему разговор с миссис Баррет. Мистер Уоткинс был простой добропорядочный человек. Он успешно управлял доставшимся ему хозяйством. И если уставал от писка живущих под его крышей четырех женщин, выезжал на охоту.
– Нынче у молодежи самые нелепые взгляды на брак, – сказал он. – Одна мысль, что для женитьбы довольно их собственной воли, чего стоит! Почему не доверить это дело родителям? Два зрелых человека с жизненным опытом, разбирающиеся в экономике домашнего хозяйства и поднаторевшие в совместной жизни за долгие годы, куда лучше смогут устроить брачный союз. Но этот юноша потерял и отца, и мать. Вот он и заплутал, ступил на кривую дорожку. Да поможет ему Господь! Нам следует избегать его и жалеть.
Миссис Уоткинс кивнула. В глубине души она была ужасно разочарована. Сон к ней никак не шел. Поворочавшись с боку на бок, она в конце концов встала.
Была глубокая ночь. Прислуга спала. Миссис Уоткинс бродила по пустым коридорам.
И вдруг мимо мелькнула тень. Она вскрикнула. Привидение почтительно наклонило голову, как поступали при встрече с хозяйкой все слуги. Лунный луч осветил лицо горничной.
– Садима! Что вы делаете здесь в такой час?
– Ничего, госпожа.
– Как это «ничего, госпожа»? Никто не выходит гулять среди ночи! Это неприлично.
– Да, госпожа.
Миссис Уоткинс живо отослала горничную назад на чердак, решив впредь следить за ней повнимательней. Прислуга, а особенно девушки, разучилась вести себя как подобает. Бог знает, с кем намеревалась провести ночь эта девица! Счастье, что миссис Уоткинс вовремя ее заметила.
Эти мысли вернули ее к щекотливому вопросу о юном распутнике лорде. Как юноша из столь знатного семейства мог погрязнуть в постыдном разврате? А с другой стороны, что в этом удивительного? С подобным состоянием можно позволить себе все что угодно. У лорда Хендерсона хватит средств отмыть любую репутацию. Никто не станет о нем злословить, едва он начнет задавать роскошные приемы!
Ноги привели ее к спальне дочерей. Она приоткрыла дверь, подошла к кровати младшенькой. Мэй мирно спала. Миссис Уоткинс смотрела на ее округлое, совсем еще детское личико. Охваченная материнской нежностью, она вспомнила, сколько бессонных ночей провела у ее колыбели. Даже сейчас, когда Мэй выросла, она каждый вечер склонялась над постелью младшей дочери, прислушиваясь, как она дышит.
Да, чем больше размышляла миссис Уотсон над щекотливым делом, тем яснее понимала: задача состоит в том, чтобы свести лорда с ее дочерьми, избежав сплетен. Он требует, чтобы они провели у него ночь? Ну и пусть! Если никто об этом не узнает и он впоследствии женится на той, что больше ему подойдет, вероятно, игра стоит свеч…
И мать погладила по голове спящую дочь, раздумывая, как бы половчее подсунуть ее в постель к богатому незнакомцу.
Длинные руки
– Маргмэримэй!
Маргарет, Мэри и Мэй прибежали на зов. Столь неожиданное морфологическое новаторство матери выдавало ее крайнее возбуждение.
– Выезжаем! – объявила она.
– Но ведь дождь идет, – заметила Маргарет.
– Да-да! Как из ведра! – подтвердила миссис Уоткинс с видимым удовольствием.
Ливни не прекращались третий день. Миссис Уоткинс следила в окно за небом, вынашивая свой план. Все было готово.
Она запихнула всех трех дочерей в берлину. Прижавшись друг к другу, сестры уже ежились от холода и сырости. Следом на сиденье напротив примостилась Садима, понукаемая миссис Уоткинс. Сестры поняли, что едут они не в город за покупками. В магазины горничных с собой не берут. Миссис Уоткинс что-то шепнула кучеру. И экипаж тронулся под грохот дождя.
Ехали долго. Сестры сидели молча, держа вопросы при себе.
И вот показался замок Бленкинсоп. Дорога бежала через непаханые земли к Большому лесу. На французский парк это походило мало, но добраться до замка было возможно.
Однако дождь три дня полоскал колеи, и дорога коварно раскисла. От лошадей, изнуренных хлещущим ливнем и липкой грязью, шел пар. Одна из них увязла в торфе всерьез. Берлина тоже накрепко засела задним колесом – из грязи едва виднелась его верхушка. Не сдвинуться ни на дюйм.
Миссис Уоткинс торжествовала. Она так и приказала кучеру: застрять в грязи как можно глубже и как можно ближе к замку.
С решимостью матери, готовой на все ради счастья