Необыкновенный охотник (Брем) - Юрий Дмитриев

Проблем было много. Например, одна из них — открытие новых видов. А что значит открыть новое животное? Когда астрономы открывают новую планету, это значит, что до них никто никогда не видел ее. Когда геологи открывают новое месторождение полезных ископаемых, это значит, что никто никогда до них не знал о существовании в этих местах, допустим, железной руды или нефти. В зоологии не так. Открытие в зоологии похоже скорее на открытие новых земель. Мореплаватели находят в океане неизвестный остров. Но это вовсе не значит, что о существовании этого острова никто не знал — на нем могли жить люди, о нем могли знать жители соседних островов или материка и бывать на нем. Но остров считается открытым лишь тогда, когда он будет нанесен на карту, указано его место в океане, хоть кратко описаны его берега, его природа. Это относится не только к островам, но и к материкам. Самый яркий пример тому — Америка. Ведь Америка существовала, конечно, и до того, как посетил ее Америго Веспуччи или Христофор Колумб. И местные жители вовсе не сомневались, что материк, на котором они живут, существует. Но лишь после того, как он был нанесен на карту географами, состоялось «открытие Америки».

То же самое и в зоологии. Люди испокон веков существовали бок о бок с животными, и жизнь людей настолько прочно переплелась с ними, что отделить существование человека от животных невозможно. Но — странное дело! — люди не знали животных. То есть у человечества не было сколько-нибудь систематизированных знаний. Конечно, и первобытным людям, охотившимся на зверей, были известны их повадки — без этого они не могли бы успешно охотиться. И древним скотоводам, очевидно, хорошо были знакомы повадки и привычки прирученных и одомашненных ими животных, и первые селекционеры, выводившие новые породы домашних животных, должны были многое знать. И все-таки науки еще не было, не было систематизированных знаний, которые и есть наука.

Правда, уже очень давно люди пытались систематизировать животных. Первая попытка была сделана Аристотелем (384(5)–322 гг. до н. э.). Он описал 454 вида. Через две тысячи лет другой ученый, Линней, составил список известных человечеству животных, который насчитывал 4200 видов. За две тысячи лет этот список увеличился в девять раз. Менее чем через сто лет было известно уже 30 тысяч животных, обитающих на нашей планете. В это время известный английский ученый Л. Окен заявил, что, очевидно, столько же существует еще не открытых. Многие коллеги Окена нашли это предположение слишком смелым, но уже к концу прошлого века одних только бабочек было известно 80 тысяч видов.

Сейчас список животных насчитывает более миллиона видов. И ученые считают, что он далеко не полный — открытия неизвестных еще науке обитателей нашей планеты продолжаются. И это сейчас. Что же говорить о том времени, когда происходил разговор пастора Брема и барона Мюллера? Ведь это было очень бурное время в зоологии и географии — еще продолжали открывать новые земли, на которых обитали никому из ученых не известные животные, научные экспедиции, отправлявшиеся в неисследованные леса Африки и Америки, Австралии и Азии, на каждом шагу встречали незнакомых зверей и птиц, делали новые удивительные открытия.

Но нередко открытия делались не там, где исследователи ловили или добывали неизвестное животное, а за много тысяч километров от того места, в тиши лабораторий или кабинетов. Ведь часто на месте невозможно определить, новый это вид или уже известный науке. Даже самый опытный натуралист не может запомнить и части животных, открытых ранее. А иногда новый вид очень мало отличается от уже известного. Для того чтоб установить, новый это вид или уже открытый ранее, требуются специальные таблицы или коллекции, то есть то, что в экспедиции бывает далеко не всегда.

Значит, надо аккуратно сохранить животное или его шкурку, точно записать, где и когда оно добыто, в каком месте, среди какой растительности и т. д. И потом, вернувшись из экспедиции, определить — открытие это или нет.

Сейчас науке известно около 9 тысяч видов птиц. В середине прошлого века их известно было гораздо меньше. Пастор Брем понимал, конечно, что список известных ему и его современникам птиц далеко не полный. И видимо, об этом, об открытии новых видов птиц, о том, что необходимо учесть, чтоб сделать эти открытия, и говорил Христиан Людвиг Брем с бароном фон Мюллером.

Возможно, говорили они и о другом. Например, о птичьих перелетах, которые тогда очень занимали ученых. Впрочем, не только тогда.

О перелетах птиц люди знали очень давно. Ведь не могли же они не обратить внимания на то, что весной многие пернатые появляются, а осенью исчезают. Но вот куда они исчезают — представить себе не могли. Великий натуралист древности Аристотель писал в своих трудах, что птицы на зиму прячутся в дупла деревьев или пещеры. Но этому не очень верили, потому что никто никогда не находил в дуплах и пещерах спящих птиц. Гораздо больше верили люди легенде, что птицы на зиму погружаются в воду и там остаются до прихода весны. (Даже в это фантастическое предположение могли поверить люди скорее, чем в то, что птицы на зиму улетают в жаркие страны.)

Эта легенда жила много веков, и лишь в 1740 году она была развеяна. Один немецкий натуралист обмотал красными нитками ножки ласточки и на следующий год, поймав ее на гнезде, внимательно изучил эти нитки. Никаких признаков того, что нитки долго находились в воде, он не обнаружил.

Однако и до этого эксперимента, видимо, догадывались люди, что не в воде зимуют птицы. Но где?

Делались робкие попытки выяснить это. Так, в 1710 году в Германии была поймана серая цапля с серебряным кольцом, надетым на нее в Турции.

Очевидно, это было известно пастору Брему. Но уж что несомненно было ему известно, так это история с аистом, пойманным в 1822 году в Германии. Аист этот нес на себе стрелу, изготовленную, как определили специалисты, в Африке.

Значит, птицы, живущие в Германии, зимуют в Африке?! Барон имеет возможность понаблюдать в Африке за европейскими птицами…

В общем-то, пастор Брем, как и некоторые его коллеги, был уверен в том, что птицы совершают ежегодно тысячекилометровые перелеты. Он не раз упоминал об этом в своих работах, но, как совершают птицы эти перелеты, как находят дорогу, как ориентируются, как у них хватает сил на такую дорогу, — этого ни пастор Брем, ни другие ученые тогда не знали[1]. Но вопрос этот его очень интересовал, и вряд ли он не говорил об этом с бароном.

Очевидно, говорили они и о многом другом, о чем мы можем только догадываться. Очень возможно, что многое в этом разговоре нам показалось бы наивным; быть может, они горячо обсуждали и такие вопросы, которые сейчас даже у школьников не вызывают сомнений. Но надо ведь помнить, что разговор-то этот происходил весной 1847 года, то есть в середине прошлого, XIX века.