Вольные штаты Славичи: Избранная проза - Дойвбер Левин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сюжетные мотивы всех трех повестей крайне просты и формально соответствуют штампам массовой советской литературы: классовая борьба, обретение неорганизованной массой ремесленников пролетарской солидарности, смычка погромщиков-антисемитов с еврейской буржуазией и т. п. Но плоские, малоинтересные сюжеты повестей входят в очевидное противоречие с мастерством Левина как стилиста. Отметим также, что его повестям присуще точное изображение культурного ландшафта, быта и социальной структуры местечка и его предместий. Все местечки, описанные в книгах Левина, имеют реальные прототипы: Ряды — это Ляды, Славичи — Баево, Лихово — Дубровино[14].
В1930 г. Н. Лебедев снял по сценарию Левина популярный в свое время кинофильм «Федька»; в нем играл П. Алейников и дебютировал на экране В. Меркурьев. Позднее Левин переработал сценарий в повесть; она быта напечатана в 1938 г. в журнале «Звезда» и в 1939 г. вышла отдельной книгой.
Участник Советско-финской войны, Дойвоер Левин в 1941 году снова оказался на фронте, где командовал стрелковым взводом. Из письма жены известен его последний почтовый адрес: 018-й пулеметно-стрелковый 1002 стрелкового полка 1-й батальон, 1-я пуль-рота, 2-й взвод[15]. Он погиб 17 декабря 1941 года.
В 1944 году, вернувшись в Ленинград, Л. Пантелеев записал в дневнике:
…А за углом, на улице Чехова, жил милый друг мой Борис Михайлович Левин. Жил и больше не будет жить. Ни здесь и нигде в этом мире…
В отличие от своего учителя Хармса, он был настроен безысходно мрачно, немецкое нашествие его пугало.
Веселый, добродушный, мешковатый, — С. Я. Маршак называл его «гималайским медведем», намекая отчасти на внешность, отчасти на имя Левина[16], - уютный, чем-то очень похожий на милейшего Л. М. Квитко, Борис Михайлович вдруг, на глазах у нас растерял всю свою уютность, весь оптимизм. Еще в 1939 году, когда немцы, перестав играть в прятки, в открытую пошли «завоевывать мир», он сказал мне (или повторил чьи-то слова):
— Кончено! В мире погасли все фонари.
И все-таки в первые же дни войны он пошел записываться в ополчение. Поскольку он быт, как и все мы, офицером запаса, его направили в КУКС, то есть на курсы усовершенствования командного состава. Там он учился три или четыре месяца. Потом получил назначение на фронт, который быт уже совсем рядом.
Погиб Борис Михайлович в открытом бою — на железнодорожном полотне, в 25 километрах от станции Мга. Первый немец, которого он увидел, погасил для него все фонари, и солнце, и звезды…
Не знаю, где сейчас его дочка Ира. Сколько ей? Лет уж семь? А книги его стоят на полках библиотек, и читать их, надеюсь, будут долго: и «Федьку», и «Лихово», и «Улицу Сапожников», и «Десять вагонов»…[17]
Надежды Пантелеева не сбылись: книги Левина после войны более не переиздавались, и только теперь настало время их возвращения к читателю.
И. С.Полет герр Думкопфа
Рисунки и обложка Н. Лашптша
Я зашел в Комитет по делам изобретений при ВСНХ в Ленинграде. Меня провели в комнату, заваленную папками и бумагами, к сотруднику патентного отдела.
— Что вам угодно? — спросил меня сотрудник патентного отдела.
— Я хочу стать изобретателем, — сказал я. — Что я для этого должен сделать?
Сотрудник повертел в пальцах крышечку чернильницы и сказал:
— Что вы хотите изобретать?
— Я еще сам не знаю, — сказал я, — но изобретать мелочи я не хочу. Я хочу изобрести что-нибудь очень важное и полезное.
Сотрудник встал, подошел к подоконнику, порылся в папках и снова вернулся к столу, держа в руках две бумажки.
— Вот, — сказал сотрудник, — я прочту вам две заявки на изобретения, поданные двумя изобретателями. Выслушайте их и скажите, какое из этих изобретений для нас важнее и полезнее.
Я сел и приготовился слушать.
— Вот, — сказал сотрудник, — первое изобретение. Автор его — Лямзин. Изобретение его называется «Солнцетермос»[18]. Изобретение состоит вот в чем: два шара из стекла помещаются на высокой мачте. Устройство дает ослепительный свет на весь мир, от которого можно укрыться только за плотными шторами.
Второе изобретение:
Изобретатель Серебряков. Он изобрел способ производства картона из отбросов бумаги, опилок, древесной коры и мха.
— Конечно, — сказал я, — важнее и полезнее «Солнцетермос»!
— Тогда, — сказал сотрудник, — я вам не советую заниматься изобретательством. Изобретение Серебрякова для нас и важнее и полезнее.
— Почему? — удивился я.
— Очень просто! — ответил сотрудник. — «Солнцетермос», может быть, и замечательная штука. Но, во-первых, он неосуществим, так как он совершенно не подтвержден научными данными, а во-вторых, он нам сейчас и не нужен вовсе. А вот производство картона из отбросов, если оно будет применено по всей бумажной промышленности, даст нам в год 23 миллиона рублей экономии… Или вот такое незначительное на вид изобретение, как золотник для паровоза, представленное Тимофеевым, даст нам в год экономии 5 миллионов рублей.
— Что же надо изобретателю, чтобы делать полезные и нужные изобретения? — спросил я.
— Во-первых. — сказал сотрудник патентного отдела, — изобретателю надо много учиться. Мы часто видим, что за крупные задачи берутся люди без научной подготовки. Вот посмотрите, например, как описывает изобретатель Лямзин устройство своего «Солнцетермоса», я вам сейчас прочту. Слушайте и не пугайтесь мудреных слов: «Два шара из стекла, дающего беспрерывную де-радиоактивность и беспрерывную вулканизацию камней (эти физиологические породы участвуют в движении земного шара и планет), помешаются один внутри другого на высокой мачте. Внизу под мачтой помешается гигантская икс-мачта». — Вы что-нибудь поняли?
— Нет! — сказал я.
— Мы тоже ничего не понимаем, — сказал сотрудник патентного отдела. — Задачу человек по ставил себе солидную — взять и осветить одним фонарем весь мир, но то, что он нам предлагает, бессмысленно и невыполнимо.
— Хорошо! — сказал я. — Для того, чтобы стать изобретателем, нужно много учиться. А что нужно еще?
— Во-вторых, — сказал сотрудник патентного отдела, — изобретатель должен знать все, что сделано в его области до него. Не то он может запоздать со своим изобретением лет на 50. Один изобретатель изобрел двухконечные спички, то есть спички, которые можно зажигать с двух концов. Изобретатель имел благую цель — экономию древесного материала. Но его труды пропали даром.
— Почему? — спросил я.
— Потому что такие спички изобретены уж в Германии ровно 20 лет тому назад, — сказал сотрудник. — В-третьих, запомните: всякое изобретение должно быть экономно. Один человек изобрел способ механической разводки пилы. Способ сложный и дорогой. А к чему он нам? Разводка пилы от руки и проще, и удобней, и дешевле. И наконец, всякое изобретение должно быть разумно. К нам за год поступает больше 20 000 заявок на изобретения. Вы подумайте: 20 000 за один год! Среди очень ценных и полезных изобретений попадается немало вздорных и нелепых. Слыхали вы о таком Маковском?
— Нет! — сказал я, — не слыхал!
— Замечательный человек этот Маковский! — сказал сотрудник, — к нам от него поступает множество изобретений. Вот одно из них.
Сотрудник порылся в папках, нашел бумажку и прочел:
«Зонтик для работающих в поле: Делается он так: На деревянные стойки натягивается полотно. Стойки ставятся на колеса. Ты работаешь на поле и по мере работы на другом месте передвигаешь за собой палатку».
— Да зачем же это нужно? — спросил я.
— То-то и оно-то, что не нужно! — сказал сотрудник. — А вот изобретение другого такого же изобретателя.
«Способ раскроя платья: Животное (изобретатель, по-видимому, подразумевает шкуру убитого животного) рубят на две части. Срезывается шея и хвост и получается два пиджака. Один из них со стоячим воротником».
— И портных не надо! — сказал сотрудник. — А вот новый способ самосогревания.
— Какой же это способ? — спросил я.
— Способ простой, — ответил сотрудник, — проще быть не может. Он достал другую бумажку и прочел:
«Способ самосогревания: Дыши себе под одеяло, и тепло изо рта будет омывать тело. Одеяло же сшей в виде мешка».
Я захохотал.
— Это еще что! — сказал сотрудник улыбаясь, — тут нам один человек принес способ окраски лошадей!
— Зачем же их красить? — спросил я.
— Ясно, ни к чему! — сказал сотрудник, — вы послушайте способ окраски:
«Чтобы лошадь окрасить в другой цвет, надо связать ей передние и задние ноги и опустить ее в чан с кипяченым молоком».
