Подружки - Патрик Санчес

– Ширли! – взвизгнула Джина, узнав туфли матери. Та, как кузнечик, проворно вскочила, на ходу застегивая блузку. – Чем ты занимаешься?! Кто там еще с тобой?

– Да это я, – прокряхтел фотограф, выбираясь из-под стойки и путаясь пальцами в галстуке. – Мне, пожалуй, пора, – Он неловко тронул Ширли за локоть. Подхватив фотоаппарат и кивнув Джине, фотограф поспешил в бальный зал.

– Ширли, что ты себе позволяешь, черт побери?

– Но ему нужно было отдохнуть: шутка ли, целый вечер фотографировать!

– Отдохнуть? На полу под стойкой?

– Не будь такой злюкой, детка, мы просто немного позабавились…

– Мы уходим, Ширли, – резко сказала Джина. – Я уже достаточно краснела за тебя сегодня.

– Но ведь никто ничего не заметил!

– Хватит и того, что я вас видела! Мы уходим, Ширли, – внушительно повторила Джина, – сию же минуту.

– Ну ладно, ладно. Сейчас возьму сумочку.

– Мне надо в туалет. Через минуту встретимся здесь. Надеюсь, за минуту ты ничего не успеешь натворить.

Не удержавшись от колкости, Джина решила, однако, не продолжать, ибо воспитывать Ширли было бесполезно. Возмутительное поведение матери на торжественном вечере раздосадовало и смутило девушку, но в глубине души она сознавала, что это еще цветочки. В свое время Ширли выкидывала такие коленца, что только держись, да и сейчас от нее можно ожидать чего угодно. Джине оставалось лишь порадоваться, что никто из гостей не застукал сладкую парочку раньше се.

– Идем, – ледяным током бросила она, встретив Ширли в холле.

Пока они шли к машине, Джина не проронила ни слова.

– Это и есть наказание?

– Какое еще наказание?

– Ты не читаешь мне мораль и не осыпаешь упреками.

– Зачем? Горбатого могила…

– Верно, но я люблю, когда ты бесишься…

– Помолчи уж! – Джина не удержалась от улыбки. Пусть Ширли непредсказуема, вытворяет черт знает что, за нее частенько приходится краснеть, но с ней не соскучишься. – Пожалуйста, найди в бардачке мобильник, – обратилась Джина к Ширли, которая прикурила сигарету. – И, не сочти за труд, дыми в окно. Ты же знаешь, я не люблю, когда курят в машине. – Пошарив в отделении для перчаток, Ширли подала Джине телефон. – Ну и куда ты запропастилась? – осведомилась Джина, как только Линда сняла трубку.

– У меня разыгралась ужасная мигрень. Ты уж извини… Надеюсь, свадьба была не слишком скучной?

– Все было вполне терпимо, пока Ширли не оказалась на полу в объятиях фотографа, – фыркнула Джина, выразительно покосившись на мать.

– Что?!

– Потом расскажу, – пообещала Джина. Линда была единственным человеком, с кем Джина делилась подробностями выходок Ширли. Лучшая подруга не имела обыкновения выбалтывать чужие секреты, поэтому на нее всегда можно было положиться в трудную минуту. – Если тебе полегче, давай вечером закатимся куда-нибудь выпить? Я опишу тебе свадьбу в цветах и красках.

– До вечера я, наверное, отлежусь. Что, если я зайду за тобой часов в девять?

– Договорились. – Джина нажала отбой и сунула мобильник в руку Ширли. Та сложила антенну и убрала телефон в бардачок.

– Извини, если поставила тебя в неловкое положение, дорогуша. Обещаю отныне всегда быть паинькой.

– Да, Ширли, ты уж постарайся.

Обе прекрасно знали, что этого никогда не будет.

Очаровательная принцесса в царстве жаб

Джина и Линда сидели в своей излюбленной забегаловке, в данс-клубе «Сплетни». Это был один из бесчисленного множества баров и ночных клубов в центре Вашингтона. Профессиональные проститутки называли эти кабаки «мясным рынком», а квартал в шутку окрестили «герпесным треугольником». По выходным эти злачные места наводняли молодые холостяки округа Колумбия – главным образом те, кто работал на федеральное правительство или имел отношение к государственным заказам. Рядом с молодежью всегда крутились два-три бизнесмена среднего возраста в поисках своей доли романтики, тогда как их заеденные бытом женушки свято верили, что мужья задерживаются на работе. В ночных барах Джина проводила больше времени, чем призналась бы кому-нибудь в доверительной беседе, втайне надеясь встретить мистера Идеал или, на худой конец, мистера На-время-меня-хватит. Но даже когда ее настигали черные полосы невезения, она не опустилась бы до связи с кем-нибудь из крутившихся в ночных клубах обрюзгших старых пердунов с отвисшими животами: при взгляде на такое брюхо казалось, что пуговицы на рубашке вот-вот отлетят, как пули, и огромное пузо предстанет на всеобщее обозрение. Обычно Джина не снисходила даже до разговора с подобными типами, пока ей не встретился Гриффин.

Облокотившись на стойку, Джина ждала, когда Линда вернется из туалета. Бармен придвинул ей ром и кока-колу, но не успела Джина достать мелочь, как невысокий лысеющий мужчина заплатил за ее заказ. Он, видимо, пришел в бар с работы – на нем были, если можно так сказать, остатки делового костюма, но не пиджак или галстук, а брюки со стрелкой, которые очень нелепо выглядят без пиджака и галстука. Рубашка на мужчине чуть не трещала по швам, особенно на животе. В довершение всего на голове у него красовалась уморительная бейсбольная кепчонка с надписью «Большой Г» над козырьком. Не зная толком, как реагировать, Джина одарила его дежурной улыбкой, означающей: «Спасибо за любезность, можешь проваливать». Отпив глоток, она снова улыбнулась, гадая, сколько еще придется торчать у стойки. Стремясь избежать разговора с новоявленным поклонником, Джина огляделась в поисках Линды, она всем сердцем желала, чтобы та поскорее вернулась.

– По-моему, вы – само совершенство, – с надеждой произнес толстый коротышка и улыбнулся.

«Ну еще бы. Безобразные обрюзгшие мужчины всегда так считают». Джина сдержанно улыбнулась, полагая, что он все же отвалит.

Но лысый пузан проявил настойчивость:

– А как вас зовут?

– Джи… Мэри, – ответила Джина. Ей хотелось повернуться и уйти, но она чувствовала, что так поступать не годится. Мужчина говорил искренне, и у Джины не хватило духу быть с ним грубой. От нее не убудет, если она поболтает с ним пару минут, а потом скажет, что должна поискать исчезнувшую подругу, срочно пойти в туалет и таким образом избавиться от непрошеного собеседника.

– Мэри… Какое чудесное имя! А меня зовут Гриффин. – Мужчина достал из кармана пачку сигарет, закурил и предложил одну Джине.

Она отказалась. Маленького роста, толстый, лысый, да еще и курит. И почему только женщины пренебрегают такой завидной партией?

– Это у нас семейное: мою мать звали Мэри, и бабушку… – Джина чуть не сказала: «и прабабушку тоже», но решила не слишком завираться. Она не то чтобы скрывала свое настоящее имя, но не видела смысла пускаться в откровенности с типами вроде Гриффина, которому с ней заведомо ничего не светит. Не успела Джина придумать себе должность (толстяк вот-вот спросит, кем она работает), выбирая между медсестрой и персональным помощником Лоры Буш (почему бы и нет, черт побери?), как сквозь толпу к ней пробилась Линда. Взгляд Джины молил о помощи, и верная подруга тотчас включилась в игру. Страдальчески сведя брови и прижав ладонь ко лбу, она громко пожаловалась на мигрень и выразила желание уехать домой.