Алая линия - Яков Свет

– Я… мне кажется, высокородный сеньор адмирал (сгоряча он повысил в чине дона Дуарте), что вышла – как бы это сказать? -ошибка.

Дон Дуарте желчно усмехнулся.

– Ошибка? И вы, сеньор губернатор, полагаете, что я сломя голову примчался сюда, чтобы передать фальшивую бумажонку по чистому недоразумению, скрепленную печатью и подписью его величества?

– О нет, высокородный сеньор капитан, я никогда не осмелился бы… то есть я хочу лишь сказать, что тут говорится о кораблях, идущих с запада. Должно быть, следует читать: «идущих с востока». Ведь к западу от Азорских островов никаких земель нет…

– А вы в этом уверены? – быстро спросил дон Дуарте.

– Да, конечно, то есть не совсем. Моряки поговаривают, будто на западе есть какие-то острова, но если бы эти острова и взаправду лежали где-то в той стороне, то я бы об этом знал.

– Вот как? Ну так слушайте: королю ведомо, что третьего августа этого года из кастильской гавани Палое вышли на юг три корабля…

– На юг! – радостно проговорил губернатор. – Так их тогда следует искать у берегов Африки, где-нибудь близ Сенегала или Гвинеи, а не здесь, ведь…

– Прошу меня не перебивать, сеньор губернатор. Повторяю: вышли на юг три корабля. Этим курсом они следовали до Канарских островов, а затем повернули на запад. Понимаете, на запад, а не на юг! Кастильской флотилией командует генуэзец Коломб, или Колумб. Кастильцы называют его Колоном.

– Колон! – воскликнул губернатор. – Генуэзец! Да ведь я его знал. Он у нас в Португалии прожил лет семь-восемь. И его тестем был губернатор острова Порту– Санту старик Бартоломеу Пере-

стрелло. Я видел этого Колона, или Колумба, на Мадейре в восемьдесят первом году. Высокий такой, худой, глаза голубые. А вот куда он подался из Португалии, не припомню. Кажется, он нашему королю, да хранит его господь, предлагал отыскать какие-то земли, да больно дорого запросил за услуги… Дон Дуарте утвердительно кивнул головой.

– Верно, – сказал он, – его величество отверг домогательства этого генуэзца. Тогда Колумб отправился в Кастилию. По правде говоря, я не знаю, что он там делал, но полагаю, даром времени не терял. Этой весной его величество узнал, что королева Изабелла Кастильская и ее супруг Фердинанд Арагонский исполнили все просьбы Колумба. А просил он корабли и уверял при этом королеву и короля, что отыщет новый путь в Индию. Вам, сеньор губернатор, известно, что наша Земля – шар?

– Гм… да, я слышал. Я знаю, она круглая…

– Благодарю вас, – с язвительной вежливостью проговорил дон Дуарте, – не все губернаторы столь осведомлены, как вы. Так вот, насколько я могу судить, Колумб полагает, что раз Земля наша -шар, то из Испании или Португалии можно добраться до Индии, идя либо на восток, либо на запад.

На восток ведут два пути. Один из них старый, как мир. Этим путем ходил в Индию еще Александр Македонский, но в наш век легче пролезть сквозь игольное ушко, чем пробиться в Индию через турецкие и египетские земли. Эти нехристи ни за что на свете нас в Индию не пропустят.

Поэтому-то мы, португальцы, вот уже семьдесят лет прокладываем новую дорогу в Индию. Четыре года назад наш Одиссей, Бартоломеу Диаш, обогнул самый южный выступ Африки, и хоть до Индии он и не дошел, но, видит бог, лет через пять-десять мы по его следу приведем наши корабли в эту страну.

Западным же путем никто в Индию не плавал. Колумб избрал этот путь, потому что ему кажется, будто дорога на запад куда короче дороги на восток. Он утверждает, что море-океан, в котором лежат ваши Азорские острова, совсем не широкое и что за ним находится Индия.

Скажу, не обинуясь: мне сдается, что путь на запад не в пример длиннее восточных путей. И клянусь моей бородой, этот генуэзец никогда в жизни не дойдет до Индии и утопит свои корабли в открытом море… И поделом! Нечего ему соваться куда не следует.

Все пути в Индию должны быть португальскими. И восточные, и западные.

Кулак обрушился на дубовую столешницу. Как гвозди, вбил в нее дон Дуарте железные слова:

Все пути должны быть португальскими!

Португальские пути… Эти красные нити на карте мира врезались в память Дуарте Пашеко Перейры, как хироманту – линии его собственной ладони. Португальские пути – они тянутся к берегам Мавритании, Сенегала, Гвинеи, они вползают в пасть великой реки Конго, они цепляются за острый шип Игольного мыса, самого южного, самого дальнего выступа Черного материка.

Не без помощи чернобородого капитана доплеталась эта огромная паутина, но первые ее узелки завязались лет за сорок до его появления на свет.

Между 1425 и 1435 годами паутинки новых морских дорог появились на архисекретных картах португальского принца Генриха Мореплавателя.

Принц Генрих никогда не водил кораблей по неведомым морям. Но зато он знал, куда и как надо посылать белокрылые каравеллы. Судно за судном, флотилию за флотилией снаряжал он, сиднем сидя в замке Сагреш. Замок Сагреш угнездился на высокой скале, он стоял над самым морем, близ мыса Сан-Висенти, которым кончалась на юге португальская земля. В угрюмых залах этого замка принц долгие годы нес бессменную вахту.

Шаг за шагом, миля за милей капитаны Генриха Мореплавателя продвигались к югу вдоль берегов Африки. Сперва они оставили позади голые мысы Мавритании, затем открыли берега Сенегала, потом обогнули Зеленый Мыс.

А за Зеленым Мысом берег круто повернул на восток. Корабли португальских аргонавтов вступили в воды Гвинейского залива. Сенегальские пустыни, бесплодные, опаленные жестоким солнцем, сменились буйными чащобами Гвинеи.

Берег Перца, Берег Слоновой Кости, Золотой Берег, Невольничий Берег – сами названия этих обетованных земель возбуждали у португальских мореплавателей страсти. Еще бы, эти райские берега, которые тянулись на тысячи миль, на долгие недели пути, которым не было ни конца ни края, сулили немыслимую и несметную добычу.

Слоновая кость… На вес чистого серебра ценились эти чуть тронутые желтизной могучие бивни.

Золото… Грязноватый золотой песок с берегов Вольты и Нигера. Цены ему не было на рынках Лисабона, от самых тяжких грехов можно было откупиться горстью этой тяжелой африканской пыли.

Рабы, черные африканские рабы… Не было на свете промысла прибыльнее охоты за гвинейскими невольниками. Дешевой ценой доставался этот живой товар, и велик был спрос на него в Лисабоне. Поэтому работорговцы до отказа загружали черными невольниками тесные трюмы каравелл. Случалось, в пути погибало девять десятых живого груза, но и тогда не оставались в накладе португальские добытчики.