Без времени - Ёлшин Олег Игоревич

— Нет, — равнодушно молчаливо ответила она своим взглядом.

Они не произнесли ни слова, но понимали друг друга, и никакие слова сейчас были не нужны. Он еще раз взглянул в ее глаза:

— Совсем ничего? Ты уверена?

— Я думала, ты мне что-то скажешь? — молча возразила она.

— Я? — удивился он. — И не собирался.

Он снова уткнулся в тарелку. Они молчали, но каждый продолжал про себя что-то говорить. Только про себя, и лишь телевизор осмеливался говорить вслух. Он ел и понимал, что закончится завтрак — закончится и странный разговор этих двух молчащих людей. Поэтому стал жевать медленнее. Снова взглянул в ее глаза. Поймал себя на мысли, что давно их не видел.

«Как могло такое произойти? — подумал он. — Каждый день видеть человека и не видеть его глаз? Парадокс!»

Поймал себя на мысли, что она постарела. Он впервые разглядел морщинки на ее лице.

Нет, он не уйдет из-за стола, пока они не объяснятся, иначе потом целый день будет думать о ней. Целый день будет на взводе. А это вчерашнее письмо было для него неожиданным и обидным. Его обвинять! Его! Он всю свою жизнь положил на эту работу, на бизнес, и все было ради нее. Он даже не имел любовницу, хотя любая была бы счастлива пойти за таким мужиком — успешным, сильным, красивым. Мужиком, у которого куча денег, классная машина, бизнес. И все это было ради нее одной! А письмо — это просто несправедливость! Она должна что-то ему сказать! Именно она!

Чем больше они так сидели и ковыряли в своих уже пустых тарелках, тем больше он бесился. Не выдержав, с грохотом отставил от себя остывший несладкий чай и протянул ложку к сахарнице. Медленно понес ее через весь стол, намеренно просыпая сахар. Наконец услышал желаемое:

— Ты же знаешь, я терпеть этого не могу! Ну неужели нельзя пододвинуть к себе сахарницу. Каждый день одно и то же.

— И это все, что ты можешь сказать? — завелся он с пол-оборота. — Это все, на что ты способна? — добавил в возмущении.

— А на что способен ты? — тоже завелась она. — Я не так много у тебя прошу. Но такую мелочь — не просыпать каждый день сахар на стол — неужели так трудно это сделать? Ты способен хотя бы на это?

— Я способен? — возмутился он. — Это единственное, что тебя волнует? Если бы не этот чертов сахар, ты вообще не замечала бы меня. Или я не прав? Почему только негативная реакция на меня! — негодовал он. — Я способен! А на что способна ты? Даже не можешь быть со мной просто женщиной. Посмотри на себя в зеркало! Ты даже не хочешь привести себя в порядок ради меня. Сахар! — уже почти кричал он. — Вот тебе сахар! — воскликнул он, переворачивая сахарницу, высыпая ее содержимое на стол. — Смысл жизни — на дне этой сахарницы!

Он вскочил и быстро вышел из кухни, не слушая ее. А она и не говорила ничего, просто сидела и молчала. Видимо, ей тоже хотелось сегодня утром поговорить с ним. Хотя бы услышать его голос. Вот и услышала.

Он влетел в гостиную с желанием быстро собраться и уйти. Взял дипломат, который оставил вчера, и отправился в спальню одеваться. Проходя мимо стола, где стоял ее компьютер, заметил какой-то конверт большого размера с казенным адресом. Хотел было идти дальше, но внезапно остановился. Что-то было необычное в этом конверте. Он снова посмотрел на него и понял. Необычными были крупная надпись «Результаты анализов» и подпись отправителя — «Генная лаборатория». Он, не раздумывая, вытряхнул его содержимое на стол. Оттуда выпали несколько бланков, мелко испещренных какими-то латинскими символами, незнакомыми цифрами. Он читал и ничего не понимал. Потом странная мысль промелькнула в сознании. Он лихорадочно рассматривал эти листки, пытаясь найти хотя бы одно понятное слово, но только незнакомая латынь издевалась над его невежеством. «Неужели она беременна?»

С трудом вспоминая, когда они в последний раз были вместе, тупо рассматривал непонятные иероглифы. Он не знал, как к такому относиться. Он давно не думал на эту тему. Когда-то они уже прошли через это, но тогда решили подождать и отказаться. Не было квартиры, не было денег. Только начинали становиться на ноги. Просто решили мужественно отказаться и подождать. Все это было так давно. А потом уже не говорили об этом долгие-долгие годы, но теперь… Он не знал, как отнестись к такому. И еще одно волновало его.

«Она знает, но ничего не говорит!»

Кровь прилила к лицу.

«Ему не говорит! Как она может молчать?»

Он не знал, что делать: обижаться или носить ее на руках?! Уже готов был идти на кухню, целовать ей руки. Прижать к себе это ставшее таким незнакомым существо, которое скрывало от него ребенка. Его ребенка!

Вдруг услышал за своей спиной:

— Не смей это трогать!

Она быстро подошла и выхватила из его рук бумаги.

— Какого черта ты суешь нос в мои дела? — воскликнула она.

— Твои дела? — задохнулся он. — Это только твои дела?

Потом, умерив свой гнев, уже спокойнее произнес:

— Что это такое? — мягко добавив, глядя, как она прячет бумаги: — Почему ты не хочешь мне сказать? Да, успокойся же. Черт с ней, с этой сахарницей… Ну, хорошо… прости! — сдался он. — Давай поговорим спокойно.

Он усадил ее на диван и сел рядом, внимательно глядя на нее. Она молчала. Подождав мгновение, продолжил:

— Скажи мне, что это?.. Я твой муж, я хочу знать! В конце концов, я имею право!

Она молчала, неуверенно глядя на него. Он помог ей:

— Я так понимаю, это анализы?

Она кивнула, но продолжала молчать. Он снова заговорил:

— Да не молчи ты, сумасшедшая, скажи, что там написано, я ни черта не понимаю.

— Я не хотела тебе говорить… Пока не хотела.

— Почему? Ну, ты глупая! — воскликнул он. — Ладно, давай, признавайся.

— Это анализы, — тихо ответила она.

— Это я понял… Ну! — настаивал он. — Слушаю… да не молчи же ты!

Она снова неуверенно и даже робко на него посмотрела, потом сказала:

— Это нехорошие анализы.

— То есть? — удивился он.

— В общем… я немножко заболела.

— Как заболела? — не понял он. — При чем здесь «заболела»? Что у тебя не так?

Она на мгновение задумалась.

— У меня нашли странную редкую болезнь.

— Болезнь? Какую?

— Ты будешь смеяться, — сказала она, — болезнь раннего быстрого старения, — и она произнесла какое-то незнакомое название. Сказала это и теперь смотрела на него с тревогой и трепетом во взгляде. Он задумался на секунду, удивленно на нее уставился и выдохнул с облегчением:

— Ну ты и дура! Нельзя же так пугать… Болезнь! Ты еще скажи, что больна этой жизнью.

— Но я не шучу! — удивилась она.

— А я тоже не шучу, — воскликнул он, — тебе давно пора заняться собой.

Он встал с дивана и прошелся по комнате.

— Старение! Конечно, старение! — с обидой в голосе воскликнул он. — Молодая девчонка — и так себя запустить, не думать о себе и обо мне, кстати, тоже. Посмотри вокруг, полно всяких средств, 21-й век!

— Но ты не понял! — воскликнула она.

Но он уже и слушать не хотел.

— Какого черта! — продолжал он. — Ты нужна мне молодой!.. Старение! Купи себе крем, десяток кремов! Сходи на массаж! Сходи на фитнес! Зарядку делай, в конце концов!

Он задыхался от возмущения. Уже собирался выйти из комнаты и закончить этот нелепый разговор. Она его очень разочаровала.

— Я что, мало денег тебе даю? — в сердцах воскликнул он. — Иди сделай маску для лица, черт побери. Редкая болезнь… Старение!

— Мне не нужны твои деньги! — зло воскликнула она. — Я в состоянии себя сама содержать! Какая дура, что вообще рассказала! — вскочила она, пряча конверт.

— Деньги мои тебе не нужны? — зло воскликнул он. — А что тебе нужно, если не мои деньги? Я лучшие годы отдал тебе, работал на тебя, чтобы у тебя было все. Деньги ей не нужны!

— Мне от тебя ничего не нужно! — подойдя ближе, зло бросила эти слова прямо ему в лицо.

— Поставь себе силиконовый нос, — продолжал он, — силиконовый рот, пей витамины. Любовника найди, в конце концов… если не можешь быть в твои годы молодой любящей женой.