Прощёный понедельник. Рассказы психиатра - Валерий Сергеев

…Однажды, когда он был мальчишкой лет десяти, и ожидал на остановке свой автобус, к нему подошла цыганка в ярких одеждах и затараторила:

– Касатик, дай я тебе погадаю. Позолоти ручку, всю правду скажу…

Юрий оробел, потому что никогда прежде с такой бесцеремонностью не сталкивался.

– У тебя есть денежки? – наседала плутовка.

– Нет…

– А что есть? Я не могу гадать просто так, мне обязательно нужно дать что-нибудь взамен.

– У меня есть конфета… – выдавил из себя мальчик.

Конфета была отобрана и гадалка произнесла:

– Ты станешь лётчиком. И у тебя будет очень много женщин… Ну, очень много!

Юрию даже показалось, что цыганка с каким-то удивлением или восхищением посмотрела на него. Тут подошёл автобус, Юра прошмыгнул в салон, забрался на заднее сидение и стал думать о Светке за соседней партой, потом о Танюше – наискосок… Но дальше его фантазия не пошла, потому что остальные девчонки в классе были не такими симпатичными…

Да, он изменял супруге и обманывал женщин! Срывал их, словно красивые цветы в оранжерее и наслаждался ароматом, так ни разу не полюбив по-настоящему ни одну из своих избранниц. Срабатывал ли у него инстинкт охотника или он подсознательно мстил за первое, оскорбленное чувство? Только фонтанирующая страсть «на стороне», довольно скоро сменялась у Юрия эмоциональным «выгоранием», усталостью и разочарованием. Но обман – есть обман, и чем чаще к нему прибегаешь, тем труднее удержаться от нового! Оттянуть разоблачение возможно лишь с помощью более изысканного вранья. Вот так он и погибал, погрязнув в этом гнусном пороке, как в гнилом болоте… Но теперь – всё кончено: любил полгода, а разлюбил… в четверг. Чёрт с этой любовницей! Разводиться с Верой в Юркины планы не входило, и сейчас он ехал к жене мириться.

Для этого была веская причина… Накануне ему приснился необычный сон. Если не сказать – «страшный»! К слову, мы очень мало знаем о наших сновидениях… Нам, конечно, известно о медленной и быстрой фазах сна, его стадиях и циклах, но не более того… А ведь издавна считается, что сновидения способны предупредить человека о грядущей беде, донести до него некое зашифрованное сообщение или откровение. Так Д. И. Менделеев, задремав, увидел свою легендарную Периодическую таблицу, творец новой физики Нильс Бор узнал, как устроен атом, а Пол Маккартни до сих пор уверяет, что музыка к песне «Битлз» «Yesterday» – вовсе не его заслуга, поскольку явилась ему во сне. Но кто отправляет нам вещие сны? Из какой реальности приходят все эти «послания»? Почему некоторым людям сны вспоминаются тусклыми и бесцветными, а другим, напротив – яркими и красочными?..

Вчера Юра лёг спать около полуночи и уснул почти мгновенно. Обычно по утрам он не мог вспомнить своих сновидений, но это… отчетливо и в малейших деталях врезалось в его память… О нём он впоследствии рассказывал…

– Вы кто? – окликнул я невысокого человека, одетого в просторный алый балахон с капюшоном, закрывающим половину лица.

– Я – «Проводник», – спокойно, но твердо ответил незнакомец. – Мне велено показать тебе место, которое человек по собственной воле увидеть не может, а только если я отведу его туда. Успокойся: это не займет много времени, и мы вскоре вернемся назад. Мне лишь необходимо твое согласие, это – обязательное условие.

Я, недолго думая, утвердительно кивнул. Проводник взял меня за руку, и мгновенно всё окружающее пространство пришло в движение. Мы оказались перед огромным круглым входом, то ли в тёмную пещеру, то ли в какую-то огромную трубу.

– Ничего не бойся, – сказал он, и нас начало медленно затягивать внутрь…

Внезапно в глазах у меня всё померкло и стало чёрным, затем тёмно-вишнёвым и мигающим. Я почувствовал свою полную беспомощность: меня трясло и вращало, выгибало и скручивало, а в мозгу творилось невообразимое… Сказать, что я испугался, значит, не сказать ничего! Было ощущение, что страх овладел каждой клеточкой моего тела, каждой молекулой и атомом. Да-да, возникло ощущение, что я распался на миллиарды частиц, которые объяты нестерпимым ужасом, и я уже не личность, даже не проблеск сознания, я – облако дикого первобытного страха. В отчаянии я мысленно воскликнул:

– Мне не выдержать, я рассыпаюсь!

– Потерпи ещё немного… – не услышал, а скорее почувствовал я ответ своего спутника.

И тут же меня «отпустило»… Я вновь ощутил себя в своём теле, твёрдо стоящим на ногах.

– Следуй за мной, – сказал Проводник, – я покажу тебе кое-что важное.

Мы сделали пару шагов и переместились в какое-то унылое, дикое место. Здесь не было ни ветра, ни солнца, тут предметы не отбрасывали тени, а путники не оставляли на песке следов. Вся эта печально-серая каменистая равнина была до горизонта утыкана сухими деревьями-палками. К их уродливым суковатым стволам были привязаны измождённые полуголые люди. Много-много, насколько хватало глаз… Поражала и звенящая тишина: ни стона, ни шороха, ни единого звука…

И тут меня настигли… чувства, испытываемые этими несчастными людьми: бесконечное одиночество, тоска и отчаяние! Их трудно описать или найти им подходящее сравнение, но это было… сродни истинному вакууму – пустоте пустот! Я понял, что мой недавний страх в трубе был бы более желанным, чем такая зловещая пустота. Там, по крайней мере, меня не оставляла Надежда. Здесь же Надежды не было!

– Ты всё правильно понял, Юра… – промолвил Проводник. – А теперь хочешь узнать: кто они такие? – и сказал, не дожидаясь моего ответа. – Это – прелюбодеи, Юра…

И вновь – труба… Но в этот раз – ни тени страха, просто волнующее ощущение полета.

– Прощай, Юра, – тихо проговорил Проводник и растворился в воздухе.

На этом я и проснулся. Долго приходил в себя, поскольку всё тело ныло от перенесённых во время телепортации перегрузок. Наконец, я встал и ясно понял, буквально до мурашек на коже, что за всё содеянное придётся когда-то отвечать. И, не дай Бог, оказаться ещё раз в том гиблом месте! Я отчетливо осознал, что пришёл конец всем моим любовным приключениям, и что в ближайшие дни необходимо сделать жене предложение о венчании…

Даже тогда, когда нам начинает казаться, что брак себя полностью исчерпал, обычно остается ещё тысяча и одна причина оставаться вместе. Для Юрия главным аргументом являлась дочка Анечка. Малюткой она была замечательной пышечкой. Он называл её – «моя ягодка» и, как умел, по-мужски баловал, стараясь поддержать у доченьки веру в добро и чудо, воспитать её честной, чуткой и искренней… Она расцветала от его неуклюжей заботы и отвечала взаимностью: называла отца «мой помогатель» и «выручатель». А когда была совсем маленькой, то рисовала для него забавные картинки, заучивала и декламировала стишки, а увлекшись рукоделием – дарила самодельные игрушки, шила футляры для мобильников и вязала спицами тёплые шарфики. Во время игр или чтения книжки она могла молча подойти к отцу, забраться к нему на колени и крепко-крепко обнять… На вопрос взволнованного родителя: не случилось ли с ней какой-нибудь неприятности, она отвечала: «Нет, папочка, я просто хотела, чтобы ты улыбнулся!»

Однажды, когда Анечке было всего четыре годика, в поезде, произошёл довольно забавный случай. Зная, что дочка во сне сильно ворочается, Юрий всю ночь просидел на краешке её нижней полки, заботливо поправляя одеяло и отодвигая малышку от опасного края, грозящего падением. Наконец, бледным утром, совершенно измучившись от такого утомительного бдения, но, оставаясь по-прежнему «всевидящим и всеслышащим» папашей, Юрий прикрыл свои отяжелевшие родительские веки, как ему показалось, всего лишь на какое-то мгновение… Разбудил его грозный голос проводницы:

– Что за безобразие! Пассажиры, чей это ребенок под столом?

«Видимо, для меня она важнее пресловутой „мужской свободы“ и всех остальных женщин вместе взятых…» – рассуждал Юрий.

Было ещё одно живое существо, которым дорожил Юрий: это – кот Васька… Однажды, когда Анечке было лет шесть, прекрасным летним утром пошли они к пруду, чтобы выпустить на волю «к маме» подросшего тритончика, жившего в их аквариуме. Оба находились в прекрасном расположении духа:

– У меня сегодня фломастерное настроение! – восклицала дочка.

Ночью прошёл теплый дождь, после которого каждый листочек, цветок и травинка сверкали и переливались на солнце, словно россыпь самоцветов. Воздух был наполнен медовыми ароматами. Вот «путешественники» заметили на небе многоцветное коромысло, и дочь неожиданно спросила: