Ангелы не курят. Откровения начинающего грешника - Евгений Рычков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один человек в монастыре сразу привлек мое внимание, впрочем, думаю, не только мое. Отец Павел, рядовой монах, становился другом каждому в силу открытого и веселого характера. Мы встретили его, как только прошли за монастырские ворота. Первым к нему бросился обниматься Казанцев, они братались и целовались, как родные, долго похлопывая друг друга по плечам. Михаил ростом под метр восемьдесят, а у монашествующего по макушке клобука было от силы полтора метра.
– Мишка приехал! – кричал инок на всю округу.
Я подумал сначала, что они старые друзья, может быть, даже раньше в одном ансамбле играли или учились вместе. Видимо, у них было что-то общее в прежние годы, что-то, очевидно, их объединяло. Казанцев не очень коммуникабельный человек, а тут, ну, просто душа нараспашку.
Отец Павел по-хозяйски проводил нас до места расположения. Он ключарь, говоря мирским языком, заместитель игумена монастыря по хозяйственной части. Все это время отец Павел балагурил, шутил, был явно на кураже. Все его рассказы и наставления по хозяйству сопровождались шутками да прибаутками. «Надо же, какой веселый монах», – подумал я. Он совершенно не соответствовал моему представлению об иночестве. Но его развязность испарялась, как только он переступал порог храма. Я даже не сразу узнал его. Мы уже стояли на службе, когда мимо нас пронесся ураган. Он шел очень быстрым шагом, отбивая ритм по напольным металлическим плитам каблуками своих кирзовых сапог. Ленты клобука и монашеская мантия развевались за стремительно идущим хозяином. Подбородок был поднят, лицо серьезно и исполнено чувства долга. Отец Павел зашел на клирос, где и простоял до конца всенощной.
После службы была трапеза. За ней последовали молитвы и наставления игумена на завтрашний день. Отец-наместник распорядился вначале что-то относительно богослужений, далее последовали указания по хозяйству. Добрались и до нас. Батюшка поприветствовал нашу бригаду, представил братии, благословил на труды и определил фронт работ.
– Отец Павел, вечером после работы организуй для наших гостей баню, устанут, помоются, – сказал спокойным голосом отец Федор.
– Батя, помилуй, – явно вызывающе отвечал Павел. – Мне ж молиться надо! Я им все покажу, сами справятся. – Затем он повернулся в нашу сторону, продолжая вещать, явно работая на публику. – Меня, когда на работы определяют, я всегда говорю, что приехал сюда молиться. Если на службу зовут, говорю: а кто работать будет?
– Паша! – грозно постучал пальцем по столу наместник.
Отец Павел сразу урезонился, остальные монахи как-то странно не отреагировали и даже не обратили внимания на этот его перфоманс. Судя по всему, не первый на их веку. Уж не знаю, был ли еще какой разговор между начальником и подчиненным после, но только на следующей трапезе возмутитель спокойствия почему-то сидел на сундуке, ничего не вкушая, а лишь болтал ногами, глядя по сторонам. После благодарственных молитв вновь была планерка. Перед тем, как расходиться, наместник негромко обратился к своему ключарю, охранявшему не понятно от кого стоящий в углу сундук.
– Отец Павел, брось! Иди поешь, хотя бы чаю с пряниками попей.
– Спасибо, Рождество придет, тогда и наемся, – с покаянием в голосе ответил ключарь.
Отец Федор покачал головой, все разошлись.
В один из вечеров мы с Казанцевым навестили отца Павла в его келье, где он смирял свою душу и вел нехитрый быт. Кто-то из монашествующих жил в братских комнатах по несколько человек, а половина, как мой новый знакомый, самостоятельно. Его рубленый «особняк» имел размеры не больше чем два на три метра, с холодным тамбуром. Деревенские бани и то больше. Внутри была неказистая печка, напротив топчан во всю ширину, у единственного маленького окошка столик, под ним единственная же табуретка, на полке книги, и иконы в углу.
Втроем на этом пространстве мы уместились едва-едва. Отец Павел был гостеприимен и предложил чаю. Михаил протянул ему небольшой съестной гостинец. Хозяин не отказался, поблагодарил, но отложил в сторонку.
Говорили про жизнь в монастыре, Казанцев интересовался судьбой монахов и людей, которые подвизались здесь в прежние годы. Кто-то уехал, иных уж нет. За разговорами выяснилось, что мы с отцом Павлом коллеги. Вот те на! Мы даже нашли общих знакомых.
Уже потом, спустя время, я навел справки и узнал о непростой судьбе Василия Ивановича, как его звали в миру. У него трагически погибла единственная взрослая дочь. Убитый горем отец еще крепче сел на стакан. Рассказали, что пил крепко, бывало, подолгу. По понятным причинам менял работу. Наверное, совсем бы оскотинился и сгинул, если бы его не подобрал один иеромонах (тот самый отец Федор), служивший на городском приходе. Уже не молодого человека батюшка отлучил от пагубного пристрастия и обратил в святое православие. Когда священника перевели на новое место службы, Василий Иванович поехал с ним обустраивать обитель. Вскоре уже здесь принял монашеский постриг.
Словом, они не играли с Казанцевым вместе ни в каком ансамбле, никогда не встречались, пока оба волею судеб не оказались в одном монастыре. Совершенно разные, они интуитивно почувствовали друг друга. Беспробудное пьянство в прежние годы – вот что было их общей гранью. Но куда важнее другая общность – их победа над зеленым змием, усилия, которые пришлось приложить обоим, чтобы избавиться от зависимости. И, конечно же, вера да святая православная церковь, спасшая их от неминуемой гибели. Ей теперь они оба служат каждый по-своему, как могут. Друг для друга они – доказательство своей правоты и правильно сделанного в свое время выбора.
Иной – значит не такой, как все
Я тоже благодарен отцу Павлу за одну ситуацию и науку. Как-то на распил дров в монастырь я решил взять с собой в помощники подрастающее поколение – моего сына Севку и крестника Женьку. Одному было пятнадцать, другому – четырнадцать лет, и я решил, что эта поездка, несомненно, пойдет им на пользу для физического и тем более духовного развития. Если с сыном мы периодически вместе ходили в храм и на причастие, то с крестником дела обстояли сложнее. Он жил в другом городе, и, к сожалению, я не давал ему должного православного воспитания. Формат паломничества подходил как нельзя кстати.
По дороге я рассказал Евгению историю обители, в меру сил объяснил смысл монашества и особенности жизни здесь. К моему сожалению, оказалось, что уровень его православных знаний оставляет желать лучшего. Он не знал наизусть даже основных молитв. Мы по частям разобрали значение каждого члена «Отче наш».